***
Тобирама сидел неподвижно напротив отца, чуть склонив голову и устремив взор в вязкую пустоту перед собой. Их разговору не было конца. И казалось, что они уже целую вечность торчат в покоях Буцумы, закрывшись от всех живых существ на свете. В поселение удалось вернуться только через двое суток в промозглый день, когда дождь окончательно уничтожил дороги и превратил Фуккутши в грязное непроходимое месиво. После долгого и утомительного пути у обоих Сенджу лопнуло терпение, но даже при всём желании порычать друг на друга разговор происходил на пониженных тонах. И ни одна фраза не покидала пределы обители. — Всё-таки ты гораздо изворотливее, чем я предполагал, Тобирама. За всё это время я ни разу не усомнился в твоей честности. — Сказал Буцума, скрещивая руки на груди. Рассказ сына его не слишком-то тронул. Более того мужчина остался таким же хмурым и непрошибаемым, а в довершении всего как только услышал что-то там о возвышенных чувствах, сразу же сделался скептиком. — Так ли хорошо ты знаешь эту женщину, чтобы заявлять отцу о том, что любишь её? — спросил Буцума, поймав рассерженный взгляд сына. — Я знаю Сумика уже больше года, отосан! Мужчина сложил губы в снисходительную грубую улыбку. — Да. В редких случаях, когда вам удавалось побыть наедине. Она ведь может оказаться совершенно не тем человеком, ради которого стоит рисковать собственной жизнью, Тобирама. Ты думал об этом? Белый Пёс опустил глаза: что-то в отношениях с Фуумой в последнее время, действительно, не давало ему покоя. Между ними витало какое-то странное напряжение. И стало не по себе, когда он попытался подсчитать число их ссор. Вдруг почудилось, будто раньше для словесных перепалок повод находился куда серьёзней, а сейчас они ругались на пустом месте. Но почему-то их снова непреодолимо тянуло друг к другу. Тобирама списывал все неурядицы на пресловутые нервы: за последнее пару месяцев они с Сумика многое пережили. И не могло быть так, чтобы какой-то там брак по расчёту разрушил их чувства. — Сильный человек, — заговорил Буцума тихим карающим голосом, — должен держать ситуацию под контролем, он обязан говорить себе «нет» когда это необходимо. Но твои безрассудные игры слишком далеко зашли. Ты подвергаешь сомнению авторитет клана Сенджу. И прежде всего ты подвергаешь сомнению мой авторитет, потому что я твой отец и несу за тебя ответственность. Ты позоришь меня, Тобирама. Младший Сенджу сжал ладони в кулаки, не в силах сдержать нахлынувший из глубин сознания стыд. Опустил глаза, пока сокрушительная речь отца продолжалась в той же суровой и сдержанной манере, которая стегала хуже любой плети. — Мужчина, который не может воздержаться от своих желаний, и вполовину не так плох, как мужчина, не умеющий воспитать эту сдержанность. Я понимаю, тебе не хватило духа совладать с собой вовремя и предотвратить этот кошмар, но ради предков, наберись смелости хотя бы сейчас и начни смотреть отцу в глаза, когда он с тобой разговаривает. Тобирама готов был провалиться сквозь землю. Он ненавидел отца именно за это: за чудовищное умение сохранять спокойствие там, где это было больше всего необходимо. Но он же им втайне и восхищался. — Я жду, Тобирама. Посмотри на меня. Молодой человек медленно приподнял взгляд. И Сенджу глядели друг на друга, ощущая, как мир за окном рассыпается на крошечные части и в груди у каждого становится абсолютно пусто. Это состояние длится недолго, всего минуту, а потом проходит. — Знаешь, что в этой ситуации больше всего ранит меня? — спросил Буцума. — Ты даже не просишь у отца прощения… Белый Пёс стиснул зубы. Слова царапали горло, но он понимал, что для извинений уже слишком поздно. Он упустил драгоценный момент. И гордости в Буцуме ровно столько же, сколько в самом Тобираме. Это будут слова, брошенные на ветер. Буцума не простит. Мужчина шумно выдохнул и отвернулся к окну, прислушиваясь к грохоту редких дождевых капель, присматриваясь к горизонту и грязным облакам, плывущим сюда с далёкого севера. Понял, что к вечеру Фуккутши снова зальёт дождём. Ещё несколько дней погода постоит сырая, затем в долину снова вернётся короткое лето, а потом настанет длинна и утомительная осень. И хорошо бы уладить все вопросы с Фуума как можно скорее, чтобы вдруг не пришлось пререкаться с ними в самый разгар зимы. Мужчина перекинул строгий взгляд на сына. — Лишь одно меня утешает, что ни нам, ни Фуума невыгодно выносить этот скандал на всеобщее обозрение. И Тетсуо дорожит своей дочерью, даже несмотря на то, что она предала его доверие и для неё, как и для тебя, справедливо одно и то же наказание. Худшее состоит как раз именно в том, что о вашей связи благодаря Мадаре в скором времени узнает вся Фуккутши. И нам не останется никакого другого выбора, кроме как казнить вас или изгнать. Но жить изгнанником я не позволю тебе. Лучше уж умереть, чем опозориться. Тобирама поёжился: у них с Мадарой оказалась одна ситуация на двоих. И никогда прежде Учиха не вызывал в нём столько противоречивых чувств. Даже жутко становилось. Младший Сенджу решил, что пора действовать и посмотрел в недовольное лицо собеседника, оценил готов ли тот осилить его предложение насчёт брака, понял что — нет. И уже открыл было рот, чтобы перебить отца. — Мне стоит сказать тебе… — Тебе стоит помолчать ещё пару минут и дослушать меня, — пригрозил отец, — Тетсуо конечно упрям и принципиален, торговаться не любит. Но я уверен, мы легко уладим этот неприятный инцидент посредством твоего брака с Сумика. Кланы породнятся, и потребность в наказании отпадёт сама собой. Тобирама выдохнул, чувствуя как весь его внутренний мир с ног на голову переворачивается. Становится ужасно жарко, будто всё тело горит в огне. Он растерянно отвёл взгляд. — Я, кажется, ослышался, отосан. Ты сказал что-то о браке? — Во-первых, — Буцума проигнорировал вопрос и скрестил руки на груди, — брак положит конец нашей войне с кланом Фуума. Мы заручимся их поддержкой и со временем лишим Учиха ещё одного союзника. Во-вторых, это спасёт твою жизнь. Младший Сенджу не находил слов, чтобы выразить чувств: словно впервые получил от отца пощёчину. — Сначала упрекаешь, потом говоришь, чтобы я женился? — А чего ты хотел? Чтобы я похвалил тебя за подобное безрассудство? Естественно я должен был отчитать тебя. Окажись ты в такой ситуации перед моим отцом, он бы не раздумывая махнул катаной и разом решил все проблемы. Тобирама стиснул зубы и пожмурился, спокойный голос отца больно вколачивался в уши. — У меня вообще-то уже были планы насчёт твоего с Чиноике брака. И я не скажу, что нынешнее положение вещей меня устраивает. Но тут уже ничего не сделаешь: ты либо вступишь в брак с Фуума либо умрёшь. Выбор очевиден. И если ты утверждаешь, что любишь эту женщину, то никакой проблемы вообще не должно возникнуть. — Как легко ты всё рассчитал, отосан, — Тобирама сдержал нервную усмешку и помотал головой, выудив из недр сознания свои самые сокровенные страхи, мешающие ему вздохнуть свободно, — думаешь, Тетсуо позволит собой манипулировать и согласится на союз? Он всегда был против нас, и возможно не побрезгует жизнью своей дочери. Буцума почесал висок и прищурился. — В таком случае мы загоним его в тупик. Преимущество силы на нашей стороне, за нами стоят Чиноике, а клан Хагоромо полностью разбит. У Фуума остались только Учиха и доходяги из Накатами и Гэндзи. Лишь полный дурак кинет нам вызов. У Тетсуо не останется выбора. Тобирама задумался, душа его не торопилась кидаться в омут радости. Что-то тяготило его. И он не мог определить, что именно ощущает: груз вины, отчаяние или страх. В груди поселилась смута. — Разумеется, с браком нам придётся повременить немного, — признался Буцума чуть погодя, — думаю, двух-трёх недель будет более чем достаточно. Белый Пёс уловил волнительную и неприятную перемену. — Зачем? — За тем, Тобирама, чтобы наши враги успели казнить Мадару. Для вынесения смертного приговора на суде необходимо чтобы Учиха и Фуума оставались союзниками, чья преданность друг другу не подлежит сомнениям. Тобирама не понял, почему его вдруг так пролихорадило. Он стиснул руки в кулаки и вспомнил ночь обмена: свои слова, брошенные с таким презрением в лицо Учихи. И в памяти отчётливо восстал пронзающий взгляд Мадары. Уже тогда этот красноглазый ублюдок всё про себя знал. Знал, что не отвертится от суда и, тем не менее, ради Наоки осознанно рискнул. Добровольно втоптал свою честь в грязь и поставил на себе крест. Тобирама задержал дыхание, воздух столпился в его лёгких и собирался разорвать их. Мадара всегда казался ему эгоистом, не видящим кроме маленького Изуны и себя самого никаких других людей. Сенджу задался вопросом, а что сделал бы он, окажись на месте Мадары? Рискнул бы точно так же ради Сумика? — Тебе не нужно ничего делать, Тобирама. Только поговорить с девчонкой и заставить её держать язык за зубами. Пусть вся Фуккутши думает, что Мадара воспользовался ей без личных счётов. Понимаешь? Его имя должно быть опорочено. Белый Пёс скользнул растерянным взглядом по лицу отца, почувствовав какую-то неестественную слабость ко всему происходящему вокруг. И от такой реальности захотелось заслониться руками. Тобирама удивлялся и не понимал с чего вдруг ему так неловко за себя и Буцуму. Они ведь просто на просто обсуждали нейтрализацию врага. Молодой человек проглотил слова и глянул в окно, чувствуя себя полностью сбитым с толку. — Что с тобой? — Спросил отец. — Ничего… Буцума выдержал внимательную паузу, послушал глухое биение капель, хриплый свист ветра и учащённое дыхание сына. — Убрав Мадару, — заговорил снова с тем же напором, — мы начнём разрушать Учиха изнутри. Таджима, как я слышал, тяжело болен. Для серьёзных сражений он уже не годиться. А его младший сын Изуна ещё совсем ребёнок, неопытен и наивен, вытянуть клан он не сможет. Других наследников у Таджимы нет. Ты слушаешь меня? Тобирама кивнул, медленно вникая в суть слов собеседника, потому что голос Буцумы почему-то звучал так глухо, будто за запотелыми стеклами. — Да, отосан, я тебя слышу. Мы сможем легко убрать Мадару. Это выгодно… Мужчина впервые за последних несколько дней снисходительно посмотрел на сына, но ничего не сказал. Только громко и глубоко вздохнул, будто разом хотел избавиться от груза пережитого. Тобирама ощущал на себе его талый взгляд и против собственной воли задавал себе ещё один вопрос: «Стал бы Буцума так же лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации, если бы вместо него здесь сидел Хаширама?». Брат всегда говорил, что отец любит Тобираму гораздо больше, потому что они с ним похожи, как две капли воды. А стало быть, и Тобираме тоже плевать, что станет с человеком, который не побоялся рискнуть собой ради кого-то другого. — Ты, наверное, устал? — Спросил Буцума. Белый Пёс уклонился от взора собеседника. — Нет… — А выглядишь уставшим… — лидер клана пристально пощурился, улучив сына во лжи, — ступай. Отдохни немного и поразмысли над тем, что я только что сказал тебе. И не покидай пределы поселения. Хаширама доложил мне, что Фуума крутятся рядом с нашими границами. Должно быть, тебя разыскивают. Не вздумай попасться им в плен. Понял? Ещё раз сглупишь, предками клянусь, я махну на тебя рукой. Тобирама знал это — ложь. И Буцума из кожи вон вылезет, но чтобы там ни случилось, спасёт его. Молодой человек поклонился отцу в знак ухода и почувствовал, как каменеют мышцы. Тело едва его слушается, и хочется выйти из этой комнаты как можно скорее.***
Сумика терпеливо выслушивала Тобираму, время от времени взглядом перебегая по сумрачной тёплой комнате. Она практически была уверена, что ещё неделю назад здесь держали Наоки. Солнце давно закатилось за горизонт, и полил сильный дождь. В воздухе ощущалась глубокая сырая осень. И непонятно от чего больше колотило: от холода или от слов Тобирамы. — То есть всё должно выглядеть так, как будто Мадара наговаривает на нас, чтобы оправдаться… — Подытожила Фуума, опуская глаза и закусывая вишнёвые губы. Сенджу нахмурился и потёр переносицу. — Или погибнем мы с тобой, Сумика. Девушка сглотнула, её нервные пальчики принялись теребить рукава кимоно, и она снова пережила тот момент, когда Мадара отсёк сноп её атласных волос, и она перепугалась до бледноты, испытала чудовищное унижение, но осталась жива. — Мне это не нравится. Тобирама отвернулся. — И всё-таки, — Сумика осеклась и помотала головой, — мы с тобой, наконец-то, сможем быть вместе. Больше не придётся прятаться, и наши кланы прекратят враждовать… Разве не этого ли мы хотели? Сенджу кивнул, выжать сейчас что-то в ответ было невозможно. Слова оставались звучать в голове. Он думал о том, что Мадара, как ни крути, был и остаётся его врагом и глупо сейчас чувствовать себя соучастником чего-то подлого и низкого. Мадара не заслуживает того, чтобы душа Тобирамы металась в сомнениях. «Неважно каким именно образом, главное, что он умрёт». — Повторял мысленно молодой человек, напоминая себе, что в последние дни он буквально мечтал прикончить Учиху. Мадара достаточно пролил крови Сенджу. Мадара настоящий монстр. И завтра Тобирама обязательно возненавидит его снова. Он всё делает правильно. Учиху нужно ненавидеть. — Мы передадим тебя отцу в ближайшее время. Веди себя с ним как можно более естественно. Он единственный человек, кому ты можешь рассказать правду, но будь осторожна. Действуем согласно плану. — Думаешь, отец согласится на этот брак? Тобирама вспомнил слова Буцумы, когда тот заикнулся о Чиноике. — Тетсуо примет верное решение. Скоро большая часть Фуккутши перейдёт на нашу сторону. — Волнуюсь… — Сумика бережно коснулась своих волос бледной рукой, — надеюсь, всё получится. — На выдохе произнесла девушка. И Тобираме показалось, что она улыбается.