Цвет твоих глаз

Прошло около месяца с момента того инцидента. К счастью, закончился он довольно благоприятно: Найл не стал возникать и предъявлять какие-либо претензии, как бы признав свою вину в случившемся конфликте, потому стороны разошлись полюбовно. Единственное, что ребят насильно помирили и заставили пожать друг другу руки. Доук больше не задирал ни Смита, ни Аккермана, свел отношения с ним до уровня «привет-привет», «пока-пока», больше стал ластиться к Мари, от которой Эрвин начал отдаляться, стремясь более не создавать почву для ссор и драк. Правда, теперь у Смита возникла другая, более насущная проблема — отношения с Аккерманом. С каждым днем Эрвину было все сложнее смотреть Риваю в глаза и говорить с ним. Смит часто ощущал неловкость, краснел и вел себя непривычно рассеянно. Аккерман делал вид, что не замечает, хотя это было не так. Эрвин старался углубиться в учебу, но, решая математику, думал не о математике, а как-то ненарочно прислушивался ко всем тем звукам, что доносились со стороны Ривая: его дыхание, его кашель, его «верчение» на кровати. Все это очень волновало Смита, даря смутные чувства. Чувства, которые тот не хотел признавать, потому что это неправильно, потому что так не должно быть…  — Эрвин, слушай, — вдруг начал Ривай, спускаясь с верхней койки.  — А? Что? Эрвин так углубился в собственные мысли, что обычный голос Ривая показался ему чересчур громким, и потому он невольно вздрогнул.  — С тобой все нормально? — заметив беспокойство во взгляде Смита, спросил Аккерман, смотря на него сверху вниз.  — Да, конечно, — Эрвин фальшиво улыбнулся. И Ривай вновь сделал вид, что не заметил.  — Объясни мне, как вот это решать, — Аккерман тыкнул Эрвину в учебник.  — А ты тоже сейчас уроки делал? — удивился Смит, пробежавшись глазами по примеру.  — Ну, да, — Ривай отвел взгляд. Он делал это только для того, чтобы не казаться Эрвину глупым. Раньше учеба мало волновала Аккермана.  — Хорошо, давай, садись, — Смит улыбнулся. Прошло несколько часов, потому что за одним небольшим вопросом тянулись другие, более масштабные и сложные, которые в итоге привели к тому, что Эрвину пришлось объяснять Риваю практически всю тему с самого начала, ведь тот все прохлопал, когда сидел на уроке. Правда, некоторые детали Аккерман снова не услышал, потому что вдруг в какой-то момент задумался, что у Эрвина просто чудесный голос — музыка для его ушей. Сам же Смит старался быть очень доходчивым, вкладывал в это стремление все силы, но все же не мог не думать о том, что Ривай сейчас так близко, что он даже ощущает его горячее дыхание на коже. Заметив, что его ученик устал и увлечен другими мыслями, Эрвин предложил сделать перерыв:  — Предлагаю отвлечься, а потом, если у тебя будут силы, можем продолжить.  — И чем займемся?  — Дома что-то душновато. Как ты смотришь пойти покататься на велосипедах? Да, прогуляться — это то, что нужно было Смиту сейчас, потому что от всех этих размышлений и чувств он уже задыхался.  — … велосипедах? — удивленно переспросил Ривай, вдруг покраснев.  — Ну, да, а что?  — У меня… нет велосипеда, — отводя взгляд, неуверенно ответил Аккерман.  — Я знаю, но это ничего. Так как ты у нас маленький, тебе подойдет мой старый, из которого я вырос.  — Я не маленький, — надувшись, как ребенок, по-взрослому рявкнул Ривай. Смит засмеялся. Лицо Аккермана, до того очень хмурое, вдруг расслабилось, глаза сверкнули. Риваю очень нравилось, когда Эрвин вот так заливался от всего сердца. В такие минуты Аккерман смотрел на него восхищенно, и взгляд его переполнялся любовью, а сам он чувствовал, что счастлив. Пришлось потрудиться, чтобы вытащить старый велосипед с балкона, но парни не отступили и совместными усилиями добились успеха. Уже через сорок минут они выкатили оба транспортных средства на улицу.  — Куда поедем? — спросил Эрвин, держа велосипед за руль.  — В парк?  — Хорошо. Смит ловко перекинул ногу и закрутил педали. Ривай же секунду неловко осматривал велосипед, а потом решил, что будет делать все, как Эрвин, кое-как уселся и предпринял попытку догнать Смита, но уже через пару минут послышался грохот. Эрвин тормознул и обернулся. Ривай находился в не самом устойчивом положении, удерживаясь одной рукой за асфальт, чтобы окончательно не завалиться на бок.  — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Смит, шустро слезая с велосипеда и спеша к Аккерману.  — Вроде, да. Эрвин помог Риваю принять вертикальное положение. Тот не поднимал глаз на Смита, а смотрел на руки, отряхивая их. Тут-то Эрвин, сложив все детальки одного пазла воедино, и догадался, в чем причина столь неуверенного поведения Ривая.  — Ты… не умеешь кататься? — боясь ошибиться и обидеть, спросил Эрвин. Аккерман еще ниже опустил голову так, что полностью спрятал лицо за повисшими волосами, чтобы Смит не увидел того, как оно покраснело.  — Ну и ладно. Я тебя научу, — лицо Эрвина вдруг вновь осветилось очаровательной улыбкой, и Ривай, чуть приподнявший голову и увидевший её исподлобья, еще больше засмущался. Как бы Аккерман не противился, закончилось все тем, что слишком настойчивый Эрвин закатил свой велосипед обратно домой, а после придерживал рукой транспорт Ривая, чтобы тот вновь не проиграл в сражении с равновесием, пока крутит педали. Они шли вдоль длинной дорожки медленно, в то время как мимо них по дороге, что соседствовала в шаге, пролетали машины, а порой даже обгоняли мимо проходящие люди.  — Как тупо, надеюсь, нас никто не увидит, — приглушенно вдруг выдал Аккерман, повесив нос.  — Ничего не тупо, — нахмурился Смит. Они замолчали. Но уже через несколько минут Ривай поднял голову и посмотрел в даль, туда, где краснел закат. Нахмуренное до того лицо Аккермана вдруг расслабилось и приняло даже немного жалобный вид: Ривай с таким восхищением смотрел, как солнце терялось за бесконечными многоэтажками, которые будто пытались поглотить и растворить все это величественное и бесконечное небо. Эрвин посмотрел на Ривая и, увидев его неподдельный интерес к красоте сегодняшнего заката, невольно улыбнулся и посмотрел туда же, куда смотрел и Аккерман, — сквозь весь эти дома…  — Эрвин… Спасибо, — с хрипцой выдал Ривай, не отрываясь от вида.  — Я уже говорил, что мне несложно тебя придерживать, — ответил Смит, посмотрев на покрасневшее из-за заката (?) лицо Аккермана.  — Не за это.  — За что тогда? Эрвин прекрасно понимал, что хочет ему сказать Ривай, но, кося под дурачка, умышленно вытягивал слова, что тому было так тяжело произнести, слова, что таились глубоко в его душе, слова, что выражали самые искренние и сокровенные чувства и мысли. Нет, Смит не издевался, он просто хотел услышать это и убедиться, что не ошибается. И Ривай сказал все, что держал в себе и позволял лишь изредка показывать в теплом взгляде, обращенному к Эрвину.  — За то, что ты мой брат. За то, что ты во всем мне помогаешь. За то, что познакомил со своими друзьями. За то, что позволил стать и им другом. За то, что стал моим другом. За то, что ты рядом со мной. Ривай посмотрел на Эрвина искоса, хоть и боялся, но уж слишком хотел увидеть его лицо и реакцию.  — И чего ты так лыбишься?! — вспыхнул Аккерман, уже полноценно развернувшись к Смиту.  — Ничего, — пробормотал Эрвин и спрятал лицо за рукой, оставив щелку между пальцами, чтобы одним глазком видеть Ривая. Смиту показалось, что Аккерман еще больше покраснел. Теперь уже до самых ушей.  — Тч, — Ривай отвернулся и надулся.  — Ривай, это я должен тебя благодарить за то, что ты позволил мне стать частью твоего мира, и я… «Я люблю тебя», — хотел сказать Смит, но вдруг резко отдернул себя, остановился, будто его перемкнуло и вмиг пропал дар речи. Глаза Эрвина распахнулись так широко, как только могли.  — Нормально все? — обеспокоенно спросил Ривай, немного наклонив голову.  — Д-да, — сделав вид, что поперхнулся, ответил Эрвин. Смит снова покосился на Аккермана… Ну почему, почему, глаза Ривая серые, а его сердце так сжимается? Эрвин прикрыл глаза, выдохнул, стараясь успокоиться, но повисшая вдруг тишина заставляла Смита нервничать, потому что она оставляла его сознание на съедение неожиданно вырвавшегося из души признания самому себе. Хотя, стоит сказать, что Смит просто подавлял в себе всякие чувства к Аккерману, не давал выйти им наружу, но он всегда точно знал, но не признавал, что они есть… Но помощь пришла оттуда, откуда не ждали, — навстречу братьям шел Моблит, нежно рассматривая что-то в руках. Бернер поднял голову, чтобы посмотреть на дорогу, и увидел, что ребята уже ему машут и только и ждут его взгляда. Моблит улыбнулся и крикнул:  — Как здорово, что я вас встретил! Он подошел к ним и протянул две аккуратно сложенные разрисованные бумажки.  — Что это? — спросил Ривай, разворачивая.  — Это приглашения на мой День рождения. Я как раз шел к вам в гости, чтобы передать.  — Спасибо, — сказал Эрвин, пробежавшись взглядом по строчкам.  — Ты сам их делал? Очень красивые и аккуратные, — сказал Ривай.  — Ну, не совсем я… Вместе с Ханджи, — он потупил взгляд и немного покраснел.  — Действительно здорово получилось, — поддержал Смит.  — А вы на велосипедах катаетесь? — задал глупый вопрос Моблит, чтобы хоть как-то перевести тему. На самом деле, Бернера действительно заинтересовало транспортное средство. Он с интересом осмотрел его. Этот пристальный взгляд не ускользнул от Эрвина.  — Делаем вид, — недовольно ответил Ривай, мысленно осуждая самого себя.  — Тогда не буду вам мешать. Они попрощались. Моблит умчался куда-то со скоростью света.  — Они встречаются? — вдруг спросил Аккерман.  — Да, давно уже.  — Родственные души?  — Да, все, как положено.  — А Майк с Нанабой?  — Тоже.  — Круто, — тихо сказал Ривай и посмотрел в ту сторону, где растворился Моблит. Смит утвердительно закивал, бережно держа в руках приглашение и рассматривая его. Аккерман увидел его задумчивое лицо.  — Ривай, а как ты думаешь: важно ли для счастья двух человек то, чтобы они непременно видели цвет глаз друг друга? — неожиданно серьезно спросил Эрвин, не смотря Риваю в глаза.  — Я думаю, что цвет глаз — это всего лишь подсказка, а не указание к единственно верному решению. Смит выглядел напряженно, и Аккерман заметил это. Они пристально посмотрели друг другу в глаза, словно общались с помощью телепатии, но потом вдруг Эрвин быстро отвел взгляд и, расслабившись, вернулся в привычное русло.  — Было бы здорово, если бы мы вот так каждое воскресенье на закате выходили покататься на велосипедах… Ну, или просто на прогулку.  — Тогда так и будем делать. Эрвин резко развернулся к Риваю. Аккерман тепло смотрел на него в ответ, и Смит вдруг заметил, что уголки губ Ривая приподняты.  — Ты улыбнулся, — шепотом сказал Эрвин.  — Ничего подобного, — нахмурился Ривай и отвернулся.  — Нет, ты улыбнулся! — весело закричал Смит, порываясь вперед, впритык к Аккерману.  — Да отстань от меня! Мы так упадем! Я не удержусь на этой хуйне!  — Улыбнись еще раз, пожалуйста, улыбнись! — продолжал верещать Эрвин, наваливаясь на ошарашенного Ривая, который еле удерживался от падения, упираясь на ногу.  — ЭРВИН, ОТСТАНЬ!  — Улыб…  — ЭРВИН!