Искра

      Открытие смены — дело ответственное.       Какая же смена в российском лагере может начаться без национального гимна? Никакая. Далее заученная речь директора Станислава Саламовича Черчесова о том, как он безмерно рад представлять спортивный лагерь в этом году, как он надеятся, что именно эта смена раскроет потенциалы многих ребят и поможет им стать лучше, как он не может не отметить лучший вожатский состав.       Потом следовало представление самих отрядов с выдуманными или найденными в интернете за час до миниконцерта названиями и девизами. Хотя руководство и представляло по пять минут на каждое выступление, дело обычно затягивалась на час или полтора.       Настоящее веселье начиналось на дискотеке. Первая в смену всегда проходила вяло и вовсе не энергично, ведь многие дети попросту стеснялись и слишком уставали для безудержных танцев. Однако у некоторых участников и вожатых, кажется, открывалось второе дыхание. — Федя, включи «Небо поможет нам» или «Жить в кайф», пожалуйста, — невинно улыбаясь, попросил Леша Миранчук.       По неизвестной никому причине именно Смол всегда становился негласным диджеем смены на полставки. На его музыкальный вкус не жаловался никто, кроме братьев, у которых неожиданно просыпалась огромная любовь к песням Макса Коржа, слэмиться под которого они могли без остановки. — Нет, — твердо ответил Смолов. — А «Оптимист»? — Нет. — Я же сказал волшебное слово, — запротестовал близнец. — Я не буду включать Коржа в пятый раз за сегодня.       Леша повернулся к брату, безнадежно разводя руки в стороны, пока тот подходил к сцене, готовый уже прожечь дырку взглядом в Федоре, так нагло отказавшем им. — Смол, от твоей музыки даже твоему напарнику плохо, — Тоша указал пальцем на стоящего в сторонке Сашу, скромно наблюдающим за своими подопечными на танцполе. — Кстати, где в этом году Саня? — Вон стоит, — старший братик кивнул в сторону Головина. — Я про Ерохина, тупица.       Александр Ерохин — гроза Миранчуков и по совместительству куратор лагеря. Он лично не принимал участия во всей лагерной «мишуре», но занимался подготовкой конкурсов, идей, внедрял новые порядки и обычаи, решал организационные вопросы, иногда помогал вожатым с особо проблемными отрядами и одним видом заставлял близнецов прятаться в своем корпусе.       Если над Игорем братья не шутили из-за уважения к его срокам посещения базы «Искры», то в Ерохине с его серьезным лицом они видели какую-то потенциальную угрозу. Если Акинфеев по большей части не обращал на них внимание и одним взглядом мог заткнуть в нужный момент, то с деловым Саней они старались не иметь никаких общих дел. — Вы оба тупицы, — начал Федор. — Он приезжает в первый день смены. Всегда. Вы три года уже ездите. Неужели сложно запомнить? — Ну, знаешь, у нас есть более важные дела, чем это, — Леша быстро пожал плечами. — Например, твой Саша. — Зачем вы пристали к пацану? — переключив мелодию, спросил Смолов. — А ты ревнуешь? Нас или его?       Тоша, переглянувшись с братом, нагло вскинул брови и поспешил удалиться обратно на танцпол, таща за собой Лешу. Смолов лишь закатил глаза, пытаясь не думать о том, что Антон был как никогда прав.       Площадка, освещаемая различными цветами прожектора, пока еще была наполнена двигающими в такт музыки и не очень ребятами. Артем танцевал в группе со своими подопечными, которые едва ли доставали ему до пояса, и широко по-детски улыбался. Головин в очередной раз смущенно отказал подошедшей и приглашающей его на танец девчонке, которая, скорее всего, не приняла его за вожатого. Рома присоединился к своему отряду на танцполе, подпевая громче всех, и постоянно бросал взгляды на Илью, стоящего у ограждения и делающего вид, что вовсе не смотрит. Денис с Марио, кажется, решили, что любая песня — это медляк, и поэтому не отлипали друг от друга.       Нервы «Самый дорогой человек» — одна из лучших последних песен для первой в смене дискотеки. Парни из разных отрядов испытывали удачу, приглашая девчонок, которые с удовольствием соглашались. Миранчуки же мгновенно нашли друг друга в толпе и закружились в медляке.       Их нездоровая любовь друг к другу была известна всем вожатым, кто видел их сдвинутые в вожатской комнате кровати. Дети же попросту принимали такие близкие отношения между ними с логичным объяснением — «близнецы же». — Смол, можно тебя на секунду?       Смолов уже убирал ноутбук и собирался в свой корпус, чтобы помочь Головину с проведением «свечки» и укладыванием детей, но неожиданно нарушивший тишину голос Зобнина заставил его остановиться. — Ром, чо хотел? Только быстрее. — У тебя кто-то есть? Ну, ты в отношениях? — неуверенно спросил парень, переступая с ноги на ногу. Федя же чуть технику от шока не выронил. — Нет, — он тут же продолжил. — Ром, ты не в моем вкусе. — Ты тоже, — парировал Зобнин. — Что? Тогда к чему вопросы? — вот такого поворота Смолов явно не ожидал. — Помоги к Илье подкатить, — выпалил Рома. — Я знаю, что вы учитесь в одной группе и что с отношениями у тебя никогда проблем не было. Хотел к Артему пойти, но сам видишь, как у него с Игорем все «удачно» складывается. — Ладно, подумаем завтра.       Зобнин поспешил удалиться в направлении своего корпуса, а Смолов решил, что сейчас самое время выкурить сигарету, пачка которых была хорошо спрятана в его рюкзаке. Какого черта здесь происходит последнее время? Матерящийся Игорь, подкатывающие к новичку Миранчуки, виноватый Артем, просящий о помощи Рома и любопытный бразилец — определенно слишком много для первого дня. — Денис, ты не против, если сегодня патрулировать буду я? — обратился к своему напарнику Марио, когда дети были отправлены в кровати с усталыми глазами и ночником в руках. — Просто ты устал и... Я могу помочь.       Черышев безуспешно пытался закинуть свою гитару на шкаф, попутно проклиная того, кто решил, что вожатым очень нужен будет высокий шкаф, а стулья — нет. Бразилец со своим превосходством в росте на добрых десять сантиметров с легкостью справился с непростой задачей. — Нет, Марио, — запротестовал Денис. — Сегодня дежурю я. — Но тогда, кто будет дежурить завтра? Нужен же график и …— Фернандесу так и не удалось закончить. — Еще раз нет. Марио, ты новенький, и это будет зверство отправить тебя одного. Сегодня дежурю я, а завтра… Посмотрим.       Под строгим взглядом Черышева бразильцу так и не удалось найти достойный ответ. Кажется, что парень всячески пытался защитить новичка от возможных коварных опасностей, поджидающих его вовремя смены, и начать решил с первого же дня. Только вот Марио не собирался перекладывать свои обязанности на чужие плечи. — Идем вместе, — предложил Фернандес.       Обдумав и рассмотрев это приглашение с разных сторон, Денис все же согласился, нехотя кивнув.       Продежурить нормально, конечно же, не удалось. Первым, сев на скамейку, погрузился в сон бразилец. Черышев наблюдал за этой картиной так внимательно и с таким умилением, что подскочил, когда услышал шорох за собой( какой-то парень решил, что сейчас самое время сходить в туалет). Через час вырубился и сам Денис, положив голову на плечо своего напарника.       Игорь спокойно сидел и читал привезенную из города книгу, когда тишину неожиданно нарушил появившийся из вожатской Артем.       Они заранее договорились, что первым патрулировать пойдет Акинфеев. Он пропустил дискотеку, но идеально провел «свечку» и удостоверился, что каждый ребенок почистил зубы и нашел свою пижаму в чемодане.       Игорь не обижался на Дзюбу за то, что произошло за ужином. Конечно, тому стоило подумать, прежде чем делать, но и Акинфееву стоило держать язык за зубами. — Слушай, я тут кофе принес, — Тема протянул Игорю кружку, неловко улыбаясь. — Я только чай пью, — Игорь захлопнул книгу, но кружку не взял. — Блять. Ты издеваешься? — Нет. Серьезно, не пью кофе. И не выражайся.       Тема чувствовал себя последним идиотом, стоя здесь перед Акинфеевым, как провинившаяся девочка-подросток перед строгой мамой, которая НЕ любит кофе. — Игорь, прости за ужин, — Дзюба сам сделал пару глотков. — Я не хотел, чтобы так получилось. — Я знаю. Я сам виноват. Все нормально. Можешь идти спать. — Что насчет чая? — Пожалуй, не откажусь.       Игорь криво улыбнулся своей редкой искренней улыбкой, но в темноте она так и осталась незамеченной.