Искра

      Почти каждому вожатому во время своей смены приходится столкнуться с такой штукой как детская или подростковая влюбленность. Где, как не в лагере, создается настоящий простор для поисков того самого суженого, и совершенно неважно, сколько тебе лет, из какого ты города и что взгляды на жизнь у вас могут не совпадать.       Так называемые лагерные «интрижки» могут длиться от начала смены и не выходить дальше медляков на дискотеке, а могут перерасти в «истинную» любовь и довести мальчишек до самых отчаянных действий. Девочки же гораздо сдержаннее и тихо плачут в подушку, когда ситуация доходит до «Мой Саша танцевал сегодня с другой! Он меня не любит! Я ему не нужна!».       Миссия вожатого состоит в том, чтобы в начале развития отношения делать вид, что он ничего не замечает, а потом обязательно поддержать и утешить, как обычно делают родители. Конечно, успокаивать чаще всего доводится более ранимый и восприимчивый женский пол, но, чем, как говорится, черт не шутит. И если дети постарше относились к этому более уравновешенно, то младшие становились королями и королевами драмы.       Федя, ответственно относившийся к своему дежурству, не мог не услышать смех и довольно-таки громкий шепот, доносившийся из одной девчачьей комнаты. Шла десятая ночь смены, и, видимо, влюбленные решили, что пришла пора активизироваться, однако Смолов, никогда не терпевший произвола в своем корпусе, отреагировал мгновенно.       Блядские половицы предательски скрипели под его ногами, предупреждая незваных гостей о его приближении. Времени бежать не оставалось, поэтому, стоя у двери, Федор безошибочно услышал хлопок закрывающейся дверцы шкафа и характерный звук прогибающихся старых лагерных матрасов.       Стоило Феде открыть дверь, как в комнате воцарилась тишина. Другой бы на его месте развернулся и пошел бы дальше отсыпаться на лавочках в холле, но Смолов простоял в дверном проходе минут пять, пока не услышал смешки доносящиеся из-под кроватей. — Быстро вылезли!       Постепенно фигуры начали появляться в темноте: не нужно быть Шерлоком, чтобы понять, что незваными гостями были парни чуть постарше его двенадцатилетних подопечных и что проникли они в его владения через окно. — Из шкафа тоже, — шепотом добавил Смолов. — Какой отряд?       Мальчики молчали, не желая сдавать свой коллектив, но прекрасно понимая, что живыми им теперь отсюда уйти вряд ли удастся. Жительницы же этой комнаты отлично притворялись спящими. Конечно. — Мне еще раз повторить? — Второй, — нехотя ответил вылезший из шкафа. — За мной пошли.       Разобраться со своими девчонками он успеет всегда, но вот ребят из второго отряда, как и их вожатых, без внимания точно нельзя оставлять ни на секунду.       Они все вместе быстро дошли до второго корпуса по темным дорожкам и зашли в холл, где, как и ожидалось, дежурных не было. Разве блядские Миранчуки заботятся о безопасности и дисциплине? Они о себе-то позаботиться не могут.       Устраивать разборки и будить весь отряд братьев все же не хотелось, именно поэтому Федя отправил виновных в свои комнаты, обещая зайти с утра и проверить, получили ли они должное наказание за свои ночные прогулки, а вот в вожатскую он постучал.       Дверь ему открыл только с третьего раза сонный и полуголый Антон, который от удивления даже облокотился на дверной косяк. — Какого хрена, Смол? — прошипел младший, потирая глаза. — Если ты решил стать третьим, то мы на сегодня уже закончили. Приходи завтра. — По тебе не скажешь, Леш, — нагло заходя внутрь комнаты, съязвил Федя. — Вообще-то я Антон, — близнец закрыл дверь и снова потер глаза, не веря происходящему. — Мы всегда так спим.       На двух сдвинутых кроватях лежал второй братик, мирно посапывая, развалившись во весь свой немалый рост. Что за блядский бордель они у себя тут разводят? Смолов сглотнул образовавшийся ком в горле, прежде чем ответить: — Ваши пацаны пролезли в комнаты моих девочек. Я со своими разберусь, но и вы своим это не спускайте. Еще раз повторится, я за себя не ручаюсь. — Заставишь отжиматься? — сквозь сон пробубнил старший Миранчук. — Или провести зарядку? — Расскажу Ерохину, что вы, мать его, игнорируете ночное дежурство, — Федор кипел от злости. — А он, будьте уверены, уже донесет Саламычу, что вы, блядь, игнорируете не только дежурство, но и многое другое. И для вас эта смена окажется последней, поняли?       Шепотом, конечно, не покричишь, но вышло, видимо, устрашающе, так как братья испуганно переглянулись в темноте. Леша чуть заметно кивнул Антону и поднялся с кровати так, что Смолов теперь стоял между ними. — Федь, спокойнее, — прохрипел Тоша сзади, кладя руки на талию ночному посетителю, от чего тот вздрогнул. — Мы же не специально, — старший близнец повторил действия младшего. Весь гнев Смолова куда-то испарился, предоставляя место для непонятного страха и желания. Леша продолжил: — Нам просто хочется быть ближе, разве это плохо?       На этих словах братья приблизились настолько, что дыхание младшего ощущалось где-то в области шеи, а старшего — прямо у губ. И, блядь, сколько бы Федя отдал, чтобы попробовать их на вкус, смять, укусить, чтобы, наконец, донести до них обоих, как они его, блядь, бесят.       Однако здравый смысл не оставлял Смола даже в самых экстренных ситуациях. Он с легкостью разорвал их своеобразную сеть и резко вышел из вожатской, исключительно громко хлопнув дверью. — Ты точно уверен, что он завтра не соберет вещи и не уедет отсюда к херам? — неуверенно спросил Антон, заваливаясь обратно на постель. — Теперь даже больше, чем раньше, — Леша присоединился к нему, заботливо укутывая одеялом и целуя в висок.       На следующее утро, десятое в смене в спортивном лагере «Искра», Смолов, как ни странно, даже не заикнулся о грядущем наказании, не пришел на завтрак и пропустил зарядку. Вместо него детям составляли компанию неразделимые в последнее время Ерохин и Головин.       Куратор, заменявший Сашку во время его травмы и работавший на отряде вместе с Федей, даже после того, как доктор разрешила Головину участвовать в лагерных мероприятиях, но снизить нагрузки на пострадавшую ногу, продолжал трудиться с ними бок о бок и сейчас.       Близнецы весело ходили по рядам и собирали полюбившееся им йогурты, постоянно улыбаясь. Артем тоже отсутствовал за общим столом по причине жесткого недосыпа, Марио с Денисом выглядели так, будто бессонные ночи патрулирования их ни разу не касались. Рома с какой-то потерянностью наблюдал за невыспавшимся Ильей. — Ром, все в порядке? — нарушил тишину Игорь, вернувшийся от поварихи Тети Зины. Дзюба сердечно просил его принести его завтрак в комнату, боясь, что иначе, он попросту не доживет до обеда. — Да, а что? — Зобнин перевел взгляд на Акинфеева, сильнее кутаясь в толстовку. — Просто холодно что-то.       Погода в последние дни действительно изменилась: светлые солнечные и теплые дни неожиданно сменились ветреными и холодными. Каждый вожатый перед выходом из корпуса обязательно проверял, что его дети не забыли натянуть носки и хотя бы одну кофту поверх футболки. — Ром, ты горячий, — заявил Кутепов. — Илья, — его напарник потерял дар речи и, тяжело вздохнув, продолжил. — Ты тоже горячий, и я… — Нет, я серьезно, — Илья дотронулся до лба Ромы, от чего тот отпрянул. — У тебя температура. — Началось, — протянул Игорь. Он, как завсегдатай лагеря, знал, чем обычно оборачивалась одна болезнь — она превращалась в массовую заболеваемость во всех отрядах. — Нет, нет, все отлично, — Зобнин, шмыгнув носом, уставился в свою тарелку как обиженный ребенок. — Холодно, говорю же.       К концу завтрака им всем удалось уговорить Рому сходить в медицинский пункт, просто убедиться, что у него все хорошо и ему ничего не угрожает. Зобнин нехотя ушел, обещая сразу же вернуться на тренировку.       Заболеть в лагере — одна из самых паршивых вещей, что может случится.       В этот же день во время тихого часа Игорь и Артем отправились на поле потренировать тот самый удар, который они обсуждали еще в первый день. Саню Ерохина они заранее попросили остаться на это время в их корпусе, дабы проследить за тем, чтобы малыши не натворили чего-нибудь плохого.       Дзюба, дойдя до поля, сразу же начал снимать кофту и поймал недовольный взгляд Игоря. — Не снимай, — предупреждающе заявил Акинфеев, направляясь к воротам. — Заболеешь. — А ты переживаешь? — Тема с интересом взглянул на удаляющегося вратаря. — Нет, — ответил Игорь, фыркнув. — Дети будут переживать.       Артем пошагал за вратарем, оставаясь в теплой кофте: все-таки расстраивать Игоря было не в его приоритетах на этот день.       Сначала Дзюба объяснял Игорю, как нужно пнуть мяч так, чтобы он обязательно оказался в сетке, а потом сам отправился на ворота. Но удар все никак не выходил именно таким, каким должен был. Да, Тема пропускал некоторые мячи, но их невозможно было отбить ногой, поэтому через некоторое время он подошел к Акинфееву, наклонился и правильно развернул ступню. — Артем, я не Золушка. Мне туфельку не надо примерять, — недовольно заметил Игорь. — Давай уже поменяемся. — Нет, ты должен знать, как идет этот удар, чтобы отбить его.       Они продолжили. Вскоре Дзюба сдался, разрешая Акинфееву занять его позицию, а сам отправился на отметку одиннадцатиметрового. Тут он встретился с проблемой того, что Игорь отчаянно пытался «быть везде». Теме не раз пришлось показать, как нужно правильно завалиться на бок и поднять ногу, чтобы мяч точно пролетел мимо ворот.       Под конец он действительно думал, что застрелить упертого и делающего все по-своему Акинфеева гораздо проще. Да проще даже обезьяну научить говорить! Однако, собрав все свое терпение, которого у Артема, вообще-то, было немного, в кучу, он не останавливался. — Блять, Игорь, если ты не отобьешь такой мяч на игре, станцуешь со мной медляк на дискотеке, — отчаянно заговорил Тема.       Вратарь остановился и пропустил очередной мяч, но не пошевелился. — Не понял. Ты на слабо меня берешь? — вопросительно поднял брови Акинфеев. — Игорек, а тебя можно взять на слабо? — нашелся Дзюба. — Посмотрим. — Посмотрим на то, как ты пропустишь еще один мяч от меня в свои ворота. — В каком смысле? — В каком тебе больше нравиться, тот и выбирай.       Голкипер все-таки пропустил еще пару мячей, прежде чем они пошли обратно к базе, и Тема, несмотря на все упреки Игоря, все же расстегнул кофту. Акинфеев в ответ только закатил глаза, борясь с желанием самому застегнуть чертову молнию обратно.