Искра

      Ни адский холод на улице, ни сухой кашель в горле не могли остановить Смолова от того, чтобы отправиться спать, не выкурив при этом хотя бы одну сигарету в уже привычных кустах за столовой спортивного лагеря. Как еще только никто не заметил узкой протоптанной тропинки ведущей сюда?       Конечно, он был осведомлен обо всех, кто время от времени решается посетить это место. В основном, ребята постарше, лет так по пятнадцать-шестнадцать из первого отряда, для которых сигареты становились неотъемлемой частью не только смены, но и жизни в общем. Их Федя понимал, но пачки отбирал на раз-два, назначая наказания и обещая выставить к чертям за ворота базы, накатав листа на два объяснительную, объясняющую его действия Саламычу.       Но ничего такого он никогда не сделал бы.       Сейчас, прислонившись к холодной кирпичной стене и выдыхая почти невидимые клубы дыма в пустоту, Федя по-настоящему расслаблялся, забывая про кашель, что тревожил его уже третий день, про слишком нервного Головина, заступившего на дежурство раньше положенного и разбившего впопыхах свою кружку, про болеющих ребят в отряде.       Уже выйдя обратно на дорожку, Смолов остановился, услышав за собой до боли знакомый смех и шарканье двух пар ног. — Девочки, а вам не поздно? — Федя развернулся к близнецам, которые, видимо, выслеживали именно его. — Куда направились? — А тебе не стыдно? — ответил Леша, останавливаясь прямо напротив товарища. — Не то ты в рот берешь, Смол, не то, — Антон нагло улыбнулся и вздернул брови.       Не то, чтобы Смолова сильно заботила полная секретность его утренних и вечерних хождений покурить и незнание большинства о присутствии в его рюкзаке пары пачек сигарет, так, на всякий случай, но тот факт, что Миранчуки смогли расколоть его, невероятно раздражал. Он знал, что догадывается его напарник, в курсе этого Кутепов (все же играют вместе) и, возможно, имеет какие-то сведения на этот счет Ерохин. Остальным же было предпочтительнее оставаться в неведенье.       Кто-то свыше определенно решил иначе. — У вас есть варианты получше? — Федя не «пальцем деланный» и так просто сдаваться не собирался. — Предложите? Вдруг понравится. — Ты же понимаешь, что за наше молчание стоит отплатить? — начал Тоша. Смолов, конечно, не пророк, но внутреннее чутье подсказывало, что цена будет запредельная. — У вас нет доказательств. Зная вас, вам мало, кто поверит, — пожимая плечами, Федор добавил, прежде чем развернуться в направлении своего корпуса, сильно раскашливаясь при этом. — Так, что поумерьте пыл, девочки, и идите спать в обнимку со своими несбыточными мечтами.       Но братья, наконец-таки поймавшие рыбку (хоть и не золотую, а вытатуированную), отступать не планировали. После разговора Игоря за ужином о неизвестных, нарушающих одно из главных правил лагеря, Миранчуки сидеть на месте просто не могли. Любопытство до добра уж точно не доведет, но вот до Феди Смолова вполне.       Леша с Антоном переглянулись и двинулись за товарищем, который, кажется, всеми силами держался, чтобы не врезать им обоим или хотя бы одному, чтобы различать легче стало. — Ладно. Хорошо, — Федор встал на углу своего третьего корпуса и развернулся так резко, что братья почти врезались в него. — Вы, как я понимаю, не отстанете?       Близнецы одновременно кивнули, а Смол продолжил: — Ну, и чего же вы хотите?       Леша неуверенно перевел взгляд на Антона, но тот, широко улыбаясь, выпалил без стеснения: — Поцелуй нас. — Каждого, — добавил старший. — По очереди. — По-французски, если можно. — А по-русски вам по лицу не съездить? — Федя, ожидавший чего-то подобного, лишь устало вздохнул, поражаясь их напористости и наигранной уверенности. Хуже детей, честное слово. — Я могу. Даже просто так. Каждому. По очереди. — Да брось, Смол, ты же сам этого хочешь, не меньше нашего, — Тоша сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними. — Прекрати вести себя как девчонка уже. Да даже они сговорчивее тебя, да, братик? — Полностью согласен. — Вам двоим друг друга мало? — спросил Смолов, вновь закашливаясь и решая точно бросить курить, дабы в такие ситуации больше никогда не попадать. — Меня не впутывайте в ваши брачные игры.       Терпение у братьев все же не как у Игоря — не резиновое. Федя даже толком опомниться не успел, как чужие губы накрыли его собственные, а потом еще и сменились на другие.       Целовались близнецы по-разному: Антон более дерзко, нагло и уверенно, немного прикусывая и сминая, Леша же спокойно и нежно водил языком по фединым губам, будто залечивая их после своего любимого братика.       Смолов даже себе бы никогда не признался в том, что такой необычный тандем явно ему понравился, и он был бы не прочь повторить это снова. Но нет. Никогда больше. — Федя, прости, конечно, но целуешься ты дерьмово. Тебе нужно чаще тренироваться, — пробубнил младший близнец, сплетая свои пальцы со старшим и собираясь уйти. — До завтра.       «Дерьмово? Да они в край охерели!»       Следующее утро для Ромы Зобнина началось прекрасно: спала успевшая поднадоесть температура, в горле першило не так сильно, как раньше, и Илья мило согласился сходить с ним до медицинского пункта, пока дети будут отдыхать после завтрака до тренировки.       Родительский день должен быть уже завтра, а в лагерном чемпионате пока побеждал отряд Дениса и Марио — первый и самый старший. Значит, именно с ними вожатская команда и сыграет в своеобразном финале, что требовало хорошей сыгранности и отдачи от всех участников данного мероприятия. Игра, скорее всего, пройдет в небольшом зале из-за погоды, но проигрывать в любом случае не хотелось.       Проболевший последние четыре дня Рома не мог подвести команду и именно поэтому стремился вернуться к занятиям и к отряду как можно быстрее. Особенно сейчас, когда дети во время больничного приносили ему рисунки и делились оставшимися сладостями, просили скорее возвращаться к ним, чтобы зажигать на дискотеках и вместе петь песни.       Зобнин скучал по своему отряду, но из комнаты старался не выходить — распространять болезнь, которая и так охватила большую часть базы, было не в его приоритетах.       На пути к врачу он радостно выслушивал последние новости от Кутепова, который не слишком-то весело их рассказывал и только дивился на реакцию Ромы. Определенно Зобнин — тот самый человек, которого ничто не останавливает.       Уже после того, как доктор выписала ему последние антибиотики и посоветовала помедленнее возвращаться к работе и попытаться всегда держать тело в тепле, Рома облегченно выдохнул. Теперь точно свобода. — Где ты возьмешь вещи? — спросил Илья, когда они уже возвращались назад, потеплее кутаясь в собственную ветровку. — Просто холодно же еще, а ты сказал, что не готовился к такой погоде. — У Артема попрошу, — Зобнин пожал плечами. — Ты не против? — Против. — Что? — Что? — Почему ты против? — удивлению Ромы не было предела. Хорошее утро медленно превращалось в хороший день. — Потому что, — Кутепов нервно сглотнул, боясь сболтнуть лишнего. — Потому что он сам говорил, пока тебя не было, что он много не брал. Понадеялся на наше лето. — Черт. Может, у Сани попросить? — парень растерянно посмотрел на напарника. — Он же предусмотрительный всегда. Илья, не одолжишь мне что-нибудь? — Нет. — Ты против? — Нет.       Густые брови Зобнина сошлись на переносице от непонимания; Илья же просто продолжал идти вперед, сверля взглядом землю и надеясь, что он споткнется и уже не встанет, или метеорит неожиданно придавит его к земле. — Я не понимаю, — начал Рома. — Так ты поделишься, или мне пойти просить у других? — Да, — Кутепов с радостью бы провалился сейчас в ад, но, видимо, Бог был к нему неблагосклонен. — Что да? — Поделюсь.       На лице Ромы вновь засияла эта чертовски милая и широкая улыбка. — Ром, с выздоровлением! — Игорь похлопал друга по спине, прежде чем сесть на свое место и приступить к обеду. — Никто не забыл про завтра? — А что завтра? — Тема невинным взглядом посмотрел на Акинфеева, отвлекаясь от тарелки с рыбным супом.       Игорь же готов был кинуть своей тарелкой в напарника с криками не позориться, но Дзюба продолжал поедать свой суп с небывалым рвением. — Родительский день! — Акинфеев выдохнул, закрыл глаза и открыл их только секунд через десять. — Игорь, боюсь спросить, ты в такие моменты барашков считаешь? — к столу присоединились близнецы, ранее моющие руки в предстоловом помещении и оживленно о чем-то болтающие.       Любовь Игоря к барашкам — очередная легенда лагерного болота. Так же как и его присутствие в ОРГ комитете. Говорят, что он всегда советует детям считать именно барашков, а не овец перед сном, держит у себя в комнате под подушкой маленького плюшевого барана и никогда не ест баранье мясо. Действительно же, все началось с того, что года два назад ребята заметили у него на брелке с ключами фигурку барашка и стали придумывать различные байки, вскоре ставшие настоящими историями. — Интересно, а что считают бараны перед сном? — задумчиво протянул Леша. — Наверное, Игорей, — закончил Антон и подмигнул сидящему напротив Феде. — Смол, ты сегодня красивый. — Я всегда такой. — Саш, передай, пожалуйста, соль, — попросил Черышев с другого конца стола, чихнув.       Оба Сани потянулись к баночке, но Головин вовремя остановился и сел обратно, снова опуская глаза в тарелку, будто пытаясь взглядом оживить чертову костлявую рыбу, из которой им сварили обед. Ерохин отдал Денису соль, а Федя не мог не отметить, что между ними что-то точно происходит. «У самого проблем хватает». — Денис, ты заболел? — Марио обеспокоенно взглянул на напарника, но тот лишь отмахнулся. — Просто пылинка в нос попала. — Пылинка? — бразилец подозрительно покосился на Черышева. — Все хорошо, — утвердительно кивнул Денис, шмыгая носом.       Игорь с Артемом обменялись многозначительными взглядами: никому не нужно было знать, что суровый Акинфеев вчера просил Тему растереть его спину разогревающей мазью от кашля и насморка, чтобы быть более уверенным, что его простуда не будет прогрессировать в такую сейчас ненужную температуру.