«Последний шанс, Коннор»

Гэвин застонал и с трудом попытался разлепить веки. Смешавшийся с кровью тириум образовывал вязкую массу, которая застыла и теперь словно коркой покрывала его тело. Голова сильно болела от удара, и в мыслях мутилось — он ничего не мог вспомнить. Левую руку он почти не чувствовал, любая попытка ею пошевелить вызывала дикую боль, но правая как будто была в порядке. Очень медленно он провёл ладонью по лицу, болезненно морщась от ощущения сдираемой кожи, но открыть глаза всё-таки удалось. Лучше бы он этого не делал. Прямо в упор на него смотрели синие глаза Хлои. Они были безжизненнными и совершенно пустыми, без зрачков. Одной щеки у неё практически не было, сквозь образовавшуюся дыру наружу торчали оборванные провода. Остатки прекрасных белокурых волос, заляпанные мерзкой фиолетовой дрянью, облепили её шею и плечи с другой стороны, не давая рассмотреть скрывавшиеся под ними повреждения. Они лежали почти в обнимку, как любовники. Застывшая Хлоя нависла над ним, насаженная на какой-то штырь. Видимо, в последний момент он успел схватить этот неизвестный ему монтажный инструмент и выставить впереди себя. Андроид со всего разбега налетела на него и теперь была окончательно и бесповоротно деактивирована. Подробности борьбы совершенно стёрлись из памяти Рида, он вспоминал их постепенно, мелкие детали как будто проступали из тумана... Искаженное ненавистью лицо Хлои, от которой он пытается отбиваться попавшимся под руку блестящим металлическим стулом, потом резко двигает стол, чтобы создать хоть небольшое препятствие, а в это время Коннор... «Ебать, здесь же был Коннор!» Он рывком выбрался из-под Хлои и со страхом огляделся вокруг, боясь увидеть разбитого и деактивированного RK-800. Или того хуже — готовящегося напасть, агрессивного и злобного, с ярко-синими глазами. Но никого не было видно, насколько он мог определить, лаборатория была совершенно пуста. Гэвин не знал, сколько времени прошло и что происходит в окружающем мире, поэтому первым делом решил выбраться отсюда и посмотреть. Тем более что ему определённо была нужна медицинская помощь. Всё тело ныло от боли, голова кружилась, и нормально соображать было всё труднее. Его телефон давно разрядился, стекло треснуло. Включить терминал он тоже не мог, не зная пароля. Оставалось только самому идти и искать помощи. Приволакивая правую ногу, на которую он не мог наступить без резкой пронизывающей боли, Рид проковылял ко входу в лабораторию. Насколько он помнил, электронный замок был разбит лично им и не работал, так что дверь не запиралась. Но к его большому удивлению, створка двери всё-таки была закрыта. Первобытным способом, с помощью железных скоб и цепей. Видно было, что это делали наспех, заботясь больше о надёжности, чем о дизайне. Металлический клин был вбит между дверью и стеной, что исключало всякую возможность открыть её снаружи. Журналист уже начал раздумывать над тем, как сделать это изнутри. Он был очень слаб, а чтобы вытащить клин, требовалась немалая сила. Можно было приспособить что-нибудь в качестве рычага и он уже начал озираться в поисках подходящего предмета, когда дверь внезапно затряслась. Кто-то хотел ворваться сюда снаружи. Образовалась небольшая щель, клин скрипел и вздрагивал, цепи натянулись до предела. В проем пролезли длинные пластиковые пальцы андроида в напрасной попытке его расширить. Какое-то время он бился всем телом об дверь, и Рид иногда видел его бешеные синие глаза, треснувший пластиковый корпус и разбитый рот, из которого тёк тириум. Гэвину казалось, что это будет длиться целую вечность. Но потом андроид угомонился и, издав ни на что не похожий металлический скрежет, удалился по коридору. Какое-то время было слышно звук его неровных ковыляющих шагов, но потом всё стихло. Рид с облегчением выдохнул. Выходить наружу ему резко расхотелось. Он от всей души мысленно благодарил того, кто закрыл эту дверь. «Стоп, — подумал он, пытаясь сосредоточиться. — Дверь закрыта изнутри. Я этого точно не делал. Значит... Тот, кто её закрыл, ещё здесь...» Самым логичным объяснением было, что это сделал Коннор. Но почему RK-800 прячется и не показывается ему на глаза? Может быть, ему тоже нужна помощь? Гэвин стал обходить лабораторию по периметру, периодически хватаясь за стены, чтоб не упасть. Ему сейчас очень хотелось чашку крепкого кофе. Она бы сразу взбодрила его и прочистила мозги. Но, увы, кофе не было. Коннора тоже. Вообще никого не было. Лаборатория была пуста. Мистика какая-то. Конечно, она была забита всяким научным оборудованием, но в помещении не было ни одной живой души. Сейчас Гэвин был бы рад увидеть даже котёнка. Да хоть лабораторную крысу! Свернув за угол, он оказался в отсеке, где в питательной среде находились клетки человеческого мозга. Конечно, их трудно было назвать людьми, но всё-таки это были живые биологические существа, и он с надеждой подошёл к стеллажу, вспоминая, как робко тянулось к нему розовое щупальце сквозь стекло. Его иллюзии были жестоко разбиты. Беспомощные розовые комочки плавали на поверхности мутной жидкости в своих банках, вывернув наружу розовые лепестки и выбросив щупальца за края в последней отчаянной попытке получить пищу. Они выглядели как раздавленные медузы на пляжном песке. Они были мертвы. Гэвина вывернуло наизнанку. Отдышавшись, он без сил опустился на пол возле стены. У журналиста пропало всякое желание обследовать лабораторию дальше. Всё равно он здесь заперт точно так же, как эти беспомощные комочки, и в скором времени точно так же сдохнет от голода и жажды, как и все они. Он уже практически потерял сознание и смутно различал окружающие предметы, когда неподалёку послышалось слабое гудение, как будто включили кондиционер. Риду было уже всё равно, что тут ещё работает в лаборатории у Камски. Очевидно, здесь был автономный источник энергии, потому что в помещении было светло и достаточно тепло, только поэтому ему удалось выжить до сих пор. Но кондиционеры зимой были мало популярны в Детройте, поэтому он машинально повернул голову на звук, чтобы посмотреть, что там. Любопытство — профессиональный порок журналиста, и оно умрёт только вместе с ним. Слева от него находилась небольшая кабина, похожая на навороченный душ с массой всяких насадок и приспособлений. Гэвин не удивился бы, если б так оно и было и впридачу там ещё была горячая вода. Но сейчас душ гудел и трясся, хотя никакой воды внутри не лилось, насколько он мог видеть сквозь прозрачные стенки. «Хуёво, — обречённо подумал журналист, — начались предсмертные глюки. Сейчас ещё кофемашина появится, но без кофе». Кажется, его мысли подтверждались, потому что внутри кабины стали вспыхивать небольшие синие молнии, как во время грозы. На их фоне вырисовывался тёмный силуэт человека в плаще, хотя ещё секунду назад душевая была совершенно пуста. Когда сияние прекратилось, стало видно, что он не в плаще, а в белом халате, и это не какой-то абстрактный человек, а грёбаный гений Элайджа Камски собственной персоной. Он открыл прозрачную дверцу и шагнул прямо в лабораторию недалеко от Гэвина. Журналист смотрел на него совершенно спокойно, понимая, что это всё видения и, скорее всего, он скоро умрёт и его мучения наконец закончатся. Камски подошёл к нему и наклонился, внимательно рассматривая Рида. Вопреки его ожиданиям, дерзкий журналист, который давно уже портил ему жизнь своими расследованиями, был всё ещё жив. Теперь, когда появились проблемы поважнее, Элайджа уже не питал к нему такой ненависти, как раньше. Вздохнув, Камски приложил два пальца к его шее. Под ними бился лихорадочный пульс, кожа была горячей. Судя по отсутствующему взгляду расширенных зрачков, Рид сейчас его не видел или видел кого-то совсем другого. Типичное состояние бреда при прогрессирующем сепсисе. Сильная интоксикация организма. Дать человеку умереть от заражения крови в середине двадцать первого века в хорошо оборудованной лаборатории было выше его сил. Проклиная непредвиденную задержку, Элайджа аккуратно уложил Рида вдоль стены, достал из своих запасов жаропонижающее и антибиотик и быстро сделал инъекцию. После этого он уже не заморачивался насчёт журналиста, выживет — его счастье. Гораздо больше он расстроился, когда увидел погибшие от недостатка питания нервные клетки. Раньше за этим всегда следила Хлоя, но теперь его верная помощница была безвозвратно деактивирована, сойдя с ума от действия газа. Смотреть на её изуродованные останки было просто невыносимо, и Камски набросил на неё сверху лабораторный халат. Но горевать не было времени. У изобретателя были дела поважнее. Ещё в другом, потустороннем Детройте, он начал обдумывать возможность создания влюблённого андроида. Девиация была необязательным условием. Она лишь позволяла андроидам следовать собственным желаниям. Но влюблённый обычно желает принадлежать предмету своего чувства, всё отдаст ради него и всем пожертвует, вплоть до собственной жизни. Идеальный раб, который с радостью наденет на себя цепи и не будет замечать своего рабства. Камски был восхищён идеей, которую ему подал Эр А Девять, и уже не на шутку ею увлёкся. Включив терминал, он стал просматривать программы, которые загрузил в прототип RK-800 — знаменитого охотника на девиантов, известного под именем Коннор. Программа сексуальной релаксации спонтанно изменила последний скрипт, но сейчас он хотел сделать это сознательно, внести в неё небольшие изменения. Надо было проверить, как это будет работать, и он запустил конвейер четвёртого цеха, благо это можно было сделать не выходя из помещения. Модель с конвейера поступала сразу в испытательную лабораторию через герметичный, никому не доступный отсек. Белоснежные манипуляторы промышленных роботов начали процесс производства ещё одного андроида в своих прозрачных закрытых кубах. За основу Камски взял RK-800, внеся в его внешность незначительные изменения. Глаза должны были быть голубыми, а волосы более тёмными, почти чёрными. Элайджа на мгновение задумался, как назвать новый проект, но потом решил не заморачиваться и присвоил ему порядковый номер RK-900. Пока не завершился процесс производства, он быстро вбивал в программный код новые параметры. Только такой гений, как он, мог найти в путанице бегущих по экрану зелёных строчек те, которые нужно изменить, и сделать это на ходу, не прерывая загрузку программного обеспечения. Наконец он добрался до основного условия, по которому будет произведён отбор объекта для чувств андроида. Именно сюда программа Коннора прописала Хэнка Андерсона, отсканировав лейтенанта и создав для него отдельный файл. Камски задумался, вспоминая свой противоречивый сексуальный опыт с RK-800. Нельзя назвать очень приятным ощущение, что твой партнёр думает о другом человеке, чтобы достигнуть оргазма. Тем более, если этот другой — всего лишь пьющий немолодой лейтенант полиции. Но сейчас всё это уже казалось ему несколько забавным. Наверняка Хэнк Андерсон был не особо рад тому, что за ним постоянно таскается влюблённый андроид, который даже не отдаёт себе отчёта в своих чувствах. Конечно, у Коннора смазливая мордашка и прочие неплохие внешние данные, но это всё прекрасно, чтобы поразвлечься на один раз, а если всерьёз и надолго, то потом не будешь знать, как от него отделаться. Поэтому у Камски невольно дрогнула и зависла над клавиатурой рука, когда он собрался вбить своё имя в программную строку. Убегали драгоценные секунды, но курсор всё мигал на «mysql_select (#hostname, #username, #password = '» и Элайджа никак не мог решиться на этот ответственный шаг. В таких делах лучше оставаться посторонним наблюдателем, чтобы объективно оценивать ход эксперимента со стороны. Пусть RK-900 влюбится в кого-нибудь другого и его утомляет своими чувствами. Учёному необходимо сохранять холодный ум и рациональное мышление. Взгляд его упал на валявшегося возле стены Рида. Лекарство действовало медленно, и журналист метался в бреду, что-то шепча пересохшими губами. Кажется, имя «Хлоя». Камски вдруг улыбнулся пришедшей к нему в голову мысли. Неплохая месть за все те беспокойства, которые доставил ему этот настырный журналист. В его базе данных хранились файлы многих людей, даже самой мадам президент на всякий случай. Но теперь он точно знал, кого из них надо прописать в программный скрипт. Больше ни секунды не сомневаясь, он вбил в строку «gavin_reed') or die» и нажал enter. Зеленые строчки быстро побежали по экрану терминала, не останавливаясь до тех пор, пока процесс не был завершён. Немного волнуясь, Камски подошёл к прозрачной двери производственного отсека. Манипуляторы, похожие на щупальца, как раз завершали нанесение голографической кожи. RK-900, похожий и в то же время непохожий на Коннора, смотрел куда-то в пространство своими холодными голубыми глазами. Наконец манипуляторы отпустили его, и андроид подошёл к двери, глядя сквозь прозрачный пластик на своего создателя. Элайджа замер в восхищении: настолько хорошей получилась новая модель. Он даже не думал, что в нём будет столько сдержанной силы и хищной грации. Дверь автоматически отъехала в сторону, выпуская андроида в лабораторию, и тут же скользнула обратно. — Скажи что-нибудь, — приказал ему Камски. Андроид вежливо наклонил голову и послушно ответил: — Здравствуйте. Я модель RK-900. Чем могу вам служить? Он определённо не был девиантом, но в то же время оказался устойчивым к действию газа. Камски внёс некоторые изменения в его систему, и это сработало. Никакой агрессивности он не проявлял, по крайней мере, пока, и это очень радовало. Если так пойдёт и дальше, то можно установить новое программное обеспечение всем андроидам и проблема будет решена. Но сейчас до этого было ещё далеко. Надо было изучить его реакции и поведение. — Тебя зовут Ричард, — внятно сказал андроиду Камски. — Это твоё имя. Будешь помогать мне в лаборатории. Почему он решил назвать его именно так, он и сам не мог бы объяснить. Но в этом андроиде определенно было что-то аристократическое. Осанка, наверное. — Меня зовут Ричард, — повторил андроид, озираясь по сторонам. Он только что сошёл с конвейера, на нём не было ничего, кроме белоснежного нижнего белья, и разум его был таким же новым и свежим, как и его тело. Ричард словно губка впитывал новые впечатления и ощущения. Камски создал его по образу андроида-детектива, но усилил способности логики и анализа, предполагая использовать для научной работы. Его оптический блок сканировал помещение, идентифицируя оборудование и его назначение, реконструируя опыты, которые на нём можно было проводить. Возможности этой лаборатории были почти безграничны. Руководитель, которого он идентифицировал как Элайджу Камски, внушал ему полное доверие и уважение, он готов был приступить к работе прямо сейчас. Но потом он заметил лежащего возле стены человека и почувствовал сильное беспокойство. RK-900 никогда его раньше не видел, он вообще никого не видел, кроме своего создателя, но этому человеку, идентифицированному как Гэвин Рид, было очень плохо и ему требовалась помощь, это вызывало какие-то новые процессы в электронном мозгу андроида. — Жалость? — Гнев? — Любовь? — Безразличие? Осторожно, словно наощупь, он сделал первый в своей жизни выбор. Перед его оптическим блоком вспыхнул никому больше не видимый ярко-розовый квадрат. — Мистер Камски, почему вы позволили Гэвину лежать прямо на полу? — со сдержанной яростью в голосе спросил RK-900, повернувшись к изобретателю. Холодные голубые глаза так сверкали, что Камски невольно подумал, что, пожалуй, он рано радовался насчёт газа. — Этот человек болен, неужели вы не видите? Ему срочно требуется помощь.