Научи меня читать

Встав среди ночи смочить пересохшее горло, я с удивлением не нашёл свою невесту на кровати и даже не придал этому значения, пока моё сердце не кольнуло тревожное предчувствие. Я словно видел её глазами мир, только как через чужие очки, и всё, что мне открылось, было пропитано жгучей ненавистью, а пелена оказалась слезами радости от ещё не совершённого зла. Дурное предчувствие заставило судорожно метаться в поисках подсказки, куда бы Герда могла отправиться, но мне пришлось долго мучиться, потому что осталось «пролиться крови в последний раз». Я не сомневался в том, что она задумала. Если я мог отговорить её от отцеубийства раньше, то не после всего, что случилось накануне, признаться, я бы сам с радостью его зарезал в собственно постели, но это навлекло бы только беду. На этот раз я не медлил, должен был успеть и предотвратить её глупость. Что же ты делаешь, дурная ты женщина?! Я невольно вспотел от волнения, кровь оглушала стуком в висках, а я всё спешил. Расстояние в пару этажей и несколько коридоров показалось мне огромным, будто бы я вечность добирался до покоев лорда Сигмунда. К немалому облегчению, он крепко и спокойно спал, когда я достиг цели, но ощущение тревоги не пропало, я ведь не нашёл Герду, хотя был уверен, что она где-то рядом. Собравшись уходить обратно, я наткнулся на приоткрытую, незамеченную ранее в спешке дверь в покои самых «игривых» дочерей гостя. Это было крайне необычно, особенно после того, как они узнали, что я на свободе, дверь наверняка должна была быть заперта изнутри, но она тихо открылась. Первое, что я увидел — блеснувший в свете факела окровавленный нож, а уже затем сумел поднять взгляд на не менее перепачканную после сопротивления девушку. Она не была здесь. Её не было. Это не моя Герда, не та девочка, что билась в истерике на моих руках несколько часов назад. Мои ноги словно приросли к полу. Пути назад не было, она обречена. А если это так и больше не имело значения, то я ушёл с её дороги, пропуская в покои отца и матери. Я тяжело дышал, лёгкие горели от нехватки воздуха, всё во мне сопротивлялось, хотело помешать, всё, кроме обиженного однажды сердца. Я знал, как ей больно, и понимал всю до капли глубину её ненависти. Она сможет по-настоящему освободиться, только когда завершит начатую цепь убийств. Ясное понимание, что это мне не остановить привело меня вслед за невестой к ложу её родителей. Герда стояла над их ещё пока спящими телами и просто прикидывала, куда ударить раз и навсегда. Её лицо ничего не выражало, это болезнь. Вот только что будет с моей мышкой, когда она вернётся ко мне и увидит, что натворила… Я думал, что ничего, кроме облегчения не встречу, она его заслужила. Всё происходящее дальше походило на кошмар, страшный сон, после которого я должен был тотчас же проснуться в холодном поту, но раз за разом бился словно об стену о мысль, что это всё реально. Никто из её родителей не проснулся, не открыл глаза в последний раз, чтобы увидеть, за что были лишены жизни. Они лишились её, чтобы их маленькая невинная дочь обрела свою… короткую спокойную жизнь. Вот только спокойной она уже грозилась и не стать. И как бы я не старался, такое преступление не спрятать, не замаскировать, мне оставался лишь один выход: бежать. Взять за руку мою измученную и искалеченную душу и покинуть этот склеп ещё до рассвета. За всё время пути к горам мы оба молчали так откровенно, что слова были бы лишними. Долгожданную свободу моя любимая встретила с рассветом. Улыбаясь, она смотрела, как алое солнце накрывало Асгард и приносило с собой страшную месть её маленьких рук, что я хотел всю жизнь целовать. Я упал перед ней на колени, и почему-то мне было так нестерпимо больно за её грехи. Я должен был её защитить, эта кровь принадлежать должна мне, чтобы не испытывать сожалений и угрызений совести. Её ладошки приласкали мои волосы, и я уткнулся носом в её живот, крепко прижимая за бёдра к себе. Я испытывал даже некое восхищение этой женщиной, ведь она нашла силы отомстить, а во мне глубокая привязанность и любовь мешала в роковой момент проявить твёрдость и завершить мои муки. Каждый раз рука дрожала, и я продолжал новую вечность в обидах, клевете и унижениях. Я склонился перед великой болью и силой и теперь был готов на всё, чтобы моя маленькая Герда была не просто спокойна, а была счастлива. Мы покинули Асгард тайной тропой ещё до полудня. Реки крови и позор были смыты с наших рук, мы больше не были пленниками, и я даже хотел верить, что такой простой побег был одобрен любимой матерью. Без её понимания я не смог бы жить дальше под одной крышей с невестой. Но теперь, когда нас ничего не обязывало, я был рад дать ей свободу, но даже так она решила остаться со мной, она выбрала долю изгнанника, вечного отступника… Как же я был ей благодарен! Я впервые обрёл друга, способного меня понимать, и очень дорого это ценил всю свою жизнь, пронеся через годы крепкую дружбу.