Пленники Монолита

      Подсвечивая себе фонарями, они настороженно смотрят друг на друга. Следят за каждым движением, жестом, взглядом. Растрепанная, забрызганная кровью мутанта и щедро разукрашенная синяками девушка и такой же окровавленный, усталый сталкер…       Пчелка мысленно выругался и хмыкнул. Что и говорить, эта глазастая сука была хороша. Очень хороша. И ведь отнюдь не в смазливой мордахе совсем дело-то, хотя эта тварь прекрасно знала, какое впечатление производила. Даже долговцы те на вид ее невинный повелись. Оттого и сдохли. А дело было в соображаловке. Она у девки была развита что надо. Это он понял, когда она еще по Свалке от сталкерни тарилась…       Вот и сейчас поняла все что от нее требуется эта двинутая сука без слов. Грязно выругавшись, девка зарядила с ноги по трупу твари. Повернулась к нему. Сдула упавшую ей на лицо прядь волос и подняв руки, стянула окровавленные лохмы резинкой. Снова смотрит. Пристально так. Будто сканером водит. И то, что отражается в ее глазах совсем ему не нравится. Взгляд ее ледяной и обещающий. Такой же, каким она смотрела на грохнувшего того найма долговца. «Ты сдохнешь… Сдохнешь… Будешь визжать от боли…» — говорили тогда ее глаза. И что в итоге? Оракул хренов! — выругался фримен, вспомнив, как Бродяга снова и снова всаживал нож в то кровавое мессиво, на что стала похожа морда должанина. — Хули палишь? Работай давай! А то… Он красноречиво проводит ладонью по своей шее, и девушка резко отворачивается, но Пчелка успевает заметить, как чуть дрогнули уголки ее губ.       Наклонившись, она выдергивает из спины твари нож и задумчиво смотрит на лезвие. И вдруг, присев на корточки и зажав во рту фонарик, втыкает нож в шею твари. Совершает несколько движений. А он, Пчелка, смотрит на это представление. Во все глаза смотрит. Оторваться не может… Как завороженный на эту дичь пялится. А сам спросить хочет, мол «какого хера?». Но молчит. Смотрит. А девка, держа за ухо отрезанную голову твари, уже и на ноги поднялась. И фримен замечает, как из разбитого затылка мутанта вытекают кровавые сгустки. Шмякают на пол. Он смотрит на эти куски изъеденных какой-то жуткой болячкой мозгов, и представляется ему на мгновение, что держит она не уродливую, покрытую язвами, голову мутанта, а его собственную рыжую и такую любимую им башку. Единственную… Держит не за ухо, а за отросшие патлы… Пчелка хорошо так это все это подмечает. И белесые, мертвые глаза свои, и кожу синюшную, уже трупными пятнами покрытую, и рот в муке перекошенный, и позвонок из шеи торчащий… Даже веснушки на щеках. Тоже рассматривает. Подробно…       Сталкер тряхнул головой. Наваждение спало. А сам он вздрогнул. Контролер! Где-то здесь контролер! Это точно…       Вот и вели себя так странно твари эти. Потому, что под контролем они. Он понимает это так ясно, так отчетливо, что даже слышит противный, до позвонков пробирающий писк в ушах. И что теперь делать? Псионик так просто их не выпустит. Силен видать сука, раз такую ораву смог заарканить. А с ними поиграться с какого-то хрена решил, вместо того чтобы сразу ментальным ударом дух из них вышибить. — Лилит… — хрипит он, но девка не отвечает. Стоит с закрытыми глазами, будто прислушивается… — Лилит, — снова зовет он ее, но сектантка лишь головой качает. Хмурится. Говорить ей мешает фонарь. Она теперь озирается вокруг. Вот ей на глаза попадается палка то ли от бывшей метлы, то ли от лопаты…       Вскоре на закрепленной в куче гравия палке красуется насаженная на нее голова монстра. — Во славу Монолита… — ухмыляясь произносит девушка. — Хороший трофей. — Идиотка… Нашла время, бля! — облизнув пересохшие губы рявкнул на нее сталкер. — Здесь же контролер, дура! — Я знаю.       Закусив нижнюю губу, монолитчица брезгливо вытирает заляпанные кровью руки прямо о без того грязный комбинезон, а фримен прислушивается.       Порыкивая и ухая, твари вошкаются под дверью. Шестеро… — думает он. — Даже патронов не хватит. Мы уже мертвяки. — Потом, — словно услышав его мысли, отмахивается девушка. — Все потом. Сначала они. И фримен кивает. Хотя и знает, что бесполезно все. Ножом контролера не завалить. Так близко он к себе хрен кого подпустит…       Закрыв глаза, девушка опускается на колени… Спокойная. Равнодушная. Отрешенная от всего мира, и от этого страшного подвала, куда их он, Пчелка, загнал, в частности. Как будто ей действительно на все похрен. Она тихо шепчет что-то про Монолит. Зовет его. Фримен не мешает ее молитве. Хоть и знает, что надолго это. Впрочем теперь ему это без разницы. Пусть молится сколько влезет. Они тут застряли. Навеки походу вечные. Презрительно сплевывая сквозь зубы, свободовец садится на пол, спиной облокачивается о дверь и прикрывает глаза. Скоро они сдохнут. Вместе. Но прежде… Прежде она заплатит. За все заплатит. — Неверный…       Она теперь стоит совсем рядом с ним. Напряженная, как струна, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону. Стоит и улыбается. И смотрит на него понимающе. В одной руке нож. В другой фонарь… А он одним рывком поднимается на ноги. Довольно скалится, когда девка не ожидавшая от него, измотанного морально и физически мужика, такой стремительности, отскакивает назад. — Работаем, — хмыкнув произносит фримен. Он уже в норме. Он — опытный сталкер и много раз смотревший в лицо смерти боец. Навеянная контролером обреченность растворилась в играющем в крови адреналине… И у него есть план. Впрочем, как оказалось план есть не только у него. Точно такой же план созрел в ее красивой головке. Мыслили они примерно одинаково. И об этом он узнает очень скоро… А ведь понимал он, что она что-то задумала, вон как довольно эта сука на него пялилась. Вот только понимать-то понимал, а все равно, сектантка обвела его вокруг пальца. Снова. Попыталась во всяком случае. — Готова? — спрашивает Пчелка, и когда Лилит кивает, он на краткий миг, давая время очередной твари протиснуться в комнату, приоткрывает дверь. И тут же, стреляет по всунувшейся в образовавшуюся щель когтистой руке другого пытавшегося вломиться мутанта. Уродец верещит, отдергивает простреленную руку. А фримен наваливаясь обратно, стреляет по кинувшемуся к девушке монстру…  — Давай, — говорит он, когда сбитая с ног девушка, выбирается из-под трупа. И он, Пчелка, совершает ошибку. Чуть не стоившую ему жизни. Он все же на миг забыл. Забыл, кто рядом с ним. Потерял бдительность… А девка, как оказалось ни на минуту не забывала.       Когда она ответила, он отвернулся, но благодаря какому-то шестому чувству шарахнулся в сторону. Пронесло… Эта сука за секунду оказалась рядом с ним. Метила она в шею. А он, Пчёлка, чуть не упал. Отступил на два шага. И дверь распахнулась. Мутанты ворвались в каморку. Все. Разом.       А Лилит, уже успевшая отскочить от него, рванула вперед… Секунд пять пока управляющий тварями контролер отвлекается на орущего матами фримена у нее было. Добраться до лестнице. Рвануть на себя дверь. И вывалиться наружу… Прямо под выброс. С одним ножом… Без снаряги соответствующей, далеко ведь от базы идти она не планировала… А потом нестись сломя голову по пустынным улицам отчаянно надеясь, что живущие на поверхности мутанты уже разбежались, а новорожденная аномалия не возникнет ровно на том месте, где сейчас она сама находится…       Бежать…       Слыша позади матюки фримена, девушка ощутила, как его пальцы скользнули по волосам, сжались в кулак, но все равно, что есть силы, оставляя в руке свободовца добрый клок своих волос, дернулась вперед. Но не успела. Снова не успела. И заорала от досады       Реакция у него была — дай Боже. Пчелка снова поймал ее. Смял ткань комбеза в кулаке и задернул назад в комнату…       Когда одна из тварей вцепилась обеими руками ей в ногу, Пчелка услышал отчаянные матюки. Споткнувшись, девка на ногах не устояла, растянулась на полу, но тут же вывернулась, села и полоснула по руке твари ножом. Его она так и не выпустила. А потом проворно, насколько позволяла висящая на ее ноге тварь, зачем-то поползла к вдоль стены. В темноте подвала, послышалось хихиканье. И по спине у Пчелки побежали мурашки… Дверь… Дверь! Дверь открыта!       Пчелка рванулся было к двери, но тут один из жутких уродцев впился зубами в защищенную только перчаткой, пострадавшую немного ранее от когтей другой твари, кисть. Фримен заорал от жуткой боли, но все равно не обращая внимания на пытавшиеся перемолоть его пальцы челюсти, дернулся вперед. Секунда. Есть только одно мгновение, прежде чем таящийся в одном из темных закоулков подвала контролер успеет нацепить на него ментальный поводок. — Сука… — в который раз за сутки обреченно проорал он и попытался стряхнуть мутанта. Тварь снова дернула головой, и в руке расцвел шипастый шар красной боли… — Сука, — сквозь выступившие слезы, совсем простонал сталкер, чувствуя как челюсти с новой силой вгрызаются в его ладонь. В коридоре что-то звякнуло. Идет… — понял сталкер.       Собрав все силы, таща за собой вцепившуюся ему в руку мертвой хваткой тварь, Пчелка рванулся вперед и дернул дверь на себя. Услышал скрежет давно не смазанных петель. Привалившись к ней боком, задвинул щеколду и хотел было облегченно выдохнуть, но вновь заорал от боли. Пары пальцев он теперь наверное точно не досчитается… Хорошо, хоть рука правая. Левша он. — Сука! Выхватив пистолет, орущий и матерящийся сталкер несколько раз выстреливает в обнаженное тело твари, но только когда голова мутанта плеснулась мозгами, челюсти ослабили хватку. Тварь задергалась в агонии. Дело за остальными. Благо они были заняты монолитчицей. Ей повезло больше чем ему. Каким-то макаром добравшись до своей милой композиции, девка размахивала теперь своеобразной дубиной. С тремя отвлекшимися на монолитовку тварями, Пчелка разбирается быстро. Просто раздает каждой по пуле в затылок и убирает бесполезный теперь, с вышедшим патронами, пистолет. Другого придется добивать ножом. Не одного… — мысленно поправился он. — двоих… — Убить меня, сука, вздумала? — вытирая измазанную в крови монстра здоровую руку об одежду, спросил свободовец. Другую, дергавшую болью в унисон с биением его сердца, с рваными ранами и бегущей ручьем кровью, Пчелка держал на весу. Смотреть на то, что осталось от его кисти ему не хотелось. Он не торопился, дал девке время подняться на ноги. Так интереснее. Увидев ее затравленный взгляд, сталкер довольно ухмыльнулся. «А ведь без боя теперь не сдастся. Ну что ж… " — фримен улыбается своим мыслям, и девушка, закусив губу и продолжая внимательно наблюдать за противником, отступает на шаг, чуть не запинается о раскинувшегося за ее спиной голого почему-то снорка и бросает взгляд на другую издыхающуюся, трясущуюся в агонии тварь. — Иди сюда, — зовет он ее, и Лилит нервно оглядывается. Дальше — стена. Бежать некуда, и она, отбрасывая палку со слетевшей уже головой мутанта, обреченно выставляет перед собой нож. — А вот это ты зря… — ухмыляется фримен. — Ну что ты сделаешь? Кинешься в драку что-ли? Так я ж тебя ушатаю. Даже одной рукой ушатаю, мразь. Брось его.       Шипя от боли, сталкер все же рискнул опустить взгляд на раненую руку. К его великому облегчению, лишился он только мизинца. Хотя и безымянный эта образина ему тоже крепко пожевала. Скорее всего придется отрезать. Крепко сжав челюсти, он стащил с пострадавшей руки мокрую от крови перчатку. Все-таки не сдержался. Заорал. Кинув ее на пол, он выругался. А все-таки легко отделался…       Рассматривая изувеченную кисть он пропустил момент, когда девка действительно кинулась на него. Думала наверное, что отвлекся он, а терять ей в общем нечего было, давно поняла видать, что он, Пчелка, совсем не лошара мягкотелый. Непонятно, конечно, на что она расчитывала, может на чудо или же скорее на помощь своего проклятого камня, а может и ни на что, просто нервы сдали, но тем не менее девушка стремительно бросилась к нему. Вот только физическая подготовка у фримена были куда лучше, чем у нее, да и тяжелее он, Пчелка был почти в два раза. Удар. Захват. Бросок. И вот она уже лежит на спине, вцепившись ему в руку, обеими своими руками, пальцами пытаясь добраться до обнаженного мяса, а он прижимает ее к полу коленом и несколько раз размашисто бьет по щеке. Чувствует, как разжимаются ее руки. Девушка отчаянно сопротивляется, не старается даже прикрыть руками лицо. И Пчелка видит, как ее рука пытается нашарить выпавший во время схватки нож. Хмыкнув, сталкер отпускает ее и поднимается на ноги, отпинывает ножик в сторону и наступает ей на кисть, чувствует как что-то хрустит в ее руке и слышит ее полный боли вскрик. Девушка лежит теперь на боку, стонет и прижимает руку к груди. «Вот тебе, сука. Кровь за кровь, — злорадно думает он и неожиданно для себя со всей силы пинает ее.       Он пинает ее снова и снова. Попадает по спине, по животу, по ногам, по голове… Сопротивляться она уже не может, только прикрывает голову и вздрагивает, когда по её телу приходится очередной удар… Но бьёт её фримен все же в пол силы, ведь убивать ее пока не входит в его планы…       Когда его ботинок в очередной раз врезается ей в живот она корчится. А он смотрит на нее и не торопясь достает из кармана бинты, но подумав, лезет в подсумок за аптечкой… Вкалывает антибиотик. На всякий случай. Вдруг все же выберется. А сдохнуть от гангрены выйдя почти без потерь из такой переделки — то еще удовольствие. Хотя наврятли он от заразы какой помрет. Хорошим эта каморка им склепом будет. Просторным главное. В смерти обниматься с этой сукой он не хотел. Даже мысль об этом противна была. — Вставай, — закончив обрабатывать рану, фримен толкает монолитчицу ногой. Как ни странно, она подчиняется. С трудом, но девушке удается подняться на ноги. Опершись одной рукой о стену, Лилит пытается выпрямиться. Не выходит, и она поднимает к нему искаженное болью, окровавленное лицо. — Красотка… Ты ему понравишься. Надеюсь… — ухмыльнулся Пчелка и проорал. — Слышь, урод! Подарочек у меня тут для тебя есть! Анька… Пчелка рассмеялся. Пиздец тебе, Анька. По- другому не выбраться мне…       А стерва, как ему кажется, хочет что-то сказать. Но не может. Снова судорожно вздыхает и сжимает зубы, закрывает глаза… — Больно? — довольно спрашивает он. — Сейчас будет еще больней. Я… Договорить он не успевает, выставив перед собой руки, Лилит падает на четвереньки, переворачивается на бок, и Пчелка раздраженно заряжает ей еще раз. Вскрикнув, девушка отлетает в сторону. Лежит теперь в луже снорочьей крови… Лежит и не двигается. "Сознание потеряла что-ли? — удивился свободовец. — Ну ничего, щас очухается…" Но нет, эта Лилит оказалась весьма крепким орешком, вместо того чтобы свалиться в глубокий отруб, она приподняв голову, вперила в сталкера тяжелый, тоскливый взгляд, и выплюнув кровь на пол, тихо, с издевкой проговорила. — Ты сдохнешь здесь. Как Пых. Думаешь это мы его так, а? Сам он… Сам… Сам глаза себе вырвал и руки обглодал. Сам… Ты бы слышал, как он визжал тогда… Как свинья. Как с ним эта тварь поигралась! Весело ей было, наверное, как думаешь?       И вот тут-то его накрыло. Совсем. Сердце бешено заколотилось, а глаза застелила такая пелена ярости и злобы, что теперь он не видел ничего. Кроме нее. «Убью…» — стучала в голове единственная четкая мысль. — «Убью. Убью. Убью». И он рванулся к ней. А потом еще долго сидел на полу и пялился в темноту.