***
Когда ослепший от ярости Пчелка одним прыжком подскочил к злорадно улыбающейся монолитчице и усевшись ей на грудь приготовился одним ударом вышибить жизнь из ее тела, ее глаза расширились, и оттого, что он прочел там, его словно ледяной водой окатили, так и замер он с занесенным над ней кулаком. Ну он и долбоеб, ну и придурок! Когда к нему пришло понимание того, какую глупость он сейчас чуть было не натворил, Пчелка тоже чуть не расхохотался. Ах же сука, мать ее! Ловко ж она его развела! А он и повелся! Хорошо еще он вовремя понял все. Так бы утащила его с собой тварь эта, другого-то ей не оставалось. Миссию свою провалила, захватить себя в заложники позволила, любовника своего, судя по всему, потеряла, а тут еще марионеткой контролеровской стать ей перспектива светила. Так что отчаявшаяся сектантка попыталась сделать то, что делали до нее десятки подыхавших на Барьере фанатиков — стремились прихватить с собой хоть одного «неверного». Так что, отправив эту тварь в ад, он бы подписал себе смертный приговор. Дал бы ей выиграть. Сдох бы с ней вместе в этом ебучим подвале… От жажды бы сдох, если бы раньше себя не прикончил или прорваться бы попытался, да только… Не смог бы он. Не успел. Короче, варианты были. И ему они совсем не нравились. Так что, медленно выдохнув и опустив руку, слез с нее Пчелка, поднялся на ноги и не давая девке прийти в себя, намотал ее волосы на свой кулак и потащил к двери… И вот тогда-то видимо поняв, что сейчас для неё начнётся самый настоящий кошмар, что хрена он на её красивые глазки и провокации поведется, волочившаяся за ним по полу монолитчица слабо ахнула, вцепилась ему в руку, а после открыв рот отчаянно взвизгнула: — Нет! Нет! Не надо! «Ага, — издевательски-злорадно подумал Пчелка и мысленно передразнил ее. — Будет тебе, бля, «не надо»…» Быстро дотащив девушку до двери он, несколько раз врезав ногой по крепким доскам, проорал: — Ты слышал, урод?! Может договоримся? Ответа не последовало. Только она плакала и что-то быстро-быстро говорила. Но он её не слушал. — Дерьмо! — выругался сталкер и с досады пнул сжавшуюся и теперь уже точно перепуганную, во все глаза смотревшую на него монолитчицу. — Заткнись! — оскаля зубы прошипел он и зарычал. — Давай! Давай же, давай, падла! Давай, соглашайся. Ее надолго хватит. А так вообще никого не получишь. Слышь?! — Нет!!! Затыкаться сектантка не собиралась, и резко развернувшись фримен снова пнул ее. Сильно. Со злостью. — Говоришь, мутанту на потеху отдали? — совершенно позабыв о том, что по сути хотел сделать с ней тоже самое, проорал Пчелка. Хотя… была разница, пусть и не большая в принципе, но была. Отмычка. Вот кто она была для него всего несколько минут назад. Ведь даже не мести ради он ее мутанту готовился отдать, и не развлекаловки. Нет. Совсем нет. Эти цели, предлагая ее мутанту, фримен по-началу совсем не преследовал. Просто выжить хотел, ведь мизерный шанс договориться с псиоником у него был. Но вот теперь все изменилось… Эта сучка испытает на себе всю прелесть общения с мозговитой тварью в любом случае… В любом. — Слышь, давай, соглашайся! Давай! Хорошая ведь телка. Красивая. И вкусная, наверное. Сладкая… Давай! И он снова и снова зовет мутанта… — Давай!!! Давай же… Но ничего. — Давай же… — почти стонет он и беспомощно, несколько раз бьется затылком в дверь. За дверью тишина. Мертвая, жуткая, густая. А в тишине он. Притаился. Ждет. Давит. И ускользает надежда, а вместе с ней жизнь. Он еще долго и обреченно стоит уткнувшись лбом в деревянную, колючую от слезшей краски поверхность двери. Все надеется… Зря. Контролер не ответит… И Пчелка закрывает глаза. Даже материться сил не остается. «Да пошло все нахер…» — устало думает он, разворачивается и сползает по шершавым доскам на пол, а она плачет. Плачет молча. Обнимает себя руками и вздрагивает, сжимается в комок рядом с истекающим кровью трупом мутанта, что отгрыз ему пальцы и плачет. — Не надо… — снова слышит он ее шепот и чувствует к своей ноге прикосновение. — Не надо. Не надо. Пожалуйста. Не так. Пожалуйста, не надо… «Пожалуйста, не надо…» — эхом отдаётся в голове. А ведь это ее «не надо…» — снова и снова белым шумом будет звучат у него в ушах. Он это точно знает. Ведь не такой он. Не как они, бля. Не маньяк. Не отморозок. Не садист. Простой сталкер, обычный мужик, из-за своей дурости попавший в такую нелепую ситуацию. Пчелка думает об этом и видит, с какой надеждой, словно прочтя его мысли, смотрит она из-под упавших на лицо растрепанных волос. А вот хрена тебе… — устало думает он. — А ведь теперь действительно все. Пиздец.» Ему пиздец. Псионик на контакт не пойдёт. Он понимает это так отчетливо, что ему снова хочется ударить ее. Но вместо этого Пчелка лишь качает головой, снимает шлем и устало проводит рукой по волосам и лицу, трет пальцами глаза и потерянно пялится в темноту. А перед глазами Пых, Зайка, Ортопед, Бидон, снова Пых, Цапля, Ванька Леший. Их лица каруселью проносятся в его памяти. Смеющиеся и хмурые, злые и развязно довольные. Вот Зайка. Она обозлилась на него за что-то, он и не помнил уже за что, только взгляд ее зеленых глаз стал колючим и обиженным одновременно. Что же он тогда сделал? Арт из-под носа увел что ли? Или заснул не во время. Отвернулся… Не хотел вот с ней разговаривать… А поговорить она ведь любила. Вот и обиделась… — Что? — рассеянно произнес он, когда ее острый кулак врезался ему в спину. — Ничего, — зло, сквозь зубы прошипела она и перекатившись через него, принялась собирать смятым комом валяющуюся у железной кровати одежду. А ведь любила она его, наверное. А он и не думал об этом никогда. Принимал ее ласки как должное. А на нее многие ведь заглядывались… А она его выбрала. А он, скотина, не замечал ничего. Не интересно ему было… За артами она в Припять поперлась. Как же!!! Не такая она дура была. Хитрая, что эта лиса Лилит. Подождала бы, пока утихнет все, тогда и пошла бы… Вот Лиска, та дура, постоянно за ней хвостом таскалась. И он дурак. А вот Пых. Сидит рядом с ним возле костра, не торопясь потягивает пиво и мечтает, что до хрена артов найдет. — Там полянка одна есть… — говорит он. — Излучение слабое совсем. — Откуда инфа? — спросил тогда Пчелка, и Пых широко улыбнулся и полез в карман рюкзака. — От верблюда… Во… И другие… Их больше нет. Никого нет. Всех их жизни лишили. И не Зона. Ни мутанты. Ни аномалии. Они. Она. Лилит. И Анька тоже умрет… Пристрелят ее вояки. Если уже не пристрелили. А ведь как обрадовался он, когда узнал, что у солдат она! Думал — кончилось для них все. Что выберутся они. Сдадут вместе с должанином эту тварь сектантскую воякам на руки, про план их расскажут, про засаду, про снайперов, что площадь перед Прометеем со всех сторон просматривают, про Лилит эту стремившуюся во чтобы-то не стало Стрелка какого-то грохнуть, да и улетят вместе с ними. Бродяга говорил, что там сбушник какой-то рулит. Нормальный мужик вроде. Дегтярев, кажется, его фамилия. Отпустил бы их потом… Хрена. Перехитрила его эта тварь. Никакого шанса не оставила… Да когда ж ты только сдохнишь!!! — Лилит, — он почти смакует ее имя на языке. — Лилит. Ты ведь боишься, Лилит? Он подползает к ней и легко гладит ее по руке. — Лилит… — зовет ее фримен. Отшатнулась и спрятав лицо в ладошках, девушка снова всхлипнула. — Нет! — Нет, — улыбается Пчелка и его пальцы путаются в ее волосах. Он ласкает ее слипшиеся пряди и почти слыша ее лихорадочные мысли, кивает самому себе. — Пришло время платить по счетам, Лилит… — Пчелка! «Быстро же я «неверным» быть перестал… Проняло видать наконец. По настоящему проняло, мигом вся спесь слетела... » — усмехается про себя фримен и сжимает ее руку. От боли в сломанных пальцах она вскрикивает, но изо всех сил пытается взять себя в руки… У нее это плохо выходит. Руки и губы дрожат, а на лице застыла гримасса отчаяния, страха и боли… «На жалость давит…» — Пчелка, — снова всхлипнула девушка, но фримен лишь головой покачал. — Ну-ну, тихо… — откровенно издеваясь попытался успокоить он девушку и отвернувшись, достал флягу… — Поживешь еще… Бухнуть я хочу. А одному как-то не то. Что я — алкаш какой, что ли?.. Ну, а что? Торопиться ведь ему некуда. Да и не зачем. Пусть стерва помучается. Никуда ведь не денется. — Ты красивая, — внимательно рассматривая её задумчиво произнёс фримен. — Даже сейчас красивая. Но это не надолго. Что он с тобой сделает, как думаешь? Девушка отвернулась. — Не хочешь говорить? Что ж. Я тоже не хочу. Я дам тебе время подумать обо всем. А потом… Свободовец пожал плечами и вырубил фонарь. И пока он сидел в темноте, пил, слушал её изредкие всхлипы и отчаянно метерился, его подсознание лихорадочно и искало выход. И не находило. Спасительная мысль пришла к нему позже. Совершенно случайно. Один единственный взгляд на валяющийся на полу предмет — и план готов… Но это будет потом. А пока отхлебнув еще водки, почти дойдя ко кондиции фримен тяжело поднявшись на ноги, шагнул к двери. И тогда девушка, совсем как тот снорк, сваливший её на пол, вцепилась в его ногу и завизжала. — Нет!!! Нет! Не делай этого! Пчелка выматерился, дернул ногой, наклонился и вновь схватив ее за волосы, заставил приподняться. — Не уймешься никак, стерва? И нахуй я тебя развязал? Бросив взгляд на лежащие совсем рядом стяжки, Пчелка нахмурился. Возникло что-то в голове. Еще не оформившееся и не понятное, но очень интересное… А что? Вариант!!! Контролер — хоть и мутант разумный, но тупой. Нету в нем ни хитрости, ни коварства человеческого. Не разберется он. Что такое «ложь» — не знает. А стяжки заново надеть на ее ножки и ручки придется. А ведь сопротивляться будет. Ну это ничего… Только аккуратнее надо. Убивать ее нельзя. Просто вырубить ненадолго. Чтобы не рыпалась. И связать. Действовать одной рукой было совсем не удобно… Но все… Пчелка устало привалился к стене. Наконец-то орать перестала, но жива вроде. Взглянув на лежащую без сознания девушку он выругался. Ждать придется… Надолго, походу, в отруб ушла. Не расчитал он малость… А давят стены. И знает Пчелка, что нифига не выйдет у него, что сдохнет он здесь. Весь его план попахивал откровенным безумием. Отчаянным и безысходным. Но сдаться просто так он — не может. В этом они с этой стервой схожи. Не сдаются такие как они — до последнего за тростинку хватаются. За этими мыслями, он снова выпил Как говорится — пьяному море по колено… Трезвый он бы на такое хрен бы пошел.***
Когда фримен услышал, что лежащая на полу девушка застонала, то протянул руку. — Лилит… — хрипло позвал он и ладонью почувствовал, как она сглотнула. — Наконец-то ты проснулась… В темноте он услышал, как зашуршала ткань, как стукнулись, захрустели друг об друга мелкие камешки, а под пальцами возникла пустота. Девушка попыталась отползти в сторону, и оттого, что даже теперь, связанная и беспомощная, она старается спасти свою жизнь, фримен ухмыльнулся. — Пора… Мужчина поднялся на ноги и не говоря больше ни слова, широко распахнув дверь, вытолкнул девушку в коридор… Крики. Она кричала отчаянно. Захлебываясь что-то говорила ему, умоляла, плакала. И снова кричала. А он стоял под дверью. Ждал. И лихорадочно сжимал нож в здоровой руке. А потом крики прекратились. Остался только визг. Нечеловеческий, страшный. Продирающий до самых костей. Его он потом еще долго в кошмарах слышать будет. Но вскоре и он оборвался. Резко так. А вскоре Пчелка услышал его. Шаркая и что-то бормоча себе под нос, мутант медленно приближался к девушке. Сам. Она ведь связанная, встать и пойти ему на встречу не может. Дергается только беспорядочно. Но вот шаги смолкают, и представляется Пчелке, как псионик склоняется к ней, подставляет спину… Сейчас!!! — Нет!!! — вопит инстинкт самосохранения, но Пчелка уже за дверью… Нет времени! Только один шанс… Один долбанный шанс!!! Секунда. А может доля секунды и он всем своим весом сбивает с ног тщедушного, закутанного в какие-то тряпки мутанта, и тот падает прямо на девушку, а фримен валится сверху. «Куча мала какая-то…» — пьяно отмечает мозг, и свободовцу становится смешно. А потом больно. Тело действует на автомате. Заревев от дернувшей ладонь боли, свободовец прижимает раненой рукой раздувшуюся башку урода к полу и наносит ножом удары. Свист в ушах. Псионик дергается, пытается повернуть голову, встретиться взглядом с убивающим его человеком… Но Пчелка крепко фиксирует его шею. И бьет. Бьет. Бьет. Нож легко рассекая мышцы, вены и артерии, снова и снова входит в плоть контролера. Теперь фримен бьет на ощупь. Он почти ничего не видит. От боли глаза застилает красная пелена. И такую же красную кровь высвечивает фонарь. Кровь брызжет во все стороны и ручьем льет откуда-то сверху. Это его кровь. Она течет из носа… Как же больно!!! Кажется, что барабанные перепонки сейчас лопнут от напряжения. Свист этот до костей продирает. А еще вой. Воет Контролер… Или не контролер? Может это девка воет? Неужели жива? Или это он сам так визгливо орет? «Да похуй!» — мелькает в его взрывающихся от боли мозгах, и фримен снова почему-то смеется, набухался видать все же, и раз за разом в каком-то исступление всаживает лезвие прямо в шею живучему мутанту… Вот нож соскальзывает и чудом не задев девушку, попадает в валявшейся на полу камень. Высекаются искры. А девка ни на что не реагирует, только дышит часто… Жива значит… Но это не надолго… Анька все равно сдохнет. И он тоже. С одной рукой, без оружия не очень-то повоюешь. Бесполезно все. Не сможет он фанатичку до прачечной дотащить. Сожрут их… Ну уж нет… Сам. Сам. — Ты следующая, мразь! — хохоча во все горло, орет фримен, и тут что-то ударяет его в плечо и отшвыривает от издыхающей твари и валяющейся под ними девушки. Рука сразу онемевает, и Пчелка замечает, что голова мутанта дергается. Сейчас посмотрит… — мелькает в голове. Но нет. Откуда-то сверху вновь раздается грохот. «Пристрелили урода…» — отстраненно отмечает свободовец и чувствует, как его накрывает. Тело почему-то становится слабым, а в глазах мутнеет. Но он пытается подняться. Почему-то ему кажется, что если он встанет на ноги, то все будет хорошо, все закончится, он сможет, он выберется. Но он не может. Ничего не может. Даже встать на колени не может. Барахтается на полу беспомощно, загребает руками, чувствует, как мокро становится спине. Он из последних сил поворачивает голову и видит на фоне светлого дверного проема силуэт. На самой верхней ступеньки лестницы стоит человек и медленно, прощупывая каждый метр пространства, ведет стволом. Вот человек замечает его движение. Автомат теперь направлен на него…