***
Его куда-то тащили. На тех же носилках, что монолитчики из госпиталя приволокли. Тащившие торопились. Он чувствовал нехилую тряску и слышал над собой над собой надсадное, сбивчивое дыхание. Шли через какие-то заросли. Напролом. Перли, как стадо оленей. Шуму делали много. Но никто к тишине не призывал. Мужики часто останавливались, матерились. Вано тоже матерился. По-русски. Совсем без акцента. Пчелка даже заслушался, какие выкрутасы тот выдавал. Сознание было наудивление ясным, и больно ему уже не было. Наверное, обезболивающее вкололи… Ну, или арты, которыми его ублюдок Прицел обложил, действовать начали. Надо бы при следующей встречи «спасибо» уроду сказать. А шлюхе и Медику так вообще отдельную благодарность выразить, что его, Пчелку, не пристрелили, мутантам на съедение оставили… Идти мужикам было весьма трудно, слышал он сырое чавканье с которым берцы в грязь проваливались, наверное совсем недавно, пока он в отключке валялся ливень прошел. Размыло всё. Намочило деревья, кусты и теперь на лицо ему с не опавшей еще листвы и веток падает вода. Было неприятно, промозгло и очень тихо. Даже вездесущие тушканы не пищали. Видать какая-то тварь рядышком затаилась. Весьма сильная причем, раз более слабых мутантов прогнала. А то и несколько тварей… Кровососы, например. Те ведь стаями живут. Семьями. Выскочит вот такая семейка Адамс на них, и пиздец тогда. Тащившие его мужики, как и всякие сталкеры, об этом знали, потому и замерли, напряженно вслушиваясь в эту опасную, жуткую тишь. Вот носилки аккуратно опустились на землю, и сталкеры приготовились. Стояли теперь спина к спине и напряженно водили автоматами. Местные твари себя ждать не заставили. Затрещали ветки. Следом послышались очереди. Палили втрехе. Разом. Боеприпасов не жалели. Не до жадности сейчас было. Кровососы. Это были они. Знакомый, яростный рев резанул уши, и Пчелка про себя выругался. Как минимум двое, — отметил он. — парочка, бля. Видать гнездышко где-то рядом свили, потому-то так яростно и глупо в атаку и бросаются, под самые пули лезут. Детенышей защищают. Сталкеры все стреляли, а он беспомощно лежал и смотрел в еле виднеющуюся среди частых черных веток серость. Помочь он ничем не мог. Только матерился. Молча. Вскоре очереди сменились на одиночные выстрелы. Пиздец детёнышам, - хмыкнул Пчёлка и вскоре послышались шаги... Сталкеры вернулись, теперь они перезаряжали автоматы, шутили и посмеивались. Всех потихоньку отпускало. И только один зло курил в стороне. — Это нам свезло просто. Знаешь еще сколько по аномалиям топать? Этот голос знаком ему не был. — Мы его нэ бросим, — ответил Вано. — он мнэ в свое время жизнь спас… Ага, — мысленно согласился с ним фримен. — спас. И еще раз спасу, помоги только… Не дай мне сдохнуть здесь. Не время еще, я ведь… Мысль оборвалась, и стало темно. Он то приходил в себя, то терял сознание, словно проваливался в страшную слабость и темноту, которую разбавляли какие-то непонятные звуки. Иногда эти звуки складывались в слова, хруст гравия, грохот и пронзительные визги. И тогда он выныривал из окружающей его уютной темноты и все смотрел в небо. Радовался, что жив еще, что не бросили его. Об Аньке он старался не думать. Нетерпеливо отбрасывал мысли о ней. Ничего сделать он сейчас все равно не мог, даже если жива она еще. Что врятли конечно. Всяко Прицел захотел за свою суку отомстить. Так что все. Точка. И думать об этом не надо. Нельзя… А они все шли. Темнело. Изредка слышался треск и пронзительный визг. Наверное, тупая плоть убегая от кого-то влетела в Электру. Что ж, не повезло свинке…***
Придя в себя в очередной раз, Пчелка услышал скрежет металлической двери, и чей-то голос рассержено произнес: — Давайте его сюда! Да аккуратнее! Не мешок с мукой тягаешь! Где это он? Неужели в прачечной? Всего пару дней назад сука бы в ладоши захлопала от счастья, узнав, что ему удалось проникнуть сюда. Но нет, совсем он не в прачечной. Далеко не в прачечной… Вернее, как оказалось, далеко от прачечной. Он на Янове. Вот так, его мечта прийти сюда сбылась. Только радости он от этого не испытывал.***
Знакомых голосов было много. — Да это же Пчёлка! — потрясенно выкрикивали, шептали с разных сторон. — Давай сюда! Какой-то звон, как будто смахнули со стола посуду. Что-то разбилось, а что-то покатилось, рассыпалось… — Держи. Сначала он почувствовал, что его раздевают, потом привязывают… — Что, бля, за садомазо, — успел возмутиться фримен, а потом его настигла прежде глушенная артами боль. На этот раз боль была адская, такая, что он только рот, как рыба, открывал и дергался. Орать не мог, сил не было. Но потом организм вместе с коновалом местным над ним смилостивились и почувствовав, как холодная игла входит в вену, Пчелка словно в колодец провалился. Летел все куда-то. А когда очнулся, увидел перед собой качающиеся туда-сюда лица. Они плавали среди оранжевых квадратов и обеспокоенно смотрели на него… Вдруг одно из висящих над ним лиц запрыгало, завертелось, пошло трещинами и лопнуло. Квадраты закружились в бешеном танце. Ох, и нихуя себе мультики!!! — подумал Пчелка, и губы сами собой растянулись в глупую ухмылку - понял уже, что под кайфом он. Неслабым таким кайфом, раз глючит его с такой силой. А прикольно глючит. Реалистично. Графика отпад просто. — Дэржись, дарагой… — услышал Пчелка, а потом глаза сами собой закрылись и открыть он их уже не смог. Как бы не старался.***
— Лежи, лежи… Пчелка хотел повернуть голову, но почему-то не смог, на лбу выступила холодная испарина. — Ааа… Аня, — зачем-то произнес Пчелка. — Во дает свобода, — восхищенно протянул чей-то голос. — Спина в решето, а он о бабах думает. Вано гоготнул, но через мгновение снова стал серьезным. — Тэбе нэльзя говорить… Три пули в тэбе были. — Хорошо не глубоко, — добавил тот, кто говорил насчет баб. — Но спину знатно разворотило. Скажи спасибо фанатикам, на артах ведь лишь держался. Скинул бы их ненароком — вот тут-то пиздец тебе бы и пришел, много крови ведь потерял. Хорошо, что позвоночный столб не задет, но ребра перебиты. Хрен знает, теперь когда встанешь… — Ну охуеть. Приплыли… — подумал Пчёлка, закрыл глаза и кажется снова уснул. Надолго по-ходу. Ведь когда он разлепил веки, ему было намного лучше. Даже жрать хотелось. И курить… А еще пить… Пить хотелось больше, чем курить. Он даже мольбу свою озвучить смог. Одними губами правда. Голоса почему-то не было. Да и хрипа тоже почти не было. Горло адски болело. Но его поняли, и он тотчас же ощутил на своих губах прохладную поверхность стекла. Чьи-то руки приподняли его голову. Хорошо, что приподняли, а то шею чем-то кололо, щекотало и чесалась она нещадно к тому же. — Пей, пей, радной… — Спасибо, — хотел поблагодарить Пчелка Вано, но снова отрубился. Совсем обессиленный был.***
Вано от него не отходил. Это фримен только потом понял. Сейчас сталкер растянулся прямо на полу, на спальнике, и подложив под голову рюкзак, громко, со свистом похрапывал. Этот заливистый храп его и разбудил. В комнате было светло. Горела электрическая лампа. Пчелка попытался пошевелиться и кушетка на которой он лежал скрипнула. Сталкер тут же открыл глаза и вскочив, склонился над ним. — Вано, — все же смог прохрипеть Пчелка, — Когда пузырь отдашь? Грузин рассмеялся, и от этого доброго смеха Пчелка тоже улыбнулся. Смотрел на сталкера и улыбался. Рад ему был. Так рад, что впору было скупую мужскую слезу пустить, а то и вовсе, как баба от переизбытка чувств разныться. Ну нет, рыдать он пока не станет. Не до этого ему. Вон еще какой-то мужик на ржач припёрся и на него палит. Чего это, кстати, так пялится? Рубль он ему что-ли должен? Ну ладно, сейчас выяснит. Вместо приветствия Пчелка пошевелил забинтованной рукой. Стоящий у него в ногах незнакомый сталкер злорадно ухмыльнулся, но потом все же представился. — Гарик. Пчелка слабо кивнул и все-таки попросил покурить. В губы ему вложили прикуренную уже сигарету, фримен с наслаждением затянулся и блаженно прикрыл глаза. — Это был пиздец, — наверное в тысячный раз за эти месяцы хрипло пробормотал он. Гарик кивнул. — Отдыхай пока. Говорить потом будем. Обо всем. Последнее Гарик произнес с угрозой. Ну еще бы, — кивнул про себя фримен, ядовито улыбнулся и здоровой рукой показал ему средний палец. Гарик хмыкнул.***
Отдыхал он долго. Первые дни спал больше. Спина сильно болела и чесалась. Заживала. Артов и лекарств на него не жалели. С разговорами особо никто не лез. Поэтому лежал Пчелка, скучал и сил набирался. Теперь он часто думал об оставшейся в Припяти Аньке. И чем больше он думал, тем сильнее себя корил. Вот нахрена ему эта сучка сдалась? Ведь все то, что с Анькой произошло, по его вине случилось. Он во всем виноват. Нет бы сразу тогда, в Тёмной долине, тварь эту пристрелить, ан нет, поиграться с сукой захотелось! А Анька под раздачу попала. А теперь так вообще… И что теперь ему делать? С одной стороны выяснить про Аньку было необходимо. Понимал он, что правильно так будет. Мизерный шанс, что она жива оставался. Сам же он жив. А ведь пока Прицел по его раненой руке топтался, он на все сто уверен был, что сдохнет. А вот поди ж ты. Выбрался. Почти целый к тому же. Подумаешь, двух пальцев лишился, да спину продырявили. Хуже ведь могло быть. Гораздо хуже… — А нафиг вы вообще на тех монолитовцев напали, — спросил как-то Гарика Пчёлка. Сталкер хмыкнул, и кивнул в сторону сидящего на месте Костоправа, и увлечённо таскающего из банки тушенку Вано. — Вано это все. Неугомонный наш. Все арты искал. Да голоса услышал. В кустах затарился, когда двое из подъезда вышли. Монолитовец какой-то, судя по снаряги, из этих их — старших, и девка, как ее… — Лилит, — подсказал Пчелка. — Ага, Лилит. Я думал сдохла она давно… — Как видишь, не сдохла… — В общем долго они еще у подъезда стояли, спорили о чем-то, монолитовец ее за руку все тянул, а та отбрыкивалась, хотя на ногах, как Вано говорил еле стояла. Вся избитая была. Короче, как они ушли, Вано в тот подвал спустился, интересно ему стало, что это они там делали, да стоны услышал. А потом другие подвалили, он еле спрятаться успел. Ну и следил за ними потом. Нас вот вызвал… Это ты ее так? — вдруг спросил Гарик. — Я. Гарик хмыкнул. — Ага, — согласился свободовец. — Жаль не прибил суку. — Расскажи. Свободовец вздохнул, но вспомнив слова Лилит, что никто не знает о его связи с монолитовцами, решил в подробности не вдаваться. Себе дороже. — Ну… Я это… — собираясь с мыслями задумчиво протянул он. — в окошко ее увидел. Здесь не далеко шарился. Про Аньку, девку свою выяснял. Она на ученых работала. Меня фанатики в общагу загнали, искали все, но я хорошо так схоронился. Не нашли. Ну отсиделся я значит, смотрю и глазам не верю. По улице баба чешет. Красивая. Волосы ниже плеч, распущенные, от ветра развиваются. В монолитовский комбез наряженная. Сначала я думал контролер иллюзию наводит, а потом смотрю в бинокль, а личико-то знакомое. Думаю фигасе, да эта же та деваха, что должан и стольких одиночек уделала, — Пчелка невинно хлопнул ресницами. — Короче, одна она была, хер знает, что вообще там делала, может от своих отстала, только я быстро ее принял, она даже шмальнуть не успела, а тут выброс, ну мы и в подвале засели. Короче, вывела она меня, говорливая бабенка оказалась, а рот было нечем заткнуть… Вот я ее и того, отпиздил короче, хотел к воякам уже тащить, но нифига, контролер со своей свитой туда приперся. Вот и… — широко улыбнувшись свободовец пошевелил покалеченной рукой, — грохнул я его и тварей этих. А потом какой-то петух, тот монолитовец наверное, которого Вано с ней видел, пока я мутанта резал, в спину мне выстрелил. Вот, как-то так. Пока Пчелка изо всех сил занимался сочинительством, Гарик его внимательно слушал. Не верить в сказку, что плел ему фримен оснований у него не было. Он, Пчелка хоть и крутой сталкер, но распиздяй тот еще. Об этом вся Зона знает. Так что такая нелепая история вполне могла с ним произойти. — Складно говоришь, Свобода, — когда фримен умолк, ухмыльнулся проводник. — Да сдается мне пиздишь только, как Троцкий… — Всмысле? — побледнел свободовец. — Да так, — не глядя на него протянул Гарик. — Только пропал сталкер Пчелка, как я и говорил, где-то в середине июня. Последний раз видели его на границе между Ростком и Свалкой вместе с ученой одной. В этом, кстати история твоя с правдой сходится… Но вот остальное. Где же ты шлялся-то все это время, а брат-сталкер? Пчелка молчал. Сказать было нечего. — Лучше бы тебе, Свобода, правду сказать. На это Пчелка скривился и послал его. — Давай, — совсем по-доброму улыбнулся Гарик и как будто невзначай дотронулся до кобуры. Пчелка оскалился… А потом вдруг заговорил. Все как на духу выложил. Только о том, как гранату в парня-нейтрала того швырнул, не сказал. Хорошо, что погиб и он и фанатик, никто об этом не узнает… Хотя… Пчёлка аж зажмурился. А ведь узнал как-то Медик, где искать их… Прикинув про себя время, которое затратил бы опытный сталкер чтоб добраться от базы до того дома, Пчёлка выматерился. Теперь вслух. Нихрена, не случайно обнаружил их Ромео этот не доделанный. Знал, где искать! А кто рассказать мог? Правильно. Еще один местный выродок… Проследил видать. Вот же живучие твари! Но надо успокоиться. Если Бродяга сам не сдох, правильные монолитовцы с ним наверняка разобрались. По-своему. Что сектанты делают с предателями Пчёлка знал не по-наслышке. Видел он стоящих на коленях четверых парней. И Прицела в затылок им стрелявшего. Ещё удивился тогда, что проповедник такую лёгкую смерть им дарует… А вот его бы смерть была бы весьма болезненной. Он в этом не сомневался. Поэтому-то лежал сейчас Пчёлка и думал. Что ему делать, думал. Спрашивал себя, готов ли он снова туда сунуться? Как этот урод-Медик за своей шлюхой в Припять пойти? Урод-то он урод, но ведь ни секунды не думал, не сомневался… А вот сам он, Пчелка лежит и как будто успокаивает себя тем, что мертва она, что убили они ее. Смириться ведь всегда проще. Намного проще. Со временем все забудется. Черты ее лица сотрутся из памяти, как и голос, слова. А он… А что он? Будет жить дальше. Может и из Зоны даже уйдет. Ненадолго. На месяцок. Тусанется по клубам, Маринку вот навестит, да и вернётся...***
Иногда все же его навещал Шаурма. Приколы всякие рассказывал. — Повезло тебе, что ты к Костоправу нашему попал. Вот жесть бы была если б тебя с месяцок назад нашли, да на Затон вместо Янова приволокли. Там, прикинь Пчелка, вампир настоящий жил. Врачом прикидывался. — Да ну нах! — хотел было заржать Пчелка, но Шаурма пожал плечами и продолжил рассказ про местного Дракулу. Спустя несколько дней пришли Вано и Гарик. Фримен поприветствовал их коротким кивком. Про приключения Вано он уже знал. Как и знал, что тот в качестве благодарности решил помочь тому фсбшнику — Дегтяреву. Но если мотивы грузина были понятны, то мотивы Гарика оставались загадкой. Поэтому, лежал сейчас Пчелка, смотрел на одетого в неизменную «Зарю» мужчину и думал, какого это хрена нейтрал решил оказать помощь тем, кто так часто, просто ради потехи, стрелял с вертолетов в простых сталкеров? Совсем ебанулся видать? Сам бы, он, Пчелка, безо всякого сожаления дал бы им сдохнуть. Особенно теперь — с тех пор, как узнал, что Аньку сдали «Монолиту». Вот так, просто взяли и сдали. Живого человека. Ни в чем не повинную девушку. Сам Гарик, кстати, об этом ему и рассказал. — Мы вышли сразу, как только военные отдали им девку, — на его вопрос, что он там делал, начал свой рассказ Гарик. — Видать сильно дорожили этой сукой белобрысой фанатики, что аж их бойца живым-здоровым вернули… В общем к ебарям своим вернулась шалава эта сектантская. Я удивился тогда еще какого хрена она ноет? Пчелка отвернулся к стене. — Она не из «Монолита»… — тихо сказал он. — Пленница. Анька. Девушка моя. Гарик молчал долго. А потом легонько сжал его плечо. — Кто бы разбираться стал, — также тихо проговорил он. — Парни взяли ее на базе. Форма на ней была монолитовская. Сама на вид здоровая, не изможденная совсем, не связанная. Вот и решили… И тогда Пчелку накрыло. Как в том подвале. В глазах потемнело от ярости и… Рывок… — Куда, бля! Куда собрался?! Комната поплыла, и что-то давит на грудь. Это крепкая рука проводника вдавила его в матрас. Вдавила так, что перед глазами поплыли круги, а воздух застрял где-то в легких… — Отвали, сука, — прохрипел свободовец и чувствуя отгголоски приглушенной адреналином боли, тем не менее попытался было стряхнуть эту руку с себя, вырваться. Но куда там. Слабый он. Только матюгаться беспомощно и оставалось, ну еще взглядом урода сверлить. — Твари! Какие же они твари! Хуже этих… — Тихо, тихо радной, — Вано успокаивающе положил на его плечо руку, но фримен сбросил ее с себя. — Суки ебанные!!! Где мои вещи? — Сдохнуть торопишься? — ухмыльнулся Гарик. — Давай, давай… При тебе даже ножа не было… В долгах ты, как в шелках, парень. — Пошел ты, урод… Иди давай, жопы им подлизывай, тебя ж за хавкой кажись отправили? Вот и пиздуй обратно, надеюсь монолитовцы вас там всех перестреляют… Гарик усмехнулся. — Нету там больше никого. — скаля зубы прошипел он. — Улетели… Фримен моргнул. Долго переваривал информацию. А потом обессиленно откинулся на заботливо подложенное под голову одеяло. — Дерьмо, — устало пробормотал он.