***
Последующие несколько недель, он давно перестал следить за временем, прошли как в тумане. Дни тянулись. Казались долгими, бесконечными. Просто вереница пустых, однообразных будней. Он спал, ел, пил, выходил в патруль или на снайперскую позицию, стрелял в подлежащих ликвидации неверных, что все пытались занять пустующую нынче прачечную, возвращался на базу и снова спал. Много курил. Сигаретный дым напоминал вкус ее губ. Мягких и нежных, с горьким привкусом табака и кофе. Она любила сидеть возле разведенного костра, смотреть на пламя и курить. А он любил смотреть на нее. Но теперь Лилит не было. Её красивое лицо и тело гниют в земле, а он часто, да что там часто, каждый день, каждую ночь, не хотел, но возвращался в то утро… Туманное. Серое. Холодное и сырое. Наполненное резкими порывами северного ветра, тоскливым воем слепых собак, моросящим дождем и надрывным карканьем будто свихнувшихся ворон. Вороны ждали, чувствовали смерть. Они сидели на деревьях, кружили в бледной серости неба и хрипло каркали. Сначала нетерпеливо, а потом, видимо сообразив, что им ничего не светит, возмущенно-обиженно. С тех пор Прицел ненавидел их карканье. Как и протяжное завывание промокших, оголодавших псин. Еще Прицел ненавидел неверных. И себя…***
Лилит пытается сбежать. Лилит предала Великого. Что еще мог подумать его брат, видя, как Лилит вместе с Медиком, словно какие-то трусливые черви прячутся в кустах? Что мог подумать слуга Монолита видя, как неверный целится в его соклановцев, а их сестра, вместо того, чтобы закричать, предупредить своих братьев, вжимается в землю? Что мог подумать он сам, когда ему на ПДА упало сообщение, содержащее такое? Он не поверил. Просто не мог поверить. Он стоял, растерянно пялился в ПДА. И не видел ничего. Кроме ее лица. — Ведите их. Огонь не открывать. Прицел не знал откуда нашлись силы сдвинуться с места, произнести приказ. Успокоиться. Хотя бы внешне. О да, внешне-то он был спокоен, собран, а ведь знал, что ему предстоит.***
До места они дошли быстро. Успели до темноты. Вызванные братья рассредоточились по укрытиям. Они наблюдали из окон и крыш соседних зданий. Братья были готовы, ждали приказа. Но он всё тянул время. Уже совсем стемнело, а он всё стоял чуть сбоку от окна и чувствуя, как бешено бьётся сердце, смотрел на чернеющую в слабом свете луны длинную девятиэтажку. Там, в одной из пустых квартир нашли убежище Лилит и Медик. Скелетон тоже нервничал. Ходил туда-сюда отмеряя метраж коридора, и что-то бормотал себе под нос. Что именно, Прицел не слушал. Он тянул время, не хотел идти туда, видеть ее, их… Он тянул время и думал. Боялся… Он и потом боялся. Сидел рядом с ней на диване и вздрагивал, когда холодные пальцы Лилит вновь и вновь касались его кожи. А внутри все сжималось. От страха. От кипевшей внутри ярости. И от стыда. А все потому, что в голове роились мысли. Предательские, неправильные и такие мерзкие, что он с обреченным отчаянием, будто стремясь выдавить их из своего черепа изо всех сил сжимал виски. А Лилит гладила его и говорила. И сейчас, засыпая или напряженно вглядываясь в слегка рассеянную аномалиями тьму, Прицел словно наяву слышал ее тихий, нежный голос и мог по минутам или даже по секундам воспроизвести в памяти события того пасмурного, мокрого утра. Последнего в ее жизни.***
— Прицел… Лилит больше не зовет его этим грязным именем. Она говорит совсем другие вещи. Правильные вещи. А он слушает. Ловит каждое ее слово, соглашается со всем. Но… Больно. Ты правда позволишь ей? — спрашивает себя он и не смея поднять на нее взгляд, вдруг отчетливо понимает, что ему надо делать. Вот сейчас, прямо сию секунду. Все ведь просто. Ему всего лишь надо встать с этого грязного, дырявого, запачканного кровью дивана, разбить нахрен ПДА, схватить за руку эту избитую девушку и валить пока не поздно. Бежать… Оставить за спиной этот вечно затянутый осенней хмарью город. А потом… Потом будет потом. Он ведь сможет. Знает, что сможет. Он ведь лично разрабатывал маршруты патрулей и в любой момент, без труда, мог вызвать в памяти карту с черными отметками блокпостов и снайперских позиций. Обойти их не составит труда. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь… Её голос по-прежнему спокойный. Лилит не злится. Теперь она улыбается. Он не видит, чувствует, что она улыбается, что смотрит на него. Будто издевается. Будто бы в самом деле знает. — Дальше будет только хуже, брат. Понимаешь? Хуже… Сомнения. Предательства… Так сделала я. Пошла на сделку с неверными. Оправдывала себя тем, что должна, обязана вернуться, выжить. Любой ценой выжить. Понимаешь? А ведь я должна была просто убить себя, попытаться утащить их за собой, орать, визжать, привлекать вас, мутантов, других неверных… Да хоть кого! А вместо этого испугалась, не хотела умирать, жить хотела. Так хотела, что позволила тому долговцу сначала увести себя, а потом дала себя трахнуть. А потом еще раз. И еще раз! Еще! В конце мне даже стало это нравиться… Нет, слушай! Слушать это он не хотел, дернулся, попытался встать. Но когда Лилит вцепилась в его руку и потянула, сопротивляться не стал, сел обратно. Свою руку Лилит не убирала. Она перебирала, ласкала его пальцы, и он наконец позволил себе взглянуть на нее. Она и правда улыбалась. Растерянно и немного грустно. — Больно, брат, — еле слышно шепнула Лилит и дотронулась до груди. — Вот здесь больно. Как будто больше ничего нет… Резко замолчав, Лилит кивнула в сторону вытянувшегося у стены мертвеца, чья голова лежала в луже натекшей из развороченного затылка крови. Застывший взгляд мертвого сталкера был направлен прямо на них. Мертвец улыбался… — Искупление, Прицел. Понимаешь? Жертва. Он понимал и все ещё глядя на мертвого неверного, согласно кивнул. А сам думал… Лилит просияла и благодарно сжала его ладонь. — Так я сохраню жизнь многим братьям, Прицел. За окном собирался дождь.***
— Надо бы обшманать падаль, — вдруг сказала девушка, и он почувствовал, как она убрала руку с его руки. Спустив с дивана ноги, девушка неловко, с шипением поднялась и медленно-медленно, словно чего-то опасаясь, подошла к трупу. Присев возле ног мертвеца на корточки, она принялась расшнуровывать его ботинки, и зачем-то пояснила: — Свои колом стоят. Брезгливо отбросив от себя берцы Медика, Лилит один за другим стянула с его ног носки. — Вода есть? — спросила девушка. Он не ответил, только покачал головой. — У этого тоже мало, — кивнула она на мертвеца. — Много же с него натекло… Да, брат? Не дождавшись ответа, Лилит пожала плечами и отвернулась. Она еще долго сидела на полу и думала о чем-то. Но вот, помогая себе руками, встала, пошатнулась, но быстро восстановив равновесие, не забыв прихватив лежащий на тумбочки нож Медика, прямо босиком прошлепала в другую комнату. Вернулась она уже умытая. Без волос. Она их обрезала. Неровно и коротко. Стоя в дверях и задорно улыбаясь, будто наслаждаясь произведённых эффектом, Лилит поднесла забинтованную руку к голове, и кокетливо поправила там что-то. Другой рукой она прижимала к себе аккуратно свернутый комбез. — Как тебе? — спросила девушка. — Плохо, — честно ответил он. — Ты вся в крови… Ты была ранена? Лилит рассмеялась, а отсмеявшись пояснила: — Ранена? Нет… Все в порядке. А кровь… Это не моя кровь. Ну это ничего, потом переоденусь, а это… — она снова коснулась волос. — Мое фото ведь по всей сетке летало. А так сразу не узнают… К тому же голову сумела отмыть… Потом он смотрел, как она сидит на полу и вытряхивает рюкзак неверного, выбирает там что-то. Распечатав шоколадный батончик, Лилит с жадностью съела его. — Есть еще? — спросила она. — Слабость страшная… Не говоря ни слова, он порылся в собственном рюкзаке и швырнул девушке шоколадку. Лилит поймала ее на лету и рассмеялась. Взяв в руки научную аптечку, Лилит довольно хмыкнув, щелкнула крышкой. Бегло осмотрев содержимое, девушка сунула ее в рюкзак и поднявшись на ноги, сделала шаг к нему. Ее взгляд был направлен на лежащий у дивана автомат Медика. — Прости, что сомневалась в тебе, брат, — сказала Лилит. — Один человек сказал мне, что… — Нет. Лилит замерла, а затем медленно-медленно, подняла на него глаза. В них не было злости. Только недоумение. Такой он ее и запомнит. Такой она будет приходить к нему во снах. Стоящая посреди небольшой, почти пустой, наполненной серым светом комнате, растерянная, болезненно бледная девушка, держащая за лямку рюкзак и одетая в черный, обтягивающий топ и заляпанные бурыми пятнами штаны. На голове сквозь короткие волосы проглядывают подживающие уже ссадины и синяки. Синяки были везде: на руках, лице, на груди. Глубокий вырез топа хорошо позволял разглядеть их. — Прицел, — прошептала Лилит, наверное она подумала, что ослышалась. — Нет, — еще раз повторил он и вдруг ощутил небывалую легкость, будто камень с души свалился. Испытываемое им тогда чувство было сродни полету. Свободному полету, он помнил какого это… — Нет, — повторила за ним Лилит и закрыла лицо руками. Но когда через несколько минут она вновь посмотрела на него, ее глаза были сухими. Злости и ненависти в них по-прежнему не было. Это должно было насторожить его, но не насторожило. — Ты предатель Монолита, Прицел, — тихо сказала девушка, и выставив перед собой нож, шагнула к нему…***
Владеть собой Лилит умела плохо. Так он думал. Помнил ведь еще ту ее истерику и нервно подрагивающие руки. Он ошибался. Оказывается, он совсем не знал ее. Лилит умела добиваться своего. А еще она была хитрой и безжалостной. И она знала, что он любит ее. Не воспользоваться этой его слабостью она не могла. Борьба была недолгой. Обезоружить ее было делом нескольких секунд, вырванный нож он отбросил в сторону. Лилит молчала, не брыкалась, не пыталась вырваться, замерла в его руках и тяжело дышала. А он слушал ее дыхание и думал, что сказать. Слов он тогда так и не нашел. Так они и стояли. Он удерживал ее, молчал и вдыхал ее запах. А вскоре почувствовав, как расслабляется ее тело, разжал руки. Лилит повернулась и снизу вверх посмотрела на него. И тогда он сделал то, о чем впоследствии жалел сотни, тысячи раз, снова и снова корил, винил себя, думал… Лилит сама позвала его. Вдруг протянув к нему руки, она всхлипнула. — Прости меня, я не знаю, что на меня нашло… Мне просто так больно. Обними меня, Прицел. Пожалуйста… И он послушно шагнул к ней навстречу, а она потянула его к дивану, где снова напала на него. Подло и убого. Так, как может напасть женщина. Только что он, распаленный желанием целовал и мял ее тело, а в следующее мгновение ощутил ледяное прикосновение металла к коже. Наверное нож ей успел сунуть Медик, или она незаметно подобрала его где-то. Так или иначе, нож у Лилит был. И она до поры до времени прятала его в складках одеяла. Но теперь Лилит прижимала остро заточенное лезвие к вене на его шее. Стараясь не дышать, Прицел оторвался от нее. — Я должна, Прицел, ты же всё понимаешь, — тихо сказала Лилит, и зашарила внизу рукой. Щелкнул предохранитель. Он поднял руки и откинулся на спину. Следя за каждым его движением, Лилит встала и отошла на пару шагов от дивана. Черное дуло пистолета теперь было направлено ему в лицо. Прицел невольно залюбовался. — Вставай. На колени, — коротко приказала девушка. Он усмехнулся, но выполнил требование. Знал, что она выстрелит. А еще знал, что она далеко не уйдет. Братья… Братья! И мир взорвался. От удара в затылок, он повалился на пол, и теперь Лилит пинала его по голове. Он вырубился. Ненадолго. Всего на секунду. Или на пару секунд. Повернув голову, он увидел, как захлопнулась дверь. Братья!!! — снова заорало, резануло в голове, и Прицел еще даже не додумав мысль, вскочил, рванулся за ней, но… Споткнулся и грохнулся на пол. Запутался в ее брошенном впопыхах комбезе. Драгоценные секунды утекали сквозь пальцы… — Лилит, стой!!! — безнадежно заорал он. И тут прогремел выстрел. — Сука… Ебаная Сука!!!.. — голос Скелетона сорвался в болезненном вопле. — Братья! Я ранен, братья!!!***
Лилит испугалась. Подумала, наверное, что Скелетон подчиняясь его приказам попробует остановить ее. Скорее всего так бы и было. Поэтому она и выстрелила. Стрелять Лилит умела. Не попасть с такого расстояния, она не могла. А ведь пуля прошла по касательной. Просто царапина. Неопасная совсем. Лилит не хотела причинять вред брату. И ему не хотела… На зажимающего рану на ноге Скелетона Прицел даже не обратил внимания, он несся вниз и орал… Его не услышали. Связь подвела. Такое в Зоне часто бывает. В наушнике стоял треск. ПДА, как обычно после выброса тоже глючил. Поэтому он и бежал. Перескакивал через две, три, четыре ступеньки. Чуть ногу не подвернул. Бежал на пределе своих сил. Но не успел. Совсем немного В тот момент, когда он толкнул подъездную дверь, раздались выстрелы и время остановилось…***
Пули попали ей в спину. Заставили споткнуться. Ее руки взметнулись, наверное Лилит рефлекторно попыталась удержаться на ногах, но пули… Они с неимоверной силой врезались в ее тело и толкнули так, что упав на землю, девушка пробороздила лицом по асфальту. Наверное в кровь разбила, — ещё не вывалившись на улицу, успел подумать Прицел. А потом понял, что Лилит умерла. Или умирает. Прямо сейчас. И он бежит к ней… Бежит, бежит, бежит... Целую вечность бежит! Падает на колени, переворачивает ее тело и видит её ободранное лицо и жуткие раны на груди. Пули прошли на вылет. Они изуродовали, вырвали куски мяса из ее тела… Его рука тянется к контейнеру, но замирает на пол пути. Артефактов нет. Да и бесполезны они. Такие раны! Кровь из них выплескивается тугим напором. Лилит умирает… Она умирает в грязной луже… Кровь и вода смешиваются, стекают вниз. Как много крови… — думает Прицел, а потом, закрывая ладонью уже мертвые глаза Лилит, отчаянно борется с горящим внутри пламенем из ярости, отчаяния и боли... Он часто думал, кто это был. Кто стрелял в нее. Призрак? Ветер? Или кто другой? Прицел отгонял эти мысли. Понимал, что это не важно. Просто ошибка. Случайность. Но все равно думал. Лежал в темноте, слушал сопение спящих братьев и боролся с собой. А еще молился. И снова думал. Вспоминал. Он помнил, как потом шел куда-то. Как поймал в уцелевшем стекле витрины их отражение, увидел, как безвольно свешивается ее рука. Он нес ее на руках. Куда шел, он не знал. Просто в один момент остановился и огляделся вокруг. Двор был смутно знакомым, наверное он уже был здесь. Точно, здесь он по иронии судьбы расстрелял двух неверных шлюх. Прямо на этом месте, где сейчас стоит. Возле облезлого, покрытого ржавчиной и потемневшей оранжевой краской жирафика. Только теперь совсем рядом сверкала Электра. Тогда ее не было. Здесь, — подумал Прицел. — Здесь, — отдал он приказ братьям, а потом до самой ночи сидел возле пустой могилы. Он не хотел опускать ее туда. Ведь это означает, что она ушла навсегда. На самом деле. — Брат… Время от времени тяжелая рука Скелетона опускалась на его плечо. — Брат… Отпусти ее брат, — говорил Скелетон, на что Прицел только качал головой. — Скоро стемнеет, брат. — Уйди... Он всё смотрел в ее бледное, заострившееся лицо. Смерть не изуродовала девушку — она по-прежнем была красивой. Даже разодранный при падении лоб и уже пожелтевший синяк на щеке ее не портили. Казалась, что она вот-вот откроет глаза и улыбнется ему. Но залитая кровью одежда и открытые, страшные раны говорили об обратном. Она мертва. И это навсегда... Навсегда... - подумал Прицел и вдруг хрипло заплакал. — Брат… — Скелетон как был, бухнулся на землю и сунул в рот сигарету. — Не надо, брат. Она же предала Великого. — Нет… — прошептал Прицел. — Она не предавала…***
Он часто приходил сюда. К ней. Стоял над ее отмеченной палкой с висевшем на ней противогазом могилой, и склонив голову молчал. У него не было слов для нее, не было слез для нее. У него ничего не было. Монолит по-прежнему молчал, и надежда, что он вернется угасала с каждым днем… Хотя нет, кое-что было у него было. У него была ненависть. И фотография. Та самая фотография которую сделал перед смертью неверный. Иногда он садился где-нибудь подальше от остальных и чувствуя спиной холодную кирпичную стену, доставал свой ПДА и открывал папку с изображениями. В папке было одно фото. На удивление четкое и красивое… На фоне усеянных всяким шлаком холмов стоит она, Лилит. Ее серые глаза слегка прищурены, как будто она выбирает цель… Неверные. Она уничтожила много врагов Монолита. Ее красивое лицо заляпано грязью, а свалявшиеся волосы торчат из-под шлема, неопрятными прядями. Респиратор болтается на шее, и видно, что в тот момент она прикусывает нижнюю губу. На ней измазанная кровью, коричневая сталкерская куртка и рваные на коленках, замызганные штаны. А еще черный бронежилет с красными вставками и автомат. АС ВАЛ — ее любимое оружие. Она держится за ремень, будто хочет сбросить его с плеча. Но она не сбросит. Через несколько секунд она убьет одного из неверных и пойдет дальше. Навстречу своей смерти. Как ты красива, — каждый раз думает Прицел, а потом снова приходят воспоминания. В отличии от приходящих к нему темными ночами картинок ее последнего утра, он любил эти воспоминания. Прицел вспоминает, как она склоняет ему на плечо голову. Площадь перед Энергетиком уже залита красным светом, и брат торопит их… А вот она с восторгом смотрит на него, после того, как он, проходя своеобразную инициацию, расстрелял своего первого неверного. Вот они во второй, и как оказалось последний раз занимаются любовью. Не сексом жестким, быстрым и холодным, как было в первый, а именно любовью. Или стоят перед тем зеркалом… Позже она напишет на нем свое имя… Иногда Призрак, не Скелетон, нет, Скелетона, как и многих других, больше не было с ними, присаживается рядом, забирает у него из рук ПДА и тоже рассматривает ее фотографию. Брат ничего не говорит, не пытается оправдаться, оправдать других. За это он благодарен ему. А еще он будет благодарен этой неверной женщине, Анне. Не сейчас, позже. Но будет…