***
Мертвый лес встретил их мраком и стелившимся возле самой земли туманом. С деревьев, вместе с каплями воды, падала листва. Идти было мягко и скользко. Начавшийся вчерашним утром дождь шел весь день и почти всю ночь. Он размыл под ногами землю, барабанил по крышам домов, асфальту, по брошенной техники. Шум дождя мешал ему. Раздражал. Заставлял думать, что Лилит сейчас холодно… Мокро и холодно. Ведь она лежит в скопившейся на дне могилы холодной воде… Думать об этом было невыносимо. А не думать он не мог... Они тогда уничтожили четверых одуревших от жадности и ничего не замечавших вокруг неверных. Эти черви совсем расслабились, привыкли, что кроме мутантов и жалких остатков раннее попавших под излучение сталкеров, здесь теперь никого не было, думали, наверное, что солдаты Великого могут удерживать только город и саму ЧАЭС. Они ошибались. Поэтому и поплатились. Это была даже не схватка. Расстрел. Всего несколько прозвучавших одновременно выстрелов, и ничего не подозревающие неверные крича от боли в простреленных ногах упали на землю. Потом, когда раненых связали, он ради интереса проверил то аномальное образование, возле которого толпились сидевшие сейчас на земле со связанными руками, подвывающие твари. Там был Песчанник. Дорогой и редкий артефакт. Но даже он не смог бы спасти ей жизнь, — подумал тогда Прицел, но тем не менее внимательно смотрел в свой Велес. Упускать такой арт было глупо. Неверные во все глаза следили за ними. Трое из них ныли и обернувшись, Прицел презрительно поморщился. Если бы не противогаз, он непременно бы сплюнул от отвращения. Четвертый неверный не плакал, он хоть и стонал от боли, но тем не менее смотрел без страха, в его взгляде была только мрачная обреченность. Правда и он потом сломался. Когда остался один. Он оставил его напоследок. Специально. Знал, что рано или поздно он сломается. Все ломаются. Сняв с него респиратор и черную с прорезями для глаз и рта балаклаву, он с интересом наблюдал, как меняется выражение лица неверного сталкера, когда первая пара его напарников истекая кровью, упала на землю. Ничего такого они с этими червями и не делали, некогда было, да и место не то. Просто по одному ставили на колени и ножом отрезали головы. Но визгу было! Словно он не в Мертвом лесу находился, а на свиноферме какой-то… — Заткни им рты, брат, не хочу отбиваться от кровососов. Один из братьев быстро выполнил приказ. Сноровисто вогнав в рот неверным какую-то ветошь, он неторопливо и неглубоко провел лезвием. Неверный дернулся, захрипел. Смельчак что-то замычал, вены на его шее вздулись, наверное тоже пытался вырваться. Прицел мстительно ухмыльнулся и подошел к нему. — Смотри… Это последнее, что ты видишь… Хотя нет. Последним ты увидишь свое лицо, свой ужас и агонию, — сказал Прицел. Наклонившись к неверному и схватив его за подбородок, он заставил сталкера поднять голову, позволив ему тем самым рассмотреть свое отражение в окулярах противогаза. А потом, когда неверный плюнул в него, он достал нож и резанул этого гордеца по глазам. Сталкер глухо заревел и повалился на бок. Пинком перевернув неверного на живот, Прицел быстро освободил ему руки. Пальцы ослепленного впились сначала во влажную землю, а потом в собственное, ставшее красным лицо. Вырвав изо рта кляп, он завизжал. Брат дернулся, но Прицел жестом остановил его. — Ползи, слепец, — сказал Прицел и пнул неверного под ребра. Не переставать визжать, мужчина скорчился. Братья засмеялись. Один из них достал ПДА и снимал теперь на камеру… — Ползи, я сказал… — повторил Прицел, и неверный и впрямь пополз. А Прицел шел рядом и пинками указывал направление. Следом шагал брат с ПДА. — Жалкий, слепой червь… — прокомментировал соклановец, и Прицел согласно кивнул. Вот только смешно ему не было. Было мерзко и больно. Почему-то казалось, что в этот момент он теряет что-то. Что-то очень и очень важное… До примеченной им аномалии оставалось каких-то три метра… — Во имя Монолита, — сказал Прицел и склонил голову. Когда неверного потащило по траве, он снова вспомнил Лилит. Как-то, ещё до отключения Радара, она показывала на примере тупой плоти действие аномалии. — Так ты сохранишь боеприпасы, брат, — говорила она. Скелетон тогда только согласно хмыкнул и посоветовал внимательно слушать сестру. И теперь, вцепившись в какие-то прутики, сталкер скользил по земле и отчаянно кричал. Но вот раздался хлопок, и растущие рядом кусты обрызгало кровью. Прицел обернулся к братьям. Тот, кто снимал, убрал ПДА и встал на колени. За ним и остальные. Братья молились. Прославляли Великого. А сам он смотрел, как с его затянутой в перчатку руки капает и теряется в тумане кровь. От оставшихся трех трупов решили не избавляться, оставили на корм мутантам. Забрали только головы. Ну и все остальное… На базу они вернулись без потерь и с трофеями. Головы привычно насадили на арматурины, а оружие и снарягу отнесли на склад. А потом он отправился за неверной. Но никого не нашел. Хотя все окрестности облазил… На базу вернулся только когда начало темнеть, а на вопрос Скелетона просто пожал плечами. Еще через пару дней Скелетон погибнет возле Прометея… Прицел хорошо запомнил лицо того неверного, кто убил его брата…***
Но вопреки всему девка была жива. Обнаружил он их случайно, как говорится «мимо проходил», просто в один момент почувствовал, что рядом кто-то есть и бесшумно метнувшись в сторону, прижался к серой стене дома и замерев, огляделся. Вроде никого. Достав ПДА он мельком глянул на экран. Сигналов других устройств не наблюдалось. Прицел прислушался. Тихо… Но тем не менее рядом кто-то был. Он не знал. Чувствовал. Выставив автомат, Прицел осторожно вошел в подъезд… Неверных было четверо. Трое в квартире, один — часовой. Они даже не сразу увидели его. Зато он узнал их сразу. По крайней мере двух из них.. В «Монолит» они просились сильно. Ренегаты… Одного из них он помнится пристрелил, когда тот, игнорируя приказ открыл огонь и ранил его отступившегося брата. Вроде сбежали они потом. Ну вот, теперь нашлись. Хату, в которой решили закрепиться, ренегаты выбрали правильно, даже не поленились шумелок в подъезде навешать. Обойти их и впрочем ему не составило никакого труда. Как и снять часового. А потом он стоял под обитой рваным, чёрным дермантином дверью и слушал. Потом вошел. Квартира была двухкомнатной. Они были в спальне. Трое мужчин и девушка. Сначала он подумал, что это одна из сестёр, но нет. Это была не сестра, а та неверная — Анна. Один девкой были занят крепко. Уткнул её мордой в матрас, пристроился к ней сзади и долбил. Двое держали дверь, ну как держали, один сидел на подложенном под задницу свернутом матрасе и смотря перед собой мутными глазами, прихлебывал из бутылки. Другой нетерпеливо крутил головой, смотрел то на пьяного, то на дерущего девку напарника, наверное ждал своей очереди. На его появление они даже не сразу среагировали. Были пьяны. Или обдолбаны чем-то. Видать на часового того надеялись… А когда до их отравленного токсинами мозга, что-то все же дошло, было поздно. Прицел ухмыльнулся и выстрелом сшиб пьяного урода с насиженного места. Неверный заорал. Выпавшая из его руки бутылка покатилась… Другой, наконец оторвавшись от бесплатной порнухи, растерянно проследил за ней взглядом, и тут же словил пулю в висок. А Прицел развернулся и наставил автомат на безуспешно пытающегося поймать свои штаны неверного. Нащупать оружие тот даже не попытался, автомат при них был только один, и висел он на ремне у получившего пулю в голову мужика, а Булат и арты давали весьма хорошую защиту. Неверный это знал. Так что он просто попытался сбежать. Не сумев даже до конца натянуть штаны, неверный хотел выпрыгнуть в окно. Интересно, на что он рассчитывал? Пуля была быстрее. Нелепо взмахнув руками, ренегат запнулся и со всего маха треснувшись подбородком о подоконник, задергался и вскоре затих. А пока уроды вокруг нее дохли, девушка не проронила ни звука. Она лежала там же, где ее бросили. Когда смолкло эхо последнего выстрела, Прицел присел на освободившееся место, стащил шлем и закурил. Раненый в руку пьяный неверный визгливо матерился и все неуклюже пытался дотянуться до выпавшего из руки пистолета, но заметивший это Прицел усмехнулся и ногой пихнул ствол в сторону. Мужик жалобно захныкал и что-то неразборчиво забормотал. Хоть он и был изрядно пьян, не узнать теперь в одетом в крутой бронекомбинезон мужчине монолитовского проповедника он не мог. — Это не я, не я, — все же среди невнятного бормотания смог разобрать Прицел. — Заткнись, — тихо попросил неверного он. Мужик и впрямь заткнулся. Только стонал и держался за раненую руку. А Прицел сидел и поигрывал зажигалкой. На девушку он не смотрел. Он рассматривал комнату. Она была очень похожа на ту, где он в последний раз говорил с Лилит. Такие же обои, такой же серый свет осеннего утра и такая же кровь на полу. Только мебели совсем нет. Вместо нее — грязные, в потеках матрасы, ворох каких-то тряпок в углу, трупы, обертки от еды и бутылка… Водка могла понадобиться. Не ему. Сам бы он врятли рискнул отпить после этих грязных крыс. Протянув руку, Прицел подхватил с пола бутылку и аккуратно поставив ее возле ноги, наконец взглянул на неверную. Подтянув к груди колени, девушка лежала на кинутом на пол матрасе и мелко вздрагивала. Наверное ей было холодно и больно. Развлеклись с ней эти неверные весьма неплохо. Ее пытали. Резали и тушили об ее тело окурки. Наверное, принимая ее за слугу Великого пытались выбить из нее информацию. А ничего не получив, срывали на ней злость. Интересно, сколько она уже с ними? С неделю? Или больше? Может быть и больше. На ее теле, вместе со свежими кровоточащими еще порезами, синяками и ожогами, виднелись уже вполне себе поджившие ссадины. — Ань, — обратился он к девушке. Но та не отреагировала. Зато подал голос неверный. — Это не я! — закричал он и совсем, как тот ослепленный в лесу червь, куда-то пополз. — Не я!!! Я не трогал ее. — Я же просил заткнуться… — поморщился Прицел и нехотя поднялся. Встав над раненым, он зашарил в кармане комбеза, наклонился и заломил ренегату руки. От дикой боли в прострелянном предплечьи мужчина завопил. Затянув потуже стяжки, Прицел со всей силы пнул его. — Заткись, — еще раз попросил он. — Или я вырежу тебе язык. И без того бледный ренегат побелел еще больше. Выпучив глаза и что-то хрюкнув напоследок, он быстро-быстро замотал головой. — Вот и молодец, — похвалил неверного Прицел и сбросив с плеч рюкзак, вытащил из него веревку. Он не хотел, чтобы последовав примеру неудавшегося прыгуна, ренегат попытался сбежать через окно. Вдруг будто что-то вспомнив, Прицел задумчиво улыбнулся. Сунув веревку обратно, он присел на корточки и принялся расшнуровывать ботинки неверного. Мужчина непонимающе уставился на него. Наверное он уже протрезвел, а потому в полной мере мог ощутить весь ужас своего положения. Поймав дикий взгляд ренегата, Прицел мягко улыбнулся. — Это для твоей же безопасности. Я не хочу твоей смерти. Сейчас, — негромко пояснил он, достал нож и провел по ноге лезвием. Неверный взвыл и что есть силы задергался. Нож ушел в сторону, и показалась темная кровь. Прицел тихо выругался, резать вены неверному — не входило в его планы. Ренегат засучил ногами и попытался пнуть монолитовца. Навалившись на ноги мужчины, Прицел вонзил нож под его коленную чашечку. Снова вопль и дерганье… Расшатывая лезвие, он попросил неверного лежать смирно. — А то будет еще больнее, — продолжая шевелить ножом, добавил он. Дождавшись, когда вопли ренегата сменятся хрипами, Прицел вытащил нож из сустава и провел чуть ниже икроножной мышцы. Мужик теперь не дергался — потерял сознание. — Теперь не убежишь, — сказал Прицел и бросив взгляд на аккуратные разрезанные мышцы и сухожилия, раскрыл аптечку и приступил к оказанию первой помощи. Мужик еще мог пригодится. Очнувшийся неверный плакал и с ужасом смотрел на свои перебинтованные ноги. — Сука… — стонал он. — Больной ты урод… — Про язык забыл? — хмыкнул монолитовец и с размаху пнул ренегата в бок. Неверный завалился на пол и закряхтел. Прицел снова пнул его, теперь уже в морду. — Заткнись. Понял меня? Ренегат кивнул. Больше он не обзывался. Только жалко хныкал. Оставив мужика в покое, Прицел подошел к девушке и легонько поддел ее ногой. Вздрогнув, она уткнулась лицом в матрас и обхватила голову руками. Прицел подождал. Но неверная снова предпочла не реагировать. Она все так же лежала на своем матрасе и прятала лицо. Прицел хмыкнул. Сняв перчатки, монолитовец присел рядом и легко пробежал пальцами вдоль её позвоночника. — У тебя нежная кожа, — сказал он и задержавшись на ее боку, накрыл ладонью оставшиеся от рук бандитов синяки. Девушка совсем сжалась, всхлипнула. — Боишься, — усмехнулся Прицел, и тут же прекратив ласки, резко выдернув скомканное у неё в ногах одеяло, небрежно набросил его на ее тело. Вернувшись к скатанному матрасу, Прицел закурил. А пока он курил, ренегат опасливо косил на него единственным глазом. Второй он открыть не мог, вокруг все опухло. Некстати вспомнился погибший возле Прометея Скелетон. Брат пожертвовал ради него своей жизнью, заметил, что один из прорывающихся к вертолетам неверных, повернул оружие в сторону стоящего на самом краю крыши Прометея проповедника. — За Монолит! — истошно заорал Скелетон и выскочив из своего укрытия, ринулся вперед… Внимание худощавого, одетого во вшивенькую «Севу» мужчины переключилось на бегущего, бившего короткими очередями, Скелетона. Через секунду Скелетон истекая кровью, распластается на асфальте, а по нему самому будет открыт шквальный огонь. Потом он услышит рокот улетающих вертолетов и бросится к брату. И также, как закрыл ладонью глаза Лилит, закроет мертвые глаза Скелетона. А потом пойдет к ней на могилу и расскажет обо всем. И что погибли многие, что упустили они неверных тех, и что права она была, и что не мог, не мог он поступить иначе, ведь он любит, любил… Нет, любит ее! — Прости меня. Ренегат вздрогнул, Прицел не заметил, как прошептал обращенные к Лилит слова вслух. Сигарета обожгла пальцы, и он отбросил бычок в сторону ренегата. Мужик испуганно подался назад и попытался отползти, но Прицел предостерегающе поднял руку. — Хочешь жить? — спросил ренегата монолитовец. Мужчина моргнул, хлюпнул расквашенным носом и непонимающе уставился на него. — Мне повторить мой вопрос? Ренегат испуганно и быстро закивал. — Хочу, хочу… — всхлипывал он. — Хочешь… — злорадно улыбнулся Прицел и посмотрел в сторону девушки. — Тогда ползи к этой суке и отрежь ей голову…