***
— Теперь тебе есть, что просить у Монолита. Эти слова, что с едкой насмешкой произнесли разбитые в кровь губы неверной, безжалостно резанули, заставили отшатнуться. Их он чуть было не забил ей обратно в глотку. Уже шагнул к ней, сжал кулак, приготовился… Но застыл. Стоял хрен знает сколько времени с занесенной для удара рукой и тупо пялился на нее, поруганную, жалкую в своей беспомощности и невежестве, но все еще не сломленную, с вызовом смотревшую в его глаза. И он смотрел, не понимал — как? зачем? как осмелилась? Девушка сидела в окружении обезглавленных трупов и улыбалась. Улыбалась криво, на одну сторону. По-другому не могла — мышцы лица были сильно повреждены. А он стоял, смотрел на ее прежде красивую, а теперь кривую, без одного зуба, улыбку и чувствовал, как неровно и часто бьется, будто дрожит, сердце. И сквозь сотрясающую тело дрожь и стук крови в ушах все равно слышалось это бесконечно-жестокое, дарующее надежду и одновременно отнимающее самую его суть. — Теперь тебе есть что просить у Монолита…***
Потом он считал, что это было испытание. Последний шанс на искупление, который он похоронил за всё заслонившем образом умирающей на его руках Лилит. Тогда ему казалось, что с того момента, как неверная глумливо ухмыльнулась и открыла свой рот прошли не недели — годы… И все это растянувшееся, наполненное тревогой, стыдом и страхом время, он отчаянно пытался не думать, даже мысленно не смел повторять слова неверной девки. Он сжимал свою волю в кулак и изо всех сил пытался отвлечься. Отвлечься не выходило. Так же, как всего пару недель назад Прицел раздумывал над тем, кто же из его братьев все-таки стрелял в Лилит, так и теперь он явственно видел обломки бетона, торчащий из стен ржавый металл, насыпи песка и одетого в противорадиационный комбинезон человека. Этот человек стоял на коленях и тянул вперед руки… Этому он не мог сопротивляться, это было сильнее его. Однажды в очередной раз поймав себя на мысли, что могло бы произойти, если бы он остановил ее, не дал застать себя врасплох, не споткнулся, Прицел достал из кобуры пистолет и положил его к себе на колени. Он знал, что должен сделать. Вот только знать-то он знал, смотрел на него, но видел не пистолет, а вытянувшуюся на дне могилы Лилит. Видел её сложенные на груди руки и ободранное лицо. Такое белое на фоне влажной, черной земли. Наверное именно тогда он все для себя и решил. И потом, стремясь хоть как-то искупить вину, открыл на неверных настоящую охоту. Теперь слуги Монолита не просто обороняли город — именно охотились. Насаженные на арматуру головы и символы атома сейчас украшали не только улицы Припяти, окрестности Юпитера и поляны Рыжего леса. Со своим отрядом он забирался очень далеко. Туда, где их совсем не ждали. Армейские Склады, Дикая территория, Янтарь, Лиманск… Их почва жадно впитывала в себя кровь врагов Великого Монолита… Иногда ночами, когда Лилит не тянула к нему руки, ему казалось, что он слышит хрипы и проклятия умирающих неверных. Их предсмертные крики были совсем не похожи на крики той неверной девушки, которую он отбил у растерявших все человеческое предателей Монолита. Он иногда вспоминал тот день, когда наткнулся на нее.***
Девушка кричала громко и страшно. Так, что хотелось уши заткнуть. В пустой квартире её крики звучали особенно звонко и надоедливо. А пока она кричала и раз за разом вгоняла в спину мёртвого предателя Монолита нож, он всё сидел на скатанном матрасе, курил и смотрел в окно. К ней повернулся только потом, когда крики сменились тихими всхлипами. Прижавшись спиной к стене и подтянув к груди колени, вымазанная в крови предателя Монолита светловолосая девушка сидела на полу и растерянно, словно не веря, смотрела на свои все в красных пятнах руки. Голая и беззащитная. Весьма трогательная. Незаметно вложенный им ей в руку нож лежал возле ее бедра. И им она все же воспользовалась — выдержка подвела. Она ведь слышала, не могла не слышать, как все ближе и ближе шмякает о голые доски рука, а следом волочится тяжелое тело. А инстинкт, он ведь заставляет неверных драться, бежать, прятаться от опасности. Или же униженно умолять, просить. Эта неверная не просила. И не бежала. Она ждала. Может быть по-началу она и желала себе смерти, но в тот момент, когда мозолистая рука сомкнулась на её торчащей из-под одеяла щиколотки, девушка дёрнула ногой и откатилась в сторону. А потом резко села, завизжала и воткнула в спину ошеломленного мужика нож. Тот и сделать ничего не успел. Все таки подранив этого урода, он облегчил ей задачу по максимуму Умирающее тело она била ножом долго. Потом плакала. А когда Прицел все же встал, подошел к ней и набросил на нее залитое кровью одеяло, вдруг схватила нож и прижала его к своей шее. Подняв руки, монолитовец попятился. А потом улыбнулся и пожал плечами, мол валяй. Убить себя она так и не смогла. Зажмурив глаза и крепко сжав челюсти, девушка глухо застонала и скорчилась. Но нож все еще не выпускала, а он смотрел на ее побелевшие костяшки пальцев и улыбался. А потом принялся отрезать неверным головы. Нож она все это время держала у своей шеи, и Прицел, вытерев лезвие об одежду мертвого, все же обернулся к ней. — Надеюсь ты поняла, что на самом деле этим тварям было безразлично из «Монолита» ты или нет. Они бы сделали с тобой то же самое, даже если бы знали, что ты такая же неверная, как они. Девушка молчала, смотрела перед собой, и ему на какой-то краткий миг даже стало жаль её. — То, что ты нашла в себе силы отомстить за себя — это хорошо. Но на твоем месте слуга Монолита не позволила бы этой падали сдохнуть так легко. Но это сестры. А ты еще слишком слаба и беспомощна. Кстати, мне рассказывали, что и Лилит когда-то была такой… Странно да, Лилит погибла, а ты — такая слабая и беззащитная еще живешь… И тогда неверная рассмеялась. Не сразу. Сначала она никак не отреагировала на его слова. Но потом до нее все же дошло. А пока она смеялась, Прицел стоял, смотрел на нее и чувствовал, как холодеет внутри. — Так она умерла? — отсмеявшись пробормотала девушка. — Конечно, умерла. Должна была умереть… А ты… Теперь тебе ведь есть, что просить у Монолита. Верно? Потом он все-таки ударил ее. Ударил так, что она потеряла сознание. На базу он притащил ее уже глубокой ночью — пришлось ждать пока уйдут резвившиеся под окном кровососы. И за свою насмешку над его мёртвой Лилит неверная получила сполна… — Делайте с этой неверной все что хотите, нам она больше не нужна, — бросил он дежурившим возле пулеметовв братьям.***
Кровь. Это было первое, что высветил его фонарь. Крови было много, наверное целая лужа. Она пропитала матрас, и теперь в помещении, где содержались пленные, стоял острый, металлический запах. То, что она еще жива, Прицел понял не сразу, только, когда, убрав ее спутанные волосы, коснулся шеи. Пульс был. Почувствовав его прикосновения, девушка пошевелилась и застонала. Вырезанный во всю ее спину символ атома ещё кровоточил, и теперь неверная дышала тяжело и часто. То, что она сломалась, он понял сразу, как только посветил ей в глаза — в них теперь не было ничего, ни страха, ни интереса. Только пустота. — Она скоро умрет… Услышав голос вошедшей следом сестры, Прицел даже не обернулся, просто молча кивнул. — Убей ее, брат. — Зачем? — спросил он, и девушка равнодушно пожала плечами.***
То, что Кара пожалела неверную, он узнал позже. Когда та взяла и вывела ее с базы. Вот так. Просто взяла и вывела. Соврала дежурившим братьям, что ведет неверную на казнь. А ведь эта предательница умело маскировалась под слугу Великого, даже однажды спасла ему самому жизнь, когда он не заметил одного неверного недобитка. Они тогда охотились в Рыжем лесу, и двое неверных сталкеров уже вытянулись на одной из заваленных мусором полян, видать неверные часто устраивали здесь стоянку, как от часто растущих деревьев отразился дикий крик. — Ловите, крылатые петушары! Враг Монолита успел забиться в вырытую мутантами нору. На нее они наткнулись позже, пока сестра оказывала помощь раненым братьям. Выпущенная неверным очередь полоснула по бронежилетам двух стоящим рядом с ним соклановцев и одновременно отвлекла их внимание от полетевшей следом гранаты. Если бы не один из братьев, они бы там все и полегли. Но слуга Монолита успел — прыгнул, накрыл собой гранату. И хоть его и разнесло в клочья, остальные остались живы. Кара тогда опередила неверного. Прежде чем сталкер успел перезарядиться, успевшая заметить откуда по ним ведётся огонь девушка, короткими очередями паля по тому месту, сумела ранить его. Раздался вопль, и Кара метнулась в сторону доносящихся из кустов стонов. Добила она его сама. Так что он был весьма удивлён тому, что Кара вступила в ряды предателей.***
Когда ему сообщили, что неверной нет на месте, Прицел как раз сидел у разведенного в бочке костра и доедал свой обед. Чуть не подавившись от такой новости, он рассмеялся, подумал, что Лилит и впрямь была права, когда говорила, что из неверной получится достойная слуга Монолита. Вот только не судьба ей стать одной из них. Простить ее насмешки он просто не мог. Единственным шансом для беглянок был Янов. Прицел понимал это ясно. Увидев еле плетущиеся по шоссе фигуры, Прицел понял, что Кара совсем выбилась из сил. Неверная была на голову выше и крупнее его бывшей сестры. К тому же она еле держалась на ногах и Каре, пришлось забросить себе на шею ее руку. Они нагнали их быстро. Отстреливаться Кара даже не пыталась, как оказалось все патроны извела, на мутантов девушки все же наткнулись. Пока им вязали руки, потерявшая последнюю надежду неверная устало смотрела вдаль. Молчала и Кара. Она и не пыталась оправдываться. А он и не стал спрашивать, что такого ей пообещала неверная за свое спасение — было не интересно. Что делать с неверной, Прицел решил сразу, когда увидел того, кто пусть и косвенно, но тоже был повинен в смерти Лилит. Они тогда отправились на разведку — решили не тратить время зря. Уничтожить гнездо неверных на Янове он планировал давно. Пленниц решено было оставить на заводе под охраной одного из братьев. Зачистив Юпитер от псевдособак и прочей обитавшей здесь доселе живности, они спустились в подвальные помещения. Найдя подходящую, заваленную какими-то пробирками и осколками еще советского обурудования, комнатку, они, приковав девушек наручниками к тянущимся вдоль стен трубам, ушли. А чтобы до них никто не добрался, пока брат наблюдает за окрестностями, подперли дверь, тяжеленным, сохранившим на себе остатки зеленой краски, сейфом. Когда он оглянулся, Кара тоскливо смотрела на него. Наверное решила, что этот подвал станет для нее склепом. Разубеждать ее Прицел не стал.***
До Янова они добрались довольно быстро — мутантов не опасались, их отряд насчитывал десять человек, к тому же окрестности Юпитера, с тех пор как солдаты Монолита, начали постепенно восстанавливать контроль за пределами города, почти обезлюдели. Неверные теперь концентрировались в одном месте — на Янове, даже ученые, и те бросили свою передвижную лабораторию. Но все равно они старались двигаться максимально осторожно. Быстро сосчитав охранявших лагерь сталкеров и отметив места их дислокации, Прицел собрался было приказать повернуть назад, как железная створка ворот вокзала отворилась, и в оптику своего автомата, он увидел знакомую, заросшую рыжей щетиной физиономию. Одетый только в потрепанную серую толстовку и камуфляжные штаны свободовец, вышел на улицу, облокотился о стену и прикурил извлеченную из штанов сигарету. Глубоко затянувшись, он задержал дыхание, а выпустив клуб дыма, блаженно улыбнулся и передал косяк вышедшему следом парню. Неверный не знал, каких усилий стоило монолитовцу убрать со спускового крючка палец. Чувствуя, как изнутри поднимается чёрная волна гнева и отчаяния Прицел, оторвался от оптики. — Уходим! — сдавленно просипел он.***
Увидев в дверях свет от его фонаря, Кара, в глазах которой на секунду мелькнуло облегчение, отвернулась, а ослабевшая неверная повиснув на прикованной к трубе руке, по-видимому, потеряла сознание. Отключив назойливо пищавший счетчик, Прицел тоже уселся у стены и посветил на закрывающие изуродованное шрамами лицо, спутанные волосы неверной. — Все могло быть по-другому, — почему-то подумал он и отвернулся.***
Поддерживаемая рукой девушка, шагала покорно, низко опустив голову. Иногда она морщилась и стонала, отданный Карой артефакт, не успел излечить ее раны. Кричать неверная не могла, рот был надежно завязан. В свете раннего утра ее голубые глаза почему-то казались серыми. Терпеть ее полный усталости взгляд Прицел не мог — стоило взглянуть на нее, как внутри у него сжималось и ныло. Поэтому медлить он не стал. Зайдя сзади и толкнув ее на колени, Прицел вытащил нож. — Отомстим за наших братьев павших, — произнес он и провел лезвием по ее горлу. И когда стоящая на коленях девушка стала заваливаться на бок, Прицел подхватил ее и аккуратно опустив на усыпанную листьями землю, посмотрел на свои руки. Пальцы мелко подрагивали.