***
— Не сможет, Савада, даже не смей смотреть на меня таким взглядом, — огрызается Гокудера, когда Савада застукивает его за курением за школой. Цуна отмахивается от него рукой и фыркает. — Я к тебе не с обвинениями пришла, не бойся. И заставлять помогать не буду, самой он не нужен. Хаято смотрит с уважением и делает последнюю затяжку, прежде чем бросить окурок на асфальт. Оба не говорят, о ком именно идёт речь — Ямамото повторно стал знаменитостью в этой школе всего лишь за двадцать минут, после чего толпы неудавшихся фанатов и фанаток хлынули на крышу, дабы остановить бедного-бедного самоубийцу, которому теперь и белый свет не мил… Гадость. Цуна с трудом разворачивается к нему спиной и ждёт, пока Хаято привычно-непривычно опустит руки на спинку и лёгко толкнёт кресло вперёд. Между ними повисает неловкое, тяжелое молчание, которое неприятно скребло его грудную клетку, хотя Саваде, кажется, оно было более чем привычно. Хаято не выдерживает первый. — У тебя с самого детства… так? — беспардонно, слишком прямо, Цуна даже бровь вскидывает неверующе — даже Реборн пытался говорить об «этом» более завуалировано… но Гокудере было не до стыда — всё-таки слишком интересно. — Неа. Мы же с матерью жили в огромном двухэтажном доме, он, кстати, стоял прямо там, где сейчас находится моя «квартира». Потом случился какой-то пожар, честно, уже не помню, что именно было причиной возгорания… кажется, приехавшие от отца люди говорили что-то про ваше экзотическое «Пламя», но воспоминания об этом дне у меня смутны, если честно. Хаято открыл рот, да так и забыл его закрыть. Савада рассказывала об этом так просто и спокойно, будто о вчерашнем походе в магазин и выборе занавесок. Он кивком попросил продолжить, а Цуна, передёрнув плечами, тяжело выдохнула. — Это было… кажется, ночью. Я спала ещё тогда, а потом, когда резко проснулась, вся комната была в огне, повсюду дым стоял невыносимый, думала, задохнусь. Снаружи уже скорая и пожарные вовсю горланили, я маму побежала искать, но запнулась, чёрт бы побрал мою неуклюжесть, и свалилась на пол, ударившись головой, и потеряла сознание. Потом я услышала, как маме рассказывали, что мои ноги придавило упавшей балкой. А когда очнулась — уже вот так, ног не чувствовала, врачи сказали, что сломан позвоночник, и ходить я больше не смогу. Вот такая вот история Савады Цунаёши, — она мрачно хохотнула, но в её пустых глазах не было ни намёка на смех. Хаято вздрогнул. — Мама, конечно, пыталась не опускать руки и искала хоть что-то, что сможет помочь мне ходить, но потом она просто устала от этого и завела себе жениха, с которым после и уехала куда-то. У меня же теперь есть брат… Не родной, конечно, и даже не сводный, из детдома взяли, мама родить больше не могла, и так при моём рождении были какие-то осложнения, а так хотя бы ребёнок маленький и целый. Нацу назвали, представляешь? Надеюсь, она хоть иногда обо мне вспоминает. — Извини, — зачем-то сказал он, сгорбив плечи, на что Цуна только махнула ладонью, мол, неважно. Всю остальную дорогу они молчали.***
— Ямамото-кун! Отойди, пожалуйста, от края, ты же можешь упасть! — истерично орали девушки и учитель где-то на заднем фоне, а Цуна хмыкнула — ну да, он же не за этим туда полез. Хаято рядом только презрительно цыкнул и закатил глаза, и Савада была даже согласна с его настроением по поводу этой шумихи. Мальчишка-показушник, жизни ещё не знал, а уже настолько отчаянно пытался с ней покончить. Цуну передёрнуло от отвращения, и она, всё-таки не удержавшись, громко крикнула своим изломанным голосом: — Прыгай! — повисла гробовая тишина — даже, кажется, цикады перестали стрекуче, раздражающе петь. Ямамото замер на краю крыши и кинул на неё недоуменный взгляд водянистых карих глаз, а школьники, школьницы и учитель злобно на неё зашипели, что, конечно, не помешало им вздрогнуть от звука её голоса. — Раз залез на крышу и выпендриваешься — так какого чёрта собираешь эти топлы? Ради того, чтобы тебя пожалели? Прыгай, если всё решил! — Савада, думай, что несёшь! — разъярённо заорала на неё какая-то Сасагава Кёко, а рядом стоящая с ней Курокава согласно искривилась и закивала. — Ещё какие-то шавки будут мне указывать, Ками, — она закатила глаза, а Гокудера рядом прыснул со смеху. — Эй, Ямамото, — снова обратилась она к замершему подростку, а тот как-то разом скис и прервал её: — Не пытайся отговорить меня, Савада-кун. Я уже всё решил, — тихо и горько сказал он, но Цуна изломанно хохотнула. Такеши снова замер. — Ещё отговаривать тебя, на кой оно мне нужно, — цыкнула Цуна, а Хаято вовсю залился хриплым лающим смехом. — Можешь прыгнуть быстрее? У меня сегодня зачёт по алгебре, а Реборн меня не запустит в мой дом, если я не принесу ему сто баллов. А я хочу есть. Прямо сейчас. — Ты ничего не понимаешь! — крикнул он отчаянно, и в его голосе послышались слёзы, скопившиеся комком где-то в горле. — Моя рука… Бог бейсбола отвернулся от меня, зачем мне теперь жить?! — Он тупой или очень? — в пустоту спросила она, стараясь не замечать хохочущего Гокудеру на заднем фоне. — Ой, всё отстань от меня. Противно разговаривать с таким, как ты. Прыгай быстрей. — Савада! — снова заорали на неё все, но ни Такеши, ни она сама на это внимание не обратили. Ямамото помялся несколько секунд около края, а потом, словно посчитав, что разговор не закончен, тихо выдал: — Ты странная, — Цуна посмотрела на него таким взглядом, будто у него за спиной выросли крылья, и он уже упорхнул на них куда-то в небо. Такеши кашлянул. — Почему ты так говоришь? Цунаёши окатила его холодным взглядом, от которого пошли мурашки даже у Хаято, и поджала губы. Она внезапно похлопала себя по коленям и снова засмеялась. — Я ходить не могу, но как-то не спешу устраивать такую показуху и бросаться с крыши школы у всех на обозрении. Если ты бы хотел прыгнуть, то ты бы уже давно прыгнул, но нет, ты стоишь и разглагольствуешь про каких-то богов, которые от тебя якобы отвернулись. Ты — эгоистичный избалованный мальчишка, которому разом стало недоставать внимания. И эти твои спектакли для меня выглядят просто жалко. Она замерла на несколько секунд, но потом дала отмашку Хаято и неловко нажала на рычаги своими руками-спичками, колёса закрутились-закрутились с отвратительным скрипом, и Цуна поспешила покинуть территорию школы. Гокудера, бросив на них всех насмешливый взгляд, поспешил за ней, обещая угостить мороженым за такую прекрасную сцену. Такеши тоже на мгновение заледенел, но потом смело шагнул назад, подальше от края, и решительно побежал за ними, с трудом пытаясь догнать и избавиться от ощущения неловкости и стыда. Никто не понял, что произошло, но все разом решили, что это был своеобразный розыгрыш от бейсболиста, который решил разрядить скучную школьную обстановку. А Саваду записали в герои. И никто даже не заметил, как она поставила себе статус в социальной сети «Окружена наивными идиотами».