At least I still have You.

02. - Перегорела, - с удивлением сказал Чживон вслух, хотя никто, кроме темноты вокруг старого отеля, не мог его слышать. Он смотрел на очертания вывески несколько минут, не в силах сдвинуться с места. Буквально двадцать минут назад в голове, на удивление, были хорошие мысли о сегодняшнем дне – чем ближе был конец стройки, тем душевнее люди в команде относились друг к другу – а теперь до секунды раз за разом воспроизводил в голове их с Чжинхваном спор недельной давности. Они делали ставки, когда вывеска потухнет, и старший только что выиграл двадцать тысяч вон. Правда, Чживон не был уверен, что стоило их отвозить. На улице холодно, но в общей комнате, казалось, было ненамного теплее. Чживон запер за собой дверь, но не стал закрывать ее на засовы, на случай если кого-то еще не было дома. Он начал думать о том, что стоит поставить Юнхену обогреватель – в прошлом году в холодное время он спал в комнате Чжинхвана – но, повернувшись, заметил Чжунэ, который сидел в одном из кресел с книгой в руках. Судя по объему и количеству прочитанного, это все еще был второй том «Властелина колец». Но, по крайней мере, это действительно был Чжунэ, и он читал, сидя в холле, а не тупо пялился в стену в своей комнате, ссылаясь на подготовку к экзаменам. Настроение мгновенно улучшилось, но в тот же момент Чживон заметил, как из-под слоя одеял на диване выскользнула худая рука, покрытая синяками и царапинами. Потом одеяла сползли ниже, и Чживон увидел совершенно незнакомого человека. - Это кто? – оглушительным шепотом спросил он. - Донхек, - коротко ответил Чжунэ, перелистнув страницу. Он явно не был настроен на разговор. Чживон относился к нему без того обожания, которым окружали его Юнхен и Чжинхван, скорее даже – вообще не испытывал никакого обожания. Но Чжунэ молчал неделю, а теперь он открывал рот и произносил какие-то звуки, а на его лице при этом было самое стервозное выражение из всех возможных. В глубине души Чжунэ был очень добрым ребенком – иногда Чживон, правда, об этом забывал – но люди достаточно ранили его, и он не мог позволить себе отключить свои колючки хотя бы ненадолго. - Кто такой Донхек? – спросил Чживон, хотя его больше интересовал не их незнакомый гость, а то, что над ним не нависал подозрительный Ханбин. - Без понятия, - огрызнулся Чжунэ. – Юнхен решил поиграть в доктора. Отвали. - А где Юнхен? – проигнорировав его просьбу, с любопытством спросил Чживон. - Работает. Чживон открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что за новая работа, но осознал, что работа не была новой. С тех пор как у них пропала острая необходимость в деньгах, Юнхен работал не больше двух-трех раз в месяц. Но на этой неделе он не ночевал дома уже трижды. Чживон почувствовал себя немного виноватым, потому что, замкнувшись в себе, они с Ханбином не уследили за хеном, которому пришлось взять на себя слишком много. С тех пор как чуть больше двух месяцев назад Чжинхван собрал их и объявил о своем решении жить с родителями, Юнхен полностью взял на себя заботу о них. Следил, чтобы Ханбин не забывал о еде, а Чжунэ – не забивал на школу. Будил Чживона по утрам, а по вечерам вовремя отправлял его спать, и помогал Чжинхвану приводить в порядок дела, которых оказалось неожиданно много. Он стойко переносил все их эмоциональные срывы, коих было много, очень много, и продолжал улыбаться так, будто ничего не произошло. Чживон осознал это резко и покачал головой. Он заметил, что Чжунэ уже долго смотрел в одну и ту же страницу, и возможно, их мысли в этот момент были хоть немного схожими. Не в силах справиться с внезапным приступом нежности, Чживон от души потрепал младшего по волосам, после чего услышал о себе много нелестного, и с улыбкой направился в душ. Он покачал головой, увидев на стиральной машинке идеально сложенную одежду, но решил, что раз Юнхен позволил им слабости, теперь они просто обязаны ответить ему тем же. Главное, чтобы он перестал собирать бездомных. Когда Чживон вышел из душа, Чжунэ уже спал, откинув голову на спинку кресла. Если бы он не был такой задницей, то мог бы рассчитывать на доставку до кровати, но Чживон прошел мимо младшего без угрызений совести, представляя, как тот будет ныть и жаловаться на боль во всем теле завтра утром. Чживон навис над их гостем, долго вглядываясь в острое лицо. Донхек спал, трогательно положив ладони под голову, но то и дело морщился во сне. Все одеяла, которыми он был укрыт, сползли наполовину, и Чживон, повинуясь внезапному порыву, поправил их, укрыв его практически с головой. Потом достал из шкафа один из многочисленных пледов и накрыл им Чжунэ – не потрудившись, правда, убрать ткань с лица. Главное, чтобы Ханбин, обычно наблюдавший за всем по камерам из своего кабинета, не дразнил его после этого до конца жизни. Чживон стремительно взбежал вверх по лестнице, чувствуя прилив сил. Как будто он не таскал тяжести на стройке весь день, а валялся в своей комнате и изнывал от скуки. Кабинет Ханбина находился за дверью с табличкой «2», в то время как его комната занимала десятый и последний номер и располагалась в конце длинного коридора. Кабинет был личным неприкосновенным пространством, и Чживон был единственным, кому Ханбин позволял приходить сюда в любое время – наверное, потому что за столько лет дружбы уже не отделял его от себя. Ханбин точно не смотрел в монитор с камерами – стоял к нему спиной, у второго стола в середине комнаты, и кропотливо вычерчивал что-то на плотном листе бумаги, периодически бросая взгляд в учебник и сверяясь с фигурами. Для человека, который даже школу толком не закончил, он относился к учебе трепетно и очень старательно. Дистанционное обучение, как правило, не заслуживало такого подхода. Ханбин не пропускал онлайн-лекции и делал все задания вовремя. Он планировал свое время так, чтобы их дела не мешали учебе. И для этого безжалостно уменьшил время сна в два раза. - Ты закрыл дверь? – вместо приветствия спросил Ханбин. Как будто они виделись не два дня назад, а сегодня за обедом. - Да, папочка, - огрызнулся Чживон. - Ты опять поставил ее на проходе? «Ею» Ханбин называл машину Чживона – выказывал так свое уважение, в отличие от Чжунэ, который предпочитал говорить «старая рухлядь» - и, судя по его тону, он собирался прочесть длинную лекцию о том, что у них, вообще-то, есть собственный гараж, за содержание которого тоже приходится платить, и нет никакой необходимости ставить машину прямо перед крыльцом. - Да, папочка, - повторил Чживон. – Дуй спать, на трупака похож. Ханбин бросил небрежный взгляд экран мобильника, который всегда держал рядом с собой на случай непредвиденных обстоятельств, и не почувствовал никакого удивления, обнаружив, что время близилось к двум часам ночи. Поэтому он позволил вытолкать себя из кабинета, хотя и ненадолго задержался рядом с противоположной дверью, и дотолкать до конца коридора. Комната Ханбина из всех была самой неуютной, и в ней как будто осталась атмосфера самого отеля. Он проводил здесь слишком мало времени, и, кроме того, у них с Чживоном почти вся одежда была общей, и он мог в любой момент залезть в чужой шкаф в поисках десятка упоротых футболок. Поэтому из мебели здесь была только кровать и небольшая тумбочка рядом с ней. Совсем немного уюта создавал круглый ночник над изголовьем и мягкий круглый ковер с ворохом подушек у стены. Это было чем-то вроде личного оазиса Ханбина, он зарывался в это место с головой, когда пытался что-то сделать со своей вечной бессонницей. Чживон включил ночник, который отбрасывал мягкий свет только на саму кровать, и сложно было рассмотреть то, что творилось по углам комнаты. На его взгляд, так было намного страшнее, но у Ханбина были свои представления о комфортном сне, и не хотелось их рушить. Чживон рухнул на подушки, собираясь сидеть с Ханбином до тех пор, пока тот не уснет, и сразу же почувствовал заманчивое желание зарыться в них и проспать так до утра. - Что за мелочь у нас завелась? – небрежно спросил он, пока Ханбин раздевался и педантично складывал одежду на тот край кровати, который всегда оставался пустым. Сама кровать, казавшаяся до нелепого гигантской, была слишком большой для него одного, но спать под огромным тяжелым одеялом, в поисках которого Ханбин протащил Чживона по всему городу, было действительно здорово. - Он останется у нас на месяц, а потом уйдет, - слишком безразлично ответил Ханбин. – Так что мне все равно. Он залез в кровать в своем угрюмом ревнивом молчании, и Чживон решил не продолжать эту тему. Ханбин засыпал долго. Перебирал и сортировал полученные за день впечатления, подводил итоги дня, строил планы на завтра. Чживон очень хотел бы, чтобы в такие моменты над его головой появлялся экран, показывавший мысли – слишком интересно было бы посмотреть на мир его глазами, потому что Ханбин был жутко интересным человеком, когда не вел себя как старый хрен. Через некоторое время перекатывания с бока на бок на кровати прекратились, и в комнате воцарилась мертвая тишина. Чживон лежал, обняв подушку, и боролся с нежеланием вставать. Но перспектива проснуться от ведра ледяной воды его не слишком привлекала, потому что Ханбин в своих методах был куда менее деликатным, чем Юнхен. Он уже собирался встать, как услышал шаги в коридоре. Это не мог быть Чжунэ – он ходил тяжело, и звук его шагов в пустоте был очень гулким, и не мог быть их ночной гость, потому что это было бы слишком нагло с его стороны. Чживон подумал, что Юнхен вернулся и решил занять комнату младшего, раз уж тот решил поспать в кресле внизу, но шаги не остановились на середине, а приблизились к двери в комнату Ханбина. Дверь открылась через какое-то время, как будто стоявший на пороге человек собирался с мыслями. Когда Юнхен подошел к кровати и наклонился, стало возможным рассмотреть его уставшее лицо, небрежно растрепанные волосы, наверняка тщательно высушенные после душа, и наброшенное на шею полотенце. Он простоял так совсем недолго, после чего стремительно наклонился и быстро поцеловал Ханбина в приоткрытые губы. Чживону пришлось зажать рот рукой, чтобы не оглушить старшего своей реакцией, но в этот момент ему казалось, что сердце все равно стучало слишком громко. Юнхен не мог его видеть – у стены было слишком темно – и даже не мог подумать, что кто-то мог быть в комнате. Он провел пальцами по волосам Ханбина и вышел из комнаты, не задерживаясь. Чживон подождал, пока закроется дверь в комнату Чжунэ, после чего снял кроссовки и постарался максимально бесшумно пройти вниз по коридору. Спать уже расхотелось, поэтому он прошел на кухню, кинув еще один настороженный взгляд на гостя. Собрал всю грязную посуду, загромоздившую линию раздачи, и загрузил обе гигантские посудомоечные машины, понадеявшись, что шум никого не разбудит. После этого залез в холодильник и выбросил в мусорку всю испорченную еду. Попытался навести порядок и хоть как-то разделить продукты в холодильнике, места в котором стало втрое больше, и даже остался немного доволен результатом. Он никогда не занимался этим раньше – мелкий ремонт по дому, к счастью, негласно освобождал его от уборки – и сейчас чувствовал себя не на своем месте, но очень хотел сделать хоть что-то. Неделя без Чжинхвана тянулась очень долго, как целый год, и жизнь без него стала очень тихой и неуютной, но, в конце концов, неправильно было хоронить себя вместе с этим местом. Юнхен был слишком деликатным в методах, которыми пытался донести до них эту мысль, и Чживон почувствовал себя немного виноватым. Он вышел из кухни и, посмотрев на вереницу ступенек, почувствовал абсолютное нежелание по ним подниматься. Чживон достал еще один плед для себя, рухнул в одно из свободных кресел и, закинув ноги на подлокотник дивана, мгновенно уснул, так и не выбросив Юнхена с Ханбином из головы. С завтрашнего дня жизнь обещала стать еще тяжелее. 03. Будильник звенел достаточно раздражающе, чтобы хотелось кинуть телефон в стену и больше никогда не просыпаться. Голова раскалывалась до такой степени, что Юнхен не сразу понял, где находится, а потом мстительно подумал, что у Чжунэ, заснувшего в кресле, ощущения от пробуждения будут не лучше. У Чжунэ была уютная комната, но для себя он выбрал, похоже, самую неудобную в мире кровать. Хотя, зная его характер, Юнхен не раз думал о том, что кровать была средством от незванных гостей. Он нехотя поднялся – даже с такой постели было сложно встать спустя два часа сна – и, выйдя за дверь, оглянулся в сторону комнаты Ханбина. Его будильник должен был зазвонить через двадцать минут, но тишина на этом этаже все же настораживала. Юнхен спустился по лестнице, на ходу разминая шею и плечи, и с удивлением отметил, что Чживон тоже всю ночь проспал в кресле, закинув ноги на диван, отчего проснувшийся Донхек, завернутый в одеяла, выглядел как испуганный всклокоченный воробушек. - Это Чживон. Не волнуйся, - с ободряющей улыбкой прошептал Юнхен. – Он просто хотел с тобой подружиться, но забыл, как это делается. Пойдем, сделаем завтрак. Донхек послушно вылез из-под одеял, и наспех обулся в свои растрепанные кеды. Майка Юнхена была ему велика, и из-под нее проглядывали синяки и торчавшие ребра. Вздохнув, старший стянул с себя толстовку и небрежно бросил ее ему на колени. Донхек оделся без лишнего шума и вопросительно взглянул на Чжунэ, но Юнхен покачал головой: - Ты еще научишься расставлять приоритеты. Будить Чжунэ сейчас было смерти подобно. Лучше было оставить это Ханбину, когда тот спустится вниз, потому что он был единственным человеком, на которого младший не стал бы ворчать. Юнхен хлопнул Чживона по плечу, и тот, даже не просыпаясь, перебрался на диван и упал лицом в подушку. Судя по виду Донхека, с которым он дошел до кухни, ему требовалось время, чтобы привыкнуть. Привыкать было к чему – раньше в небольшом холле был ресторан, привлекавший большее число гостей, чем немногочисленные номера, поэтому кухне отдавалось особое значение. Она была большой, занимала собой, по словам Ханбина, площадь шести номеров, находившихся над ней. Юнхен мог воображать себя шеф-поваром, когда готовил здесь, но использовал только ту малую часть холодного цеха, которая граничила с кондитерским цехом, потому что горячий цех, находившийся дальше, казался ему крайне неуютным. Дальше, в глубине кухни, была широкая невзрачная дверь, ведущая в подсобные помещения, в которых сейчас хранилась старая мебель. Юнхен не без интереса облазил все в первый месяц жизни здесь, поэтому не сдержал ухмылку, когда заметил, с каким любопытством Донхек оглядывался. Их гость явно чувствовал себя лучше, чем вчера. Двигался очень медленно, но хотя бы не раскачивался из стороны в сторону и не был похож на человека, готового вот-вот упасть в обморок. Юнхен почувствовал было неловкость за беспорядок, но с удивлением обнаружил, что вся грязная посуда была загружена в посудомоечные машины, и мысленно пообещал Чживону завтрак. Он купил немного продуктов, когда возвращался ночью домой, и просто кое-как запихнул пакет с ними в холодильник, даже не разбирая его. - Еда здесь, - сказал он негромко, потянув на себя тяжелую дверцу холодильника. – Если что-то нужно, скажи мне, я куплю. Если захочешь есть, все твое. Он одновременно и обрадовался, и нахмурился, увидев неловкий порядок, который Чживон навел здесь, руководствуясь своей логикой, и пообещал ему второй завтрак. Чживон, на его памяти, ни разу не занимался уборкой, и его никто не заставлял это делать, поэтому должно было случиться что-то странное, если он решил помочь. Юнхен вздохнул, доставая овощи и упаковку яиц. Он был так погружен в бытовые проблемы, стараясь создать иллюзию нормальной жизни, что перестал обращать внимание на то, как чувствовали себя друзья. И то, что Чживон не вел себя как обиженный жизнью ребенок, еще не означало, что у него все было хорошо. - Тебя будут искать? – невзначай спросил Юнхен, отправляя всю упаковку яиц в блендер. Он включил плиту, чтобы квадратные конфорки разогревались, и достал с полки под столом сразу две сковороды. Раньше готовить завтрак было легко и весело. Все спускались по очереди, и каждому можно было поручить какое-то свое дело. Пустая кухня наполнялась звуками голосов, атмосферой веселья и запахом еды. Юнхен совсем не был энтузиастом в бытовых делах, но готовить для других ему очень нравилось. До определенного момента. - Нет, - неожиданно твердо сказал Донхек, оперевшись бедром на один из стеллажей. – Никто. - Значит, - фыркнул Юнхен, брезгливо сполоснув запылившийся нож и разделочную доску, - мы можем отправить тебя в школу и не опасаться, что нас посадят? Напряженное молчание Донхека, которое можно было бы списать на шум блендера, было красноречивей любого ответа, и Юнхен, который, в отличие от Чжунэ, не получал особого удовольствия – разве что, совсем чуть-чуть – от эмоциональных экзекуций, не выдержал: - Расслабься, никто не будет тебя заставлять. Донхек молчал долгое время, до тех пор, пока не получил в руки широкую тарелку с завтраком, предназначенную, правда, совсем не для омлета, и наспех раздобытую десертную вилку. Он выдавил неловкое «Спасибо» и собирался сказать что-то еще, но в тот момент, когда Юнхен поставил вторую тарелку на линию раздачи, на кухне появился Ханбин. Он лениво поднял руку в знак приветствия и наградил Донхека недружелюбным взглядом, никак тем самым не улучшив атмосферу. - И тебе доброе утро, - почти жизнерадостно сказал Юнхен, но сразу же отвернулся от него, потому что настроение мгновенно упало. Вчерашний вечер был далек от дружеских посиделок, и не было никаких гарантий, что когда-нибудь их жизнь вернется в привычное русло. - Подумай, чем хочешь заниматься, - недружелюбно сказал Ханбин, прежде чем найти вилку и уйти с тарелкой к себе, чтобы тем самым в очередной раз подчеркнуть свое отношение к нежеланным гостям. – Иначе загнешься весь месяц сидеть без дела. Донхек кивнул, хотя это не было похоже на вопрос. Юнхен закатил глаза и разложил оставшуюся еду по двум разномастным тарелкам, одна из которых была черной. Он разделил свою порцию между Чживоном и Чжунэ, потому что мгновенно потерял аппетит, и, достав из холодильника яблоко, помыл его и забрался на стол. Донхек ел медленно и очень аккуратно. Он проигнорировал один из барных стульев, которые стояли тут скорее для красоты, потому что все обычно сидели на столах и стеллажах, когда ели, и продолжил стоять. Юнхен без особого удовольствия жевал яблоко, которое казалось ему безвкусным, и думал о том, что через пару часов, на очень скучной лекции, желудок начнет крутить от голода. Можно было позволить себе уйти с учебы раньше, но так он бы точно оказался в списках на отчисление быстрее, чем планировал, и Ханбин не будет разговаривать с ним до конца жизни. Юнхен не испытывал такого трепета перед знаниями, как он. И у него не было такого таланта к учебе, как у Чжунэ. В любом предмете было очень легко достичь своего потолка, поэтому интерес терялся очень быстро. Чживон до сих пор гиенил, что Юнхен просто блестяще закончил первый курс. Просто блестяще, что закончил. Продолжать учебу мотивировало только нежелание жить так, как сейчас. У Ханбина было условие: каждый, кто встает на ноги и находит свой путь, должен свалить отсюда к чертям. Не то чтобы он мечтал остаться в одиночестве в этом гигантском здании, в котором зимой можно было замерзнуть насмерть, просто слишком сильно боялся, что его бросят. Поэтому пытался создать иллюзию, что будет разрывать связи по своей инициативе. Чжунэ, зашедший на кухню после Ханбина, был в еще более мрачном настроении. Он проигнорировал Донхека, что было ему только на пользу, и наградил Юнхена тяжелым негодующим взглядом. - Я отлично поспал в твоей кровати, спасибо, - максимально мило улыбнулся Юнхен, чувствуя некоторое злорадство. В последнее время ему особенно тяжело было быть добрым и заботливым, особенно с учетом того, что этим всегда занимался Чжинхван. - Ненавижу тебя, - буркнул Чжунэ и, ожидаемо забрав черную тарелку, вышел из кухни. - С тобой всегда так? – неожиданно спросил Донхек, проследив за Чжунэ заинтересованным взглядом. - Не всегда, - коротко ответил Юнхен, без удовольствия отправив недоеденное яблоко в мусорку. – Аптечка под диваном. Разбуди Чживона через полчаса, или это сделает Ханбин, и тебе придется сушить постельное белье. Я вернусь вечером. Донхек, казалось, послушно кивнул, но Юнхен отметил это мимоходом, выходя из кухни. Очень хотелось сбежать отсюда. Хоть куда-нибудь. - Эм. Хен. Хен? Донхек понятия не имел, как нужно будить незнакомых людей. И отчего-то это стало основной проблемой, хотя все тело болело, а слабость никуда не ушла даже после завтрака. Он наклонился и осторожно потряс Чживона за плечо, но тот только крепче обнял подушку и плотнее уткнулся в нее лицом. - Хен, - позвал Донхек громче, но Чживон только натянул плед на голову и отвернулся к спинке дивана. - Он так не проснется, - заметил Чжунэ, показавшись на лестнице. Он стремительно сбежал вниз. Под черным пальто угадывалась школьная форма, а через плечо был переброшен полупустой рюкзак. Он бесцеремонно стащил с Чживона плед и не без удовольствия хлопнул его между лопатками. - Проснись, красотка. Чжунэ был грубым, и легко выпускал эмоции наружу, поэтому в нем не чувствовалось того опасного элемента, который присутствовал во всех действиях Юнхена. Тот был похож на огромный вулкан, слишком долго пробывший в спячке и взрывавшийся изнутри. Донхек на всякий случай отошел от дивана, потому что Чживон угрожающе зарычал. - Тебе нужно пойти к черту. Или ты умрешь. - Если я и пойду к черту, то только за холодной водой, - небрежно предупредил его Чжунэ. – Отвези меня в школу. - Сам дойдешь, - буркнул Чживон, но так и не поднял головы. Чжунэ только фыркнул и вышел из дома, оглушительно хлопнув тяжелой дверью. Через какое-то время на улице сработала сигнализация, из-за чего Чживон, наконец, оторвал лицо от подушки и открыл глаза. Донхек встретился с ним взглядом и, смущенно отвернувшись, пробормотал: - Доброе утро. - Утро, - сипло ответил ему Чживон и, внезапно подорвавшись, выбежал за дверь, даже не обуваясь. Через несколько мгновений оравшая сигнализация стихла, и в этот же момент Донхек понял, что Чживон был первым человеком, который с ним поздоровался. Чживон вернулся буквально через минуту, широко зевая и потягиваясь. Донхек наблюдал за ним, когда он спал, но в статичном положении не было и десятой доли того особенного – и опасного – очарования, которым он обладал. - Ты завтракал? – просто спросил Чживон. Донхек рос далеко не с самыми вежливыми людьми, но такой простой переход на неформальную речь его немного обескуражил. Чживон показался ему похожим на ракетный двигатель – требовалось немного времени, чтобы разогреться. А потом – стремительно улететь далеко вперед. Донхек кивнул, все еще смутно представляя, как себя вести и куда можно деть возникшую неловкость. У Чживона был тяжелый взгляд, немногим лучше, чем у Ханбина, и опасного в нем, казалось, было куда больше, чем в Юнхене. Но в то же время он явно не собирался взрываться в ближайшее время. - Позавтракаешь еще раз, - кое-как обувшись, объявил он. – Ненавижу есть один.