At least I still have You.

06. Юнхен проснулся мгновенно, как только зазвенел будильник, и, нашарив телефон под подушкой, сразу же отключил его, опасаясь разбудить Ханбина раньше времени. Но, оглянувшись на кровать, обнаружил, что она уже была пуста. Это было странно для человека, который всегда ложился и вставал в одно и то же время без праздников и выходных. Юнхен оторвал голову от подушки, но тут же прилип к ней обратно. Он проворочался всю ночь и уснул только под утро. Слышал, как Ханбин ложился, но не слышал, как он вставал. Гнездо из одеял было предательски уютным и теплым. Вставать ужасно не хотелось, идти куда-то – тоже, спасало только ощущение предстоящих выходных. Завтра можно будет позволить себе спать весь день. Юнхен выбрался из-под одеяла и заставил себя аккуратно убрать постель, чтобы не вызвать недовольство Ханбина, если тот вдруг решит заглянуть в свою комнату днем. Он спустился вниз, еще с верхней площадки заметив, что открывшаяся картина была практически такой же, как вчера утром, и ни капли не удивился – разве что тому, что в этот раз Чжунэ был завернут в куртку Чживона. Лицо Донхека казалось намного более спокойным и умиротворенным, и от этого что-то противно кольнуло в груди. Юнхен поспешил скрыться за дверью ванной, где долго умывался холодной водой, чтобы прийти в себя, но отражение в зеркале все равно выглядело помятым. Желание завалиться на свой диван и бездарно проспать весь день, чего он не делал уже давно, только усилилось. Ханбин обнаружился на кухне. Он сидел на столе, болтая ногами, и пил молоко прямо из пакета. Капли с мокрых волос стекали за шиворот безразмерной футболки, и создавалось впечатление, будто ему совсем не было холодно. - Доброе утро, - выдавил из себя Юнхен, пройдя мимо, и включил плиту, чтобы поставить на нее гигантский чайник со свистком. Электрический сгорел через час после отъезда Чжинхвана, и никто из них так и не решился купить новый. - Как спалось? – безучастно спросил Ханбин ему в спину. Юнхен оглянулся на него, прежде чем включить воду, и посмотрел своим я-все-знаю взглядом, но лицо младшего осталось непроницаемым. - Отлично, - наигранно жизнерадостно ответил Юнхен, вернувшись к своему занятию. Мысли о завтраке даже не приходили в голову. Вроде бы, у них в холодильнике со вчерашнего дня должна была остаться целая пицца, и может хватить на всех. Но, в конце концов, каждый мог сам о себе позаботиться. Конфорка зашипела, когда на нее попали стекшие с боков чайника капли, и в этом звуке было что-то успокаивающее. Юнхен долго собирался с мыслями, но все же заставил себя повернуться и посмотреть на Ханбина, который все так же безучастно болтал ногами, но больше не притрагивался к молоку. Раньше между ними не было этой холодности. Разговоры состояли не только из коротких примитивных фраз, которые приходилось выдавливать из себя пинками. Вечера проходили весело. А потом Ханбин резко закрыл в себе человека, который умел смеяться, и теперь, спустя неделю, начинало казаться, что такое болото было здесь всегда. В какой-то момент Ханбин повернул голову и посмотрел Юнхену в глаза. - Завтра будет год, - неожиданно сказал он, не глядя отставив молоко в сторону. - Год? – отозвался Юнхен, твердо намереваясь смотреть на него все то время, пока греется чайник. Это была его личная минутка эгоизма. Их разделяло всего два шага, но никто бы не удивился, если бы в этот момент на полу между ними появилась бесконечно широкая трещина. При нагревании воды весь доступный воздух собирается в мелкие пузырьки. - Год с того момента, как ты здесь появился. Пузырьки начинают подниматься вверх вместе с горячим слоем воды, но схлопываются, оказавшись в более холодном. - Разве? Из-за этого появляется шум, предшествующий кипению. - Шестнадцатое ноября, - медленно сказал Ханбин. – Я запомнил. Юнхен почувствовал себя пузырьком, который только-только начал подниматься и не знал, удастся ли вырваться наружу. Он преодолел расстояние до Ханбина и уперся руками в стол по обе стороны от него. Ханбин долго смотрел на него сверху вниз, но потом зачем-то соскользнул со стола, и их глаза оказались на одном уровне. У Ханбина было потрясающе гипнотически красивое лицо, и будет просто невозможно смотреть на него долго еще через пару лет, когда он избавится от всего мальчишеского. Юнхен приблизился максимально – на то расстояние, которое еще позволяло держать себя в руках, но внутри все равно что-то раскалялось и взрывалось каждую долю секунды. Человек с таким убийственно тяжелым взглядом просто не мог вызывать такие эмоции. Но, тем не менее, вызывал. Год назад он был тем, кто протянул Юнхену руку, чтобы помочь ему встать, когда тот просто завалился к ним в дом, насквозь мокрый от дождя, с разодранными от многочисленных падений коленями и ладонями. И в тот момент его рука казалась потрясающе горячей. Вспоминая этот момент, Юнхен начинал теряться от всего, что происходило, даже от осознания, что они дышат одним и тем же воздухом. - Больше не уходи никуда на ночь. Слова были произнесены очень медленно и четко, но Юнхен так сильно зациклился на том, как двигались губы Ханбина, что не смог уловить смысл сказанного с первого раза. - Что? Чайник закипал и начинал свистеть. Свист с каждой секундой становился громче, но невозможно было заставить себя отстраниться. Юнхен почувствовал ледяные пальцы на своем запястье. Они подрагивали. Свист чайника окончательно отдалился на задний план и перестал вносить какие-то поправки в картину мира. -…не уходи. Чайник начал свистеть настолько оглушительно, что его звон еще долго стоял в ушах – даже когда кто-то все-таки отключил плиту. За спиной раздалось тихое ойканье, и Ханбин, выпустив запястье Юнхена, выставил руки вперед, отталкивая его. - С ума сошли? Чживон старался говорить непринужденно, чтобы свести ситуацию в шутку, но в его голосе чувствовалось напряжение. Он стоял у линии раздачи и смотрел на них таким понимающим взглядом, что от этого разбивалось сердце. - Мы в гляделки играли, - без эмоций ответил Юнхен. – Ханбин выиграл. Он оглянулся и увидел, как Донхек, вероятно, схватившийся за раскаленную ручку, дул на обожженные пальцы, и потянулся к спрею от ожогов, который всегда был рядом с плитой. - Еще бы, - поддержал это наглое вранье Чживон. – У него самый жуткий взгляд. Юнхен взял спрей в руки, но едва не выронил его, когда за спиной раздалось ледяное: - Вообще-то я еще здесь. Но быстро заставил самообладание вернуться и подошел к Донхеку, который, впрочем, не выглядел еще более несчастным, чем было раньше. «Извини», - почти беззвучно произнес Юнхен, заставляя его показать ладони. Ожоги не выглядели серьезными – просто небольшое неприятное покраснение – но удивление вызвало то, насколько открыто Донхек подался ему навстречу. В отличие от того, как вел себя в первый день. «Ничего», - так же беззвучно ответил он и робко, но очень ободряюще улыбнулся. Юнхен на мгновение замер от осознания, зачем все-таки привел его сюда, но пообещал себе, что никто никогда об этом не узнает. Было слишком стыдно за эти мысли. Юнхен завалился на диван, позволив себе полчаса эгоизма. Он не хотел приводить себя в порядок к началу учебы, не уверен был даже, что не опоздает, и в этот момент ему было совершенно все равно. - Эй. Чживон с размаху сел на диван, едва не переломав ему пальцы, когда он уже начал засыпать, с комфортом устроившись под одеялом. - Хочешь кое о чем поговорить? Сейчас они были одни, с глазу на глаз, но от такой близости сердце не сводило ровным счетом никак. Донхек был на кухне и пытался что-то сделать с завтраком. Чжунэ в своей комнате делал все возможное, чтобы не уснуть стоя. Ханбин, как обычно, заперся в кабинете с таким видом, будто убьет любого, кто посмеет его отвлечь. - Хочу кое о чем промолчать, - лениво огрызнулся Юнхен, заглянув Чживону в слишком хитрое лицо. Желудок сжался от осознания, что Чживон мог что-то знать раньше, до сцены на кухне, хотя Юнхен всеми силами старался быть одинаково дружелюбным со всеми. Чживон улегся рядом, прижав одеяло, и таким образом лишив Юнхена всякой возможности пошевелиться. - На работу опоздаешь, - вяло попытался отмахнуться Юнхен, понимая, что это бесполезно. - Мы вчера закончили объект, - со слишком счастливой улыбкой ответил Чживон. – У меня больше нет работы. Для него сезон всегда заканчивался в середине ноября – он не настолько сильно любит эту работу, чтобы заниматься ею в холод – и начиналось время спонтанных поступков, возни с машиной и альтернативных способов заработка. - Поговори со мной, - попросил Чживон, по-прежнему улыбаясь. - Говори ты, - предложил ему Юнхен. – А я посплю. Где-то с середины лестницы раздался громкий зевок Чжунэ. У Юнхена не было возможности повернуться к нему, чтобы попрощаться, но этого и не потребовалось. Дойдя до дивана, младший просто завалился сверху. Он был самым высоким из них и самым тяжелым, и Юнхен почти задохнулся, но в то же время был счастлив, потому что в этой суматохе Чжунэ неловко чмокнул его в макушку. С Чжунэ всегда было так. Он говорил или делал что-то, что показывало его привязанность, именно в те моменты, когда от стресса начинала уезжать крыша. Юнхен очень хотел обнять его на прощание, но так и не смог высвободить руки из-под одеяла, но в этом на помощь пришел Чживон и сжал их вместе едва ли не до хруста. От любви этих двоих был слишком большой риск остаться без единой целой кости. - Я ушел, - оглушительно сказал Чжунэ прямо на ухо и, высвободившись, удрал за дверь, пока его не настигло возмездие. Чживон мерзко хихикал ровно до этого момента, и не спешил встать даже после того, как они снова остались одни. Только забрался под одеяло тоже и, устроив голову на подушке, серьезно посмотрел Юнхену в глаза. В такие моменты его взгляд был просто мертвецки тяжелым. До мурашек. И в этом взгляде было свое я-все-знаю. Улыбка Юнхена даже не погасла. Она просто исчезла так, будто у него одномоментно отобрали возможность улыбаться. Он не хотел делить с кем-то свою тайну. От того, что кто-то все понимал, совсем не становилось легче. Только горечь, которую он хранил в груди все это время, теперь отчего-то чувствовалась и во рту. - Я бы сказал, - медленно начал Чживон, - чтобы ты постарался не сделать больно ему. Он остановился, ожидая какой-то реакции, но Юнхен даже не моргнул и перестал дышать на какое-то время. - Но лучше постарайся не сделать больно себе. 07. - Эта? – спросил Чживон с сомнением, и Ханбин передал ему нужный ключ. Комната с табличкой «1» открылась без проблем, будто за замком тщательно следили все это время. Здесь было пусто, но душно и очень пыльно, поэтому, когда дверь закрылась за ними, Чживон целеустремленно прошел вперед и распахнул окно, впуская сюда холодный осенний воздух. - Пол хороший, - оценил он, пройдя по паркету несколько раз. – Вообще, хорошая комната. Ханбин отстраненно кивнул, оглянувшись. Эта комната была в намного более хорошем состоянии, чем остальные. Похоже, сюда заселялись намного реже – наверное, из-за близости к шуму. Это придется Юнхену по душе. Здесь было довольно просторно. Настолько, что большой шкаф не займет ровно половину пространства, а он был необходим, потому что одежда Юнхена, казалось, занимала все свободное пространство в холле и иногда, за нехваткой места, он закидывал ее на лестничные перила. Кроме шкафа, здесь спокойно поместится большая удобная кровать. Чтобы у него больше не возникало мысли ночевать вне дома. - Мне нравится, - кивнул Чживон своим мыслям. – Ремонт не займет много времени. Каким цветом сделаем стены? Они бы спросили об этом у Юнхена, если бы не собирались сделать ему сюрприз. - Сиреневый? – будто сомневаясь, предположил Ханбин. Он не был силен в этом. Сиреневый – цвет Юнхена. Но не девчачий, для летних воздушных платьев, а более холодный и далекий. Очень красивый. Возможно, у этого оттенка даже было свое заумное название. Судя по выражению лица, Чживон уже понял, что обрек себя на путешествие по всем строительным магазинам страны. Если их маленький перфекционист ярко представлял что-то в своей голове, то был готов смотаться за нужными материалами даже на другую планету. Ханбина так клинило редко, но совершенно незабываемо. - Почему мы не подумали об этом раньше? – протянул Чживон, задумчиво почесав подбородок. Ханбин пожал плечами. Год назад Юнхен нашел их сам. Без стука ввалился в незапертую дверь, будучи уверенным, что здесь никто не живет, и упал им под ноги. Он был насквозь промокшим, замерзшим, в тусклом свете холла (Чживон как раз собирался менять перегоревшие лампочки над дверью и всерьез собирался залезть Ханбину на плечи, потому что они потеряли стремянку в завалах мебельного хлама) казался ни капли не живым, у него были исцарапаны ладони и разбиты колени, но даже в тот момент он показался Ханбину самым красивым человеком на свете. Ханбин с Чживоном были одни – Чжинхван увез Чжунэ в маленькое путешествие на выходные, и никто из них даже не притрагивался к телефону – поэтому взвешивать все «за» и «против» приходилось вдвоем и очень быстро. Юнхен хотел уйти на следующее утро, но никто его не отпустил. Ханбин до сих пор не мог объяснить, почему выдвинул такой вариант, который Чживон поддержал с большим энтузиазмом. Чживон как-то пошутил про любовь с первого взгляда, но, увидев звезды перед глазами от подзатыльника, решил не вмешиваться. Чжинхван принял Юнхена, и, что послужило решающим фактором, Чжунэ – тоже. Почти сразу. Без скандалов и перепалок. Но они слишком долго воспринимали Юнхена как гостя, потому что не знали о нем ровным счетом ничего. Поэтому, когда спустя пару месяцев он стал полноправным членом их семьи, никому даже в голову не пришло сделать для него комнату. Ханбин слишком привык наблюдать за ним, сидя в своем кабинете. Он мог часами смотреть за тем, как Юнхен пританцовывает под музыку в наушниках во время уборки, за тем, как утыкается в телефон, развалившись в кресле, за тем, как болтает с кем-то из ребят, спит или неожиданно валится на диван в нелепой позе и долго смотрит в потолок, собираясь с мыслями. Ханбин ни с кем не делился этими моментами, даже с Чживоном, и они были его личной тайной. Самой постыдной тайной, но самой при этом светлой и самой счастливой. Эти моменты принадлежали только Ханбину, но теперь у них был новый гость, к которому Чживон, похоже, успел привязаться, и теперь Юнхену еще долго будет негде спать. К тому же, где-то в глубине теплилась надежда, что Юнхен перестанет уходить по ночам, если у него появится комната. И можно будет убедить его сменить работу и зажить нормальной жизнью. Его нельзя было назвать ленивым парнем, гнавшимся за легким доходом. Он появился незадолго до того, как они вложили все заработанные деньги в несколько очень выгодных предприятий, обещавших неплохие доходы в будущем. Ничто не предвещало беды вплоть до одного неприятного разговора с человеком из прошлого – до него Ханбин, являвшийся владельцем здания, понятия не имел, что земля, на которой оно стоит, была арендована, а не куплена, и срок аренды истекал. В этот раз заключать новый договор и договариваться с арендатором приходилось уже самому. У них оставалось не больше двух месяцев, чтобы заработать сумму, которую они могли бы легко покрыть только в том случае, если бы никуда не вкладывались, и Юнхен внес большую ее часть. Хотя его никто об этом не просил. Потом такая работа вошла в привычку, потому что работа официантом, на которой он и нашел своих первых клиенток, не могла принести такой доход. И оставить такое количество свободного времени. Но, при всем при этом, Юнхен не казался Ханбину грязным, потому что всегда оставался слишком искренним. И, если в глубине души Ханбин почти всегда был готов к уходу Чжинхвана, потому что старший знал, что у него есть родители, и с определенного момента поставил себе цель их найти, то совершенно не представлял, что будет делать, если Юнхен тоже решит уйти. С ним было связано слишком много совершенно эгоистичных желаний. - Ты какой-то тухлый, - неожиданно пожаловался Чживон, обхватив Ханбина за шею. – Не переживай за свою принцессу, она не сможет сбежать от такого дракона, как ты. Ханбин улыбнулся очень натянуто, но от таких грубых нежностей Чживона всегда становилось легче. Они стояли так какое-то время, пока Ханбин, вздохнув, не уткнулся Чживону в плечо. Тот скользнул ладонью по его спине и легко прижал к себе. Всегда казалось, что они появились друг у друга раньше, чем научились говорить, пусть это было и не совсем так. Но Чживону не нужно было спрашивать, чтобы все понять, а Ханбин видел любые эмоции на его лице, пусть даже не всегда был способен испытать их сам. - Тебе он понравился, да? – произнес Ханбин, положив подбородок Чживону на плечо и уставившись в окно, за которым был только безрадостный вид на полузаброшенный район. – Наш гость. - Он хороший ребенок, - ответил Чживон так быстро, будто с самого начала готовился к этому вопросу. – У нас уже есть плохой ребенок, пусть теперь будет и хороший. Ханбину не были нужны другие подробности, чтобы понять, что Чживон уже выбрал Донхека как человека, которого хотел бы видеть частью своей семьи. Как выбрал до этого и Юнхена, и Чжунэ, и Чжинхвана с Ханбином. - Пусть выберет себе школу, - сказал Ханбин после недолгого молчания. Он потратил на это решение полночи и все утро – с того момента, как увидел по камерам, как компания полуночников уснула в холле и до того момента, пока Юнхен не выбил все мысли его головы своей «игрой в гляделки». Решение приходилось принимать самому, потому что никто совершенно не собирался поднимать эту тему или помогать ему аргументами. Юнхен привел Донхека в дом, Чживон таскал его за собой, Чжунэ игнорировал его восемьдесят процентов времени, тем самым сильно облегчая ему жизнь. В конце концов, Ханбину пришлось признать, что, возможно, именно такого человека им не хватало все это время. Светлого ребенка с, похоже, гигантским запасом скелетов в шкафу. - Правда? Чживон отскочил от Ханбина с таким счастливым видом, что болезненно сжалось сердце. В последний раз Ханбин видел такую же искреннюю улыбку очень давно. На лице его матери, которая встречала их на пороге дома каждый вечер. - Говорить с ним будешь сам. И… Ханбин не договорил, потому что получил крепкие, чуть ли не до хруста в ребрах, объятия, и очередную пустоту в голове. Он привык читать Чживона как раскрытую книгу, и текст давался ему так легко, что можно было просматривать страницы по диагонали. Но, стало быть, не так давно упустил момент, когда нужно было повнимательнее вчитаться между строк. - У нас закончилась еда, - безапелляционно заявил Чжунэ, хлопнув дверцей холодильника. Юнхен вздрогнул и, подняв голову, посмотрел на него невидящим взглядом. - Еда, - великодушно повторил Чжунэ. – Это такая вещь, которая людям необходима. - Ага, - кивнул Юнхен и отложил телефон в сторону. За два дня у него накопилось сорок восемь непрочитанных сообщений. Можно было поработать еще неделю и с чистой совестью впасть в спячку, как Чживон. Он накопил солидную сумму на случай очередного конца света, но мерзкий голосок внутри постоянно твердил, что может случиться такой апокалипсис, на который может не хватить. И, в то же время, никуда не хотелось уходить. Дома в кои то веки было спокойно и даже почти уютно, но все же немного тревожно. Ханбин, похоже, не спускался вниз с самого утра. - Чживон уехал куда-то со своим новым лучшим другом, - продолжил Чжунэ свою мысль. - Ага, - издевательски кивнул Юнхен, до последнего делая вид, что ничего не понимает. Он только фыркнул, когда руки младшего сомкнулись на его шее, и позволил потрясти себя немного. Чжунэ зачастую не нужно было, чтобы кто-то покупал ему еду, в конце концов, с того момента, как он прекратил работать, Ханбин выделял ему деньги на карманные расходы каждые две недели. Но в этот раз он без обсуждений заказывал и оплачивал еду на всех почти неделю после отъезда Чжинхвана и, похоже, очутился на мели к тому моменту, как они, наконец, позволили себе очнутся. Он дал слово их хену, что больше никогда не будет воровать, но просить денег заранее ему не позволяла гордыня, хотя никто не смог бы ему отказать. Однако двухнедельный период заканчивался через несколько дней, а еды не было уже сейчас. Чжунэ легче было строить из себя эгоистичного ребенка, которому все должны, чем рассказывать о реальном положении дел. Это был его личный защитный механизм, а среди остальных не было тех, кто хотел бы это разрушить. - Собирайся, герой, - хмыкнул Юнхен. – Будет тебе еда. Зная, что сборы займут минимум час, особенно если Чжунэ, зайдя в комнату, возьмет в руки телефон, Юнхен неторопливо допил остывший кофе, помыл за собой кружку и стал неторопливо выбирать одежду из той, что была разбросана по всему холлу. Это было очень похоже на его обычные сборы на работу, разве что, в этот момент его не преследовало паническое нежелание идти куда-то. В голове не было ровным счетом ничего, кроме навязчивых мотивов попсовых песенок, которые он слушал по утрам по дороге на учебу. Юнхен уже натягивал куртку, попутно гипнотизируя взглядом сложенные на диване одеяла, когда на лестнице с абсолютно нечитаемым выражением на лице появился Ханбин. От предчувствия беды защемило сердце, но все же удалось выглядеть расслабленно и улыбаться в ответ на грозовую тучу из тяжелых эмоций, которая потихоньку появлялась под потолком. Улыбка на Ханбина не подействовала. Зачастую ему было вообще плевать на любые мимические потуги, если дело не касалось едва уловимых выражений на лице Чживона. Ханбин умел заставить людей чувствовать себя до смерти неуютно с помощью одного лишь тяжелого взгляда, и Юнхен мечтал когда-нибудь заработать иммунитет от этого. - Уходишь? Происходящее окончательно перестало быть понятным в тот момент, когда Ханбин подошел вплотную и слегка уперся бедром в спинку дивана, отчего стал казаться немного ниже, но, неотрывно глядя ему в глаза, Юнхен на всякий случай ответил: - Да. Ненадолго. Он почти услышал, как в голове у Ханбина что-то щелкнуло, или, возможно, такое впечатление создала резкая перемена во взгляде. Ледяные пальцы больно сжали запястье. Ханбин выглядел так, будто хотел разорвать его на части и выразить тем самым что-то, чему никак не мог найти словесного описания. Но вместо этого он подался вперед и, окончательно позволив себе перестать сдерживаться, поцеловал. Юнхен никогда не думал, что от такого простого действия можно моментально сойти с ума. Он совсем неделикатно выдернул свою руку из хватки и, усадив Ханбина на спинку дивана, едва поборол навязчивое желание взять под свой контроль каждый жест, потому что отчаянно не хотел пропустить ни одного резкого выдоха, ни одного судорожного прикосновения, ничего. Каждый момент должен был сохраниться в памяти, потому что вряд ли в будущем могло произойти что-то похожее. Ханбин сходил с ума по-другому, где-то внутри себя. Он старался отвечать на поцелуи, но хотел сделать все и сразу. Он запутался пальцами в волосах Юнхена и больно потянул их назад, но даже не обратил на это внимания. Оборвал пуговицы, пытаясь расстегнуть рубашку, и стянул ее с плеча вместе с курткой, но на этом ему пришлось остановиться, потому что Юнхен перехватил его руку, чтобы переплести пальцы. В такой момент этот жест казался самым необходимым из всего, что вообще существовало в мире. Юнхен отстранился, чтобы посмотреть Ханбину в глаза, но тот уткнулся лицом в его шею, как будто боялся показать что-то важное, глубоко личное. - Не уходи никуда, - едва слышно сказал он. – Не уходи никуда больше. Юнхен услышал эти слова, но не был в состоянии их понять. Гораздо важнее было легко оттолкнуть Ханбина назад, провести пальцами по его щеке и поцеловать снова. Уже не так безудержно, как мгновения назад, а со всей нежностью, которую так сложно было держать в себе все время. Ханбин сжал коленями его бедра, обнял за пояс, чтобы придвинуться вплотную, и замер так. То ли от того, что ему приходилось собирать себя заново, то ли от того, что не знал, что делать дальше. Юнхен разорвал поцелуй и уперся лбом в его лоб, собираясь сказать о главном – вот так, пока они близко, пока взгляд Ханбина не был таким тяжелым, пока они дышали совершенно одинаково, пока еще можно было быть услышанным, даже говоря почти беззвучно, в самые губы, но в этот момент что-то упало сверху и со стуком скатилось по ступенькам. Он повернул голову как раз в тот момент, когда черный самсунг Чжунэ, купленный меньше месяца назад, приземлился в метре от дивана. Погасший экран был покрыт сеткой мелких трещин. Юнхен поправил рубашку, натянув ее на плечо, и, развернувшись, чтобы закрыть Ханбина собой и дать ему время спрятать свою эмоциональную сторону, заставил себя посмотреть на побледневшего Чжунэ, замершего на верхней площадке, и улыбнулся ему. Ханбин пошевелился и соскользнул со спинки дивана. Это могло означать, что он пришел в себя и, возможно, уже мог посмотреть на Чжунэ таким взглядом, что тот не станет спрашивать о произошедшем до гробовой доски. Это могло означать, что можно дать себе волю и сбежать куда-нибудь, желательно на другой конец света. - Закажи ужин домой, хорошо? Юнхен достал кошелек из кармана и бросил его вверх. Чжунэ словил – рефлекторно, хотя смотрел куда-то мимо, но так и не сдвинулся с места. Гейзер внутри забил с новой силой, и желание сбежать от этого только усилилось. Юнхен развернулся снова и, не глядя на Ханбина, вылетел из дома, едва не споткнувшись на крыльце.