At least I still have You.

12. Донхек отключил будильник, но не сдвинулся с места даже в тот момент, когда Чжунэ, шумно зевая, поднялся со своей кровати и включил одну из нескольких ламп. Он приготовил завтрак для всех еще три часа назад, когда понял, что сегодня тоже не уснет, но шевелиться все равно не хотелось. Уже три дня он лежал до последнего – так, чтобы времени оставалось только на то, чтобы одеться и доехать до школы на скейте на предельной скорости, рискуя сбить с ног несколько десятков сонных людей. Он досыпал на скучных уроках и в перерывах между ними, но спать по ночам, несмотря на усталость, не получалось. Получалось только слушать возню Чживона за стенкой, а потом – вслушиваться в тишину вплоть до будильника. - Тебе лучше не болеть, пока Юнхен-хен не вернется, - сказал Чжунэ, выходя из комнаты с полотенцем на шее. – Иначе Ханбин поставит диагноз по роликам на ютубе и похоронит тебя заранее. Донхек понял, что это было выражение беспокойства, но не успел ничего ответить и только зарылся в подушку. Он не чувствовал себя больным, только бесконечно уставшим и апатичным, и даже успел отключиться на какое-то время, потому что не услышал, как Чжунэ вернулся в комнату. Проснулся только в тот момент, когда что-то тяжелое упало со стола и приземлилось в сантиметрах от его носа. Открыв глаза, Донхек обнаружил, что это был третий том «Властелина колец», к которому Чжунэ так и не прикоснулся. - Извини, - коротко сказал Чжунэ, натягивая пальто. Судя по всему, он уже опаздывал, поэтому его движения, и без того не особо аккуратные, становились все более хаотичными. - Все нормально, - отозвался Донхек, приподнимаясь на матрасе. Он взял в руки книгу, чтобы положить ее обратно, но обнаружил, что теперь из нее выглядывал угол неаккуратно вырванного блокнотного листа. Чжунэ не использовал закладки, потому что запоминал страницы, а все личные заметки делал в черном блокноте, который потом убирал в ящик стола и запирал его на ключ. Книга была довольно старой, поэтому, подумав, что лист принадлежал предыдущему владельцу, Донхек поддался любопытству и вытащил его и, пробежав глазами по тексту, замер, понимая, что невольно погрузился в чужую дружбу. Почерк принадлежал не Чжунэ – тот писал слишком аккуратно и педантично ровно. Донхек посмотрел на его спину – он как раз возился с пуговицами на пальто, готовый в любой момент рвануть с места, и не обращал внимания на то, что происходит – и пробежался глазами по строчкам еще раз. «Надеюсь, когда ты дойдешь до этой части, то перестанешь злиться на меня. Знаю, ты никогда в жизни не позвонишь мне первым, поэтому просто приезжай, если будет тяжело». Ниже, совсем в спешке, был накарябан адрес. Донхек колебался всего несколько мгновений – Чжунэ давно дочитал бы книгу и нашел бы в ней записку сам, если бы Юнхен не ушел – и выбежал в коридор, кое-как обувшись. На его счастье Чжунэ снова остановился в нескольких шагах от двери, потому что выбирал музыку, с которой хотел начать свой день, и это было слишком важным решением, чтобы принимать его на ходу. Он тупо смотрел на записку больше минуты, а потом, сказав что-то вроде «Спасибо», рванул в противоположную от лестницы сторону и ненадолго скрылся в комнате Чживона. Донхек успел различить отдельные слова – «Просыпайся», «Доехать» и даже «Пожалуйста», прежде чем Чжунэ снова ураганом пронесся мимо, оставив его в полном недоумении. Можно было не сомневаться в том, что школа в этот момент отошла далеко на второй план. Донхек понимал, что уже безнадежно опоздал на занятия, и навязчивое желание прогулять оставшееся время боролось с непробиваемым чувством ответственности. Он колебался до тех пор, пока не услышал шаги за своей спиной, но никак не успел отреагировать на них, только вздрогнул, когда горячая рука легла на плечо. - Плохой ребенок поехал делать хорошее дело, - весело сказал Чживон почти что ему на ухо. – Поэтому ты можешь занять его место. - Доброе утро, - пробормотал Донхек, внутренне сжавшись от ощущения тепла чужого тела. Он избегал Чживона три дня, делая все возможное, чтобы казаться незаметным, и встретился с ним в тот момент, когда меньше всего ожидал увидеть. И настолько растерялся, что далеко не сразу смог заставить себя посмотреть на него. Чживон выглядел сонным, но донельзя довольным. Он улыбался, странным образом поджав губы, и это делало выражение его лица очень забавным. А само лицо – очень красивым. - Пойдем, - он выпустил плечо Донхека и ткнул пальцем в свои волосы, выглядевшие довольно грязными. – Мне нужна твоя помощь с этим. Донхек не стал ничего говорить и только поплелся следом за ним, бросив короткий взгляд на синяк на руке, который все еще выглядел жутко. Чживон был в одной майке и, казалось, холод его ни капли не задевал, но один взгляд на него заставлял зябко ежиться. Благодаря полам с подогревом, в той части, в которой располагались две душевые и одна ванная комната, было намного теплее, чем в заледеневшем холле. Донхек обогнул перегородку, отделявшую туалеты, вздрогнул, задев локтем холодные раковины, и обреченно пошел за Чживоном к той двери, за которой был только один раз, когда с любопытством исследовал тут каждый угол. Они использовали одну душевую, потому что вторая была сломана, но никто из них не был фанатом ванн, поэтому отдельная комнатка, в которой сейчас было теплее всего, почти всегда стояла закрытой. Оказавшись в ней, Чживон сел на пол и, облокотившись на низкую ванну, всем своим видом показал, что больше ничего не намерен делать. Его непринужденное поведение заставляло Донхека чувствовать себя еще хуже. Говорить не хотелось. Впрочем, сбегать от Чживона, как от чумы – тоже. Он выглядел слишком спокойным, вопреки привычной гиперактивности, и это спокойствие заражало. Донхек принес из душевой полотенце и их общий шампунь, которого оставалось совсем немного в гигантской банке, но, похоже, все до последнего ждали, когда Юнхен вернется и исправит эту проблему. Он включил душ и смыл слой пыли с ванны, пока ждал, что вода нагреется, а потом мягко надавил пальцами Чживону на лоб, заставляя его откинуть голову. Чживон не закрывал глаза, как будто совсем не боялся, что в них попадет вода, и Донхек чувствовал на себе его взгляд, заставляя себя сосредоточиться на процессе. Он не был сиделкой от бога и никогда никому не помогал ни с чем подобным. Не мог даже сказать, стал бы делать что-то такое для друзей из танцевальной команды – но казалось, что нет, не стал бы. И не смог бы никому довериться так же, как Чживон сейчас доверился ему. Хотя в этом не было ничего особенного, но прикосновения к его волосам казались какими-то… Интимными. Казалось, что тактильные сигналы шли по нервной системе не в мозг, а прямо в сердце, и скапливались там для того, чтобы заполнить его и разорвать на несколько частей. - Ты меня удивил, - проговорил Чживон медленно, но Донхек все равно вздрогнул от неожиданности и порадовался, что в этот момент намыливал его волосы, а не держал в руках душевую лейку, иначе брызнул бы водой ему в лицо. - Чем? – спросил Донхек, едва справившись с собственным сердцебиением. Следовало дышать глубже, но в такой близости от Чживона даже просто дышать получалось через раз. В этот момент он даже не волновался о таком пустяке, как звучание голоса – все равно получилось бы слабо и жалко. - Ты мог сделать все, что захочешь. Донхек знал, что рано или поздно этот разговор произойдет – хотя бы потому, что Чживон, похоже, действительно привязался к нему и хотел помочь. Но молчать было намного легче. Комфортнее. Он ответил не сразу – смысл пену с волос, выключил воду и, накинув полотенце Чживону на голову, опустился перед ним на колени. И только после этого впервые заставил себя посмотреть ему в глаза. - Ты ограничивал меня по времени? Чживон хмыкнул. Мокрые пряди спадали ему на глаза, вода с них стекала по щекам и падала на ворот майки, который стремительно темнел от нее. - Нет, - ответил он, спустив полотенце на шею. – И не буду ограничивать. Только не избегай меня. Ты сейчас единственный здесь, с кем можно поговорить. Донхек открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал, уловив что-то странное в его взгляде. Что-то, что заставило опустить голову и начать изучать пыльный пол под ногами. Только что Чживон немного приоткрыл для него застенки своей беззаботности. Все так зациклились на своих чувствах, что даже не могли подумать о том, что оставили его вариться в домашнем унынии в одиночестве. - Ладно. Я не буду тебя избегать. Донхек не видел, как Чживон улыбался, но чувствовал это – в такие моменты атмосфера вокруг всегда кардинально менялась, какой бы тяжелой ни была. Сердце было переполнено всеми связанными с ним сигналами, но не хватало чего-то решающего. Не хватало того, что хотелось сделать. Донхек поднял взгляд в последний момент, уже после того как схватился за края полотенца и потянул Чживона на себя – это получилось неожиданно резко, потому что не было никакого сопротивления. Не было никакого удивления или намерения оттолкнуть. Донхек целовал его – и Чживон позволял ему это, позволял ему немного минутной жадности, позволял ему перестать контролировать себя и свои желания. Осознать себя было невозможно – нервные сигналы все еще не доходили до мозга, а сворачивали к сердцу и застревали в нем, разрывали его от восторга и с восторгом собирали заново. Это было не похоже ни на что другое, что Донхек делал раньше, и этого было недостаточно, чтобы почувствовать себя победителем и переболеть, потому что вместо пустоты приходила только эйфория. Чживон отстранил его сам, мягко, но очень настойчиво, и долго и очень внимательно вглядывался в его лицо. Донхек не отворачивался и не отводил взгляд, понимая, что совершил поступок, на который ему требовался весь запас смелости, и в этот момент совершенно ничего не могло его напугать. Он тяжело дышал – почти так же, как после долгой репетиции – и с каким-то мучительным удовольствием отметил, что дыхание Чживона тоже сбилось. - Спасибо. Донхек ожидал услышать что угодно, только не слова благодарности, сказанные обычным жизнерадостным тоном. Чживон взял себя в руки мгновенно, стер с лица набежавшую с волос воду и широко улыбнулся, будто ничего не произошло. - Ты мне очень помог. Ханбин стоял возле елки, сложив руки за спиной. В приглушенном освещении его лицо казалось еще более мрачным, что делало его похожим на надсмотрщика в тюрьме. Он повернул голову в сторону двери, когда услышал, как она открывается, и, кивнув Донхеку, продолжил впериваться взглядом в одну из игрушек. Донхек не ожидал его увидеть, и еще больше он не ожидал, что Чживон будет сидеть в холле на диване и с таким же мрачным лицом смотреть на Ханбина. - Что-то случилось? Ближе к рождеству стало холоднее. От быстрой езды на скейте щеки леденели, но Донхеку так хотелось быстрее добраться домой, что он не придавал этому значения. Сегодняшний рабочий день был еще более долгим, чем остальные, несмотря на то, что Донхек проспал практически до его начала. - Чжунэ еще не вернулся, - замогильным тоном ответил Ханбин. - А… - начал было Донхек, поставив скейт на привычное место рядом с одним из кресел, но Чживон за спиной Ханбина активно замотал головой, всячески показывая, что ни в коем случае не стоит рассказывать о том, куда уехал Чжунэ утром. – Он не отвечает на звонки? - Сказал, что приедет через полчаса, - вместо Ханбина ответил Чживон. – И все объяснит. Пойдем есть, я сейчас умру от голода. Донхек хотел сказать, что в таком случае не стоит волноваться, но, судя по всему, внутреннее устройство Ханбина было гораздо более сложным, чем внутреннее устройство Чжунэ, и стоило хорошенько в нем покопаться. Когда-нибудь потом. На кухне пахло пиццей, и в глаза сразу же бросилось большее количество коробок, чем они заказывали обычно. Судя по хитрой улыбке Чживона, он что-то знал, но не спешил делиться этим. - Что-то хорошее случилось? – спросил Донхек, сбросив рюкзак на один из стеллажей, который они не использовали, и включив воду, чтобы помыть руки. - Ага, - жизнерадостно ответил Чживон, цепанув сразу два куска пепперони из верхней коробки. – Не говори ничего Ханбину, если хочешь посмотреть, как его хватит удар. Ему не мешает взбодриться перед тем как Юнхен вернется к нам. - Почему ты веришь, что он вернется? – спросил Донхек, аккуратно переложив пиццу на две тарелки – для себя и для Ханбина, который наверняка даже не обедал. Он старался не смотреть на Чживона, чтобы легче было создавать иллюзию непринужденного общения, но прекрасно понимал, что застопорится на желании поцеловать его, как только снова встретится с ним взглядом. – Почему вы все в этом уверены? - Если бы ты не хотел возвращаться сюда каждый день, ты бы не возвращался, - пожал плечами Чживон. – И сбежал бы от нас при первой удобной возможности. Это называется «Хотеть домой». И от этого нельзя отказаться всего за месяц. Никто из нас бы не смог. Донхек не ответил. «Хотеть домой» было волшебным чувством, которое подгоняло его каждый день, несмотря ни на что. Особенный запах этого места, даже уже ставший привычным холод – все это наполняло его с утра до вечера, помогало ощущать себя немного особенным. Чуть более особенным, чем раньше. Он подхватил тарелки с пиццей и вернулся в холл, чтобы вручить одну из них Ханбину. Тот продолжал сверлить игрушку взглядом, даже жуя, и еда никак не улучшила его настроения. В холле было холоднее, чем на кухне, но даже такая странная компания наполняла его уютом. Донхек ужинал на диване, с тоской думая о том, каким удобным он был по сравнению с надувным матрасом в комнате Чжунэ, и неосознанно придвигаясь ближе к тому теплу, которое всем своим телом излучал Чживон. «Полчаса» в понимании Чжунэ растянулись почти на полтора, и это было довольно предсказуемо, потому что он никогда не парился о таких понятиях, как время. Ханбин, который воспринимал любое, даже самое маленькое, исчезновение на свой счет, напоминал статую с леденящим душу взглядом. Он не пошевелился после того как доел – только молча отдал тарелку Донхеку и никак не отреагировал на вопрос, принести ли еще. Очень хотелось знать, что в этот момент происходило в его голове, и Донхек даже успел задремать, глубоко задумавшись об этом, но звук открывающейся двери заставил его подскочить. Чжунэ появился на пороге, стряхивая с волос снежинки, и дверь за его спиной с грохотом захлопнулась от порыва ледяного ветра. Донхек поежился одновременно и от холода, и от воспоминаний, связанных с этим звуком, но радостное выражение на лице Чжунэ заставило отодвинуть их в сторону. Он никогда не видел чтобы тот улыбался… Так. Ярко и открыто, совершенно игнорируя жуткий взгляд Ханбина, не обещавший ничего хорошего. Чживон зевнул где-то над ухом, и теплая тяжесть, обволакивавшая Донхека все это время, куда-то пропала. - Где ты был? Донхек знал, что Чжунэ зачастую терялся перед таким Ханбином, как, в общем-то, мог растеряться любой человек, не готовый к такому выплеску чистой агрессии. Но в этот раз все было совсем по-другому. - Ездил за подарком на рождество, - просто ответил он. – Не рассчитал, что это будет так долго. Он отошел в сторону, и Донхек, смотревший в этот момент на лицо Ханбина, наблюдал самую поразительную эмоциональную перемену за все время, проведенное здесь. Ледяная ярость словно по щелчку сменилась на бесконечное удивление, а за ним неожиданно появилась улыбка – такая же яркая, как свечение всех гирлянд на елке вместе взятых. Донхек не знал, что Ханбин умел улыбаться так. Возможно, если бы он улыбался чаще, у них было бы гораздо меньше проблем. Или их было бы гораздо легче решить. Донхек не успел рассмотреть, кого привел Чжунэ – только заметил, что их гость был довольно низкого роста – потому что Чживон и Ханбин одномоментно облепили его с двух сторон, подпрыгивая от восторга и выкрикивая при этом что-то малопонятное. От их улыбок и смеха, даже от «Вы же могли просто приехать, если скучали, придурки», сказанного незнакомым голосом, становилось на порядок теплее. Как будто их гость был прекрасным принцем, приехавшим через сто лет и снявшим проклятие с замка. Донхек увидел его немного позже, когда он, тяжело дыша, плюхнулся на кресло, стоявшее рядом с диваном. - Ким Чжинхван, - сказал он, повернув голову по направлению к Донхеку. – Приятно познакомиться. Чжунэ все о тебе рассказал. Чжинхван не выглядел так, как Донхек представлял себе того самого хена, о котором остальные иногда говорили мимоходом. Он был маленьким и жутко милым, и от одного взгляда на него постоянно хотелось улыбаться. Но при этом – от него единственного здесь исходила по-настоящему взрослая аура. Чжинхван выглядел как человек, уехавший из дома, чтобы начать жить самостоятельно, и вернувшийся на выходные. Донхеку очень хотелось знать, что именно рассказал Чжунэ, но тот поспешил скрыться на кухне, сославшись на дикий голод, и выглядел при этом так, что становилось ясно – этот рассказ о Донхеке они с хеном унесут с собой могилу. - Гони мои двадцать тысяч вон, - сказал Чжинхван, протянув руку в сторону Чживона. – Я победил. Чживон с готовностью запустил руку в карман и вложил ему в ладонь две десятитысячные купюры – как будто специально носил их с собой для этого момента. Донхек смотрел на него, пользуясь тем, что все слишком взбудоражены, чтобы замечать внимательные взгляды, и старался как можно подробнее запомнить это выражение детской радости на его лице. - Кое-кто так торопил меня, - начал Чжинхван, увидев, как Чжунэ выходит из кухни – тот не стал мелочиться и прихватил сразу коробку пиццей, но явно без добрых намерений поделиться ею со всеми, - что пришлось поехать к вам сразу после работы, и я забыл ключ от своей комнаты. Поэтому кому-то придется пустить меня к себе. - У Чжунэ для тебя уже все готово, - сказал ему Чживон, незаметно пихнув ногой Ханбина, который собирался что-то предложить. «Поспишь сегодня у меня», - одними губами сказал он в ответ на удивленный взгляд Донхека, и тот замер, потому что сердце, и без того переполненное впечатлениями за сегодня, застучало быстро и гулко, почти больно. Это было слишком хорошо. Или слишком плохо. 13. Комната Чживона больше напоминала жилой склад. Здесь не было совершенно никакой системы, даже какой-то внутренней и понятной одному человеку. Чживон приходил сюда только спать и, казалось, комфорт его ни капли не волновал. Он пронесся небольшим стихийным бедствием, собирая раскиданную одежду и свалив ее в глубокое кресло, стоявшее в углу, одним большим комком, и, похоже, это было высшей степенью порядка. Донхек окинул критическим взглядом высокие стопки комиксов на подоконнике, которые кренились и грозили вот-вот рухнуть вниз, что, судя по их внешнему виду, случалось не раз. Но здесь было тепло – возможно, потому что эта комната принадлежала Чживону, была пропитана им и жаром, исходившим от его тела. - Будь как дома, - хмыкнул Чживон, пинком отправляя под кровать томик манги с подозрительно пошлой обложкой. Донхек едва сдержался, чтобы не закатить глаза, и аккуратно повесил свою форму на дверцу абсолютно пустого шкафа. Спать оставалось не больше трех часов, но прогуливать еще один день по своей воле он не собирался. Его не особо волновали результаты промежуточных экзаменов, которые должны были объявить завтра – он все равно не смог бы заработать на обучение в университете за оставшееся до конца учебного года время – но школа дарила приятное ощущение стабильности и в кои-то веки утоляла вечный информационный голод. Оставалось только сходить вниз за рюкзаком, в котором Донхек оставил телефон, чтобы иметь возможность проснуться утром по будильнику, но Чживон плюхнулся на постель и с серьезным видом хлопнул по месту рядом с собой. Проигнорировать этот жест было невозможно, и Донхек осторожно присел в полуметре от него, а после, сдавшись под тяжелым взглядом, скинул кроссовки и забрался на кровать с ногами, уперевшись лопатками в холодную стену. Чживон щелкнул по выключателю рядом с собой, оставив гореть только один из небольших настенных светильников, из-за чего комната погрузилась в полумрак. От такого освещения практически моментально потянуло в сон. Донхек легко ущипнул себя за бедро, чтобы хоть ненадолго остаться бодрым – что-то подсказывало ему, что сейчас не лучший момент, чтобы отключиться во время разговора. - Я не люблю решать все словами, - неожиданно сказал Чживон. – И я не мастер таких разговоров. Донхек замер. Меньше всего он ожидал такого разговора, потому что Чживон весь день вел себя непринужденно, будто ничего не произошло. Или будто произошедшее утром – просто рядовая ситуация, которая может случиться каждый день. Донхек много думал об этом, не переставая, но в конце концов решил, что Чживон мог вести себя так, как хотел. Никто не мог запретить ему быть собой. Да и вряд ли кто-то захотел бы это сделать. - Мне не нравится то, что ты чувствуешь. От этих слов в голове стало пусто. Донхек знал, что будет продолжение, будет объяснение – четкое и понятное, совсем в духе Чживона. Без лишней заботы и желания уберечь от эмоциональных разрушений. - Я не буду доставать тебя с этим, - медленно проговорил Донхек. – Это только мое дело. - Я не это имел ввиду, - мотнул головой Чживон. – Ты не достаешь меня. Это меня затягивает. Донхек повторил эту фразу про себя несколько раз, прежде чем у него получилось в нее поверить. В комнате стало тихо, отчего стали доноситься приглушенные голоса за стенкой. Похоже, сегодня никто не сможет заснуть. Донхек осторожно повернул голову, заметив краем глаза, что Чживон смотрел на него все это время, и встретился с ним глазами. В горле пересохло, и это можно было бы списать на слишком соленую пиццу, если бы сердце не стучало так бешено. Донхеку должно было исполниться восемнадцать меньше чем через две недели, но за столько лет он еще ни разу не чувствовал себя таким живым. И ему еще никогда не было так страшно. Даже в те моменты, когда дом его матери наполняли сомнительные личности, которым было лучше не попадаться на глаза. - Ты точно не хочешь останавливаться? – прямо спросил Чживон, и Донхек отдал бы многое за то, чтобы свет в этот момент стал ярче, и можно было бы подробнее рассмотреть его лицо. Но, в то же время, возможность скрыть, как сильно пылали щеки, придавала немного смелости. - Нет, - сказал Донхек без раздумий, и ответ получился неожиданно твердым. – Я не хочу останавливаться, даже если узнаю, как это сделать. В какой-то момент ему показалось, что Чживон после этих слов придвинулся ближе, а потом это действительно произошло. Личного пространства не осталось. Их лица оказались настолько близко, что Донхек забыл о таком понятии, как дистанция. Которое помогало бы мыслить намного трезвее. - Ты для меня как «Хотеть домой», - продолжил Донхек, нервно сглотнув. – Если бы я не хотел это чувствовать, я бы не чувствовал. И от этого нельзя отказаться, даже за месяц. - Через месяц у тебя уже не будет выбора, - усмехнулся Чживон, придвигаясь еще ближе, и Донхек упустил момент, когда оказался прижатым к кровати. Под подушкой явно был еще один томик манги, и его угол давил на затылок, а в спину упиралось скомканное одеяло. Донхек впервые с того момента, как ушел из танцевальной команды, почувствовал себя обычным подростком – любопытным и испуганным, но в то же время наполненным непонятной эйфорией от осознания, что стоит на пороге чего-то неизведанного. - Почему? – спросил он, хотя ответ вряд ли имел какое-то значение. Донхек успел уловить что-то вроде «Слишком долго», «Остановиться» и «Не знаю» в неразборчивом бормотании, а потом чувство, которое он бережно удерживал в руках все это время, неожиданно вырвалось. И затопило все вокруг. - Мне пришлось покопаться в твоих вещах, - произнес Чжинхван, кивнув на лежавший на стеллаже телефон. – У тебя звенел будильник. Голоден? - Извини, - невпопад пробормотал Донхек и с благодарностью принял от старшего тарелку со вчерашней пиццей и кружку с остывшим кофе, который был настолько разбавлен молоком, что его цвет был почти белым. Чжинхван чувствовал себя здесь в своей тарелке. Он выглядел выспавшимся, довольным, очень домашним, а еще – был похож на воробушка в одежде Чжунэ. Он забрался на стол ровно таким же движением, как это делали Чживон или Ханбин, и принялся жевать пиццу из своей тарелки, испытывающе глядя на Донхека. Чжинхван создавал вокруг себя атмосферу дома. Совсем непохожую на ту, которая витала вокруг Юнхена, когда он веселил кого-нибудь или готовил, и в то же время она казалась Донхеку такой же сильной. - С твоими родителями точно не возникнет проблем? – неожиданно спросил он. – Тебе стоит рассказать нам о возможных неприятностях заранее, чтобы мы успели их решить. Это «нам» и «мы» звучало в его исполнении так, будто Чжинхван был здесь каждый день с самого начала, и смотрел на историю появления Донхека своими глазами. Донхек заметил то, что не рассмотрел вчера – старший был хитрым, очень хитрым, и это чувствовалось в его взгляде и в каждом его жесте. Он напоминал кота – красивого и гордого, но при этом бесконечно милого и способного на все, чтобы манипулировать хозяевами. - Нет, - отозвался Донхек, делая глоток из кружки. Он безнадежно проспал – понял это, как только открыл глаза и увидел, что в комнате было светло. И перестал жалеть об этом после того как повернул голову и обнаружил рядом с собой Чживона. И сбежал из комнаты только для того, чтобы не гипнотизировать взглядом его лицо до конца дня. И чувствовать себя самым счастливым дураком на свете. - Ты уехал отсюда, - сказал Донхек, обведя взглядом кухню, которая стала для него родной и привычной за это время. – Почему? - Рано или поздно это должно было случиться, - сказал Чжинхван мягко. – Все люди взрослеют и начинают жить своей жизнью. Я хотел найти родителей и нашел их. Теперь я хочу пожить с ними какое-то время, прежде чем делать выбор, какой будет моя жизнь. - Тебе нравится жить с родителями? – спросил Донхек. Вчерашняя пицца, пусть даже разогретая, была не такой уж и вкусной, но в этот момент он чувствовал себя готовым съесть что угодно. Впечатлений было слишком много, а энергии для них – слишком мало. - Это не так весело, как здесь, - хмыкнул Чжинхван, достав из кармана телефон и молниеносно набрав кому-то сообщение. – Но я мечтал найти их уже очень давно. Они любят меня, и мне нравится это чувствовать. Донхек невольно поежился от этих слов, потому что почувствовал, какая сила была заключена в них. Они невольно всколыхнули старые воспоминания о днях, когда мама улыбалась потому, что была счастлива, а дома всегда было светло, чисто, и пахло едой. Это были воспоминания о тех днях, когда Донхек мог почувствовать себя любимым в любой момент – и он запер их глубоко внутри, потому что не мог стереть или выкинуть. А теперь настало время создавать новые моменты. И стоило постараться, чтобы они были лучше предыдущих. - Не уходи никуда, - предупредил его Чжинхван, спрыгивая со стола. – Пора возвращать дракону его принцессу. Донхек, делавший в это время последний глоток из кружки, едва не выплюнул кофе обратно, осознав, о какой принцессе и о каком драконе шла речь. - Что ты собираешься делать? – спросил он, на всякий случай отставив кружку подальше от себя. - То, что умею лучше всего. Чжинхван улыбнулся – неожиданно, широко и радостно. У него, у Чживона и у Ханбина были совершенно разные улыбки, но при этом они вызывали совершенно одинаковые эмоции. Такие, от которых невольно екало сердце. - Шантажировать. Чжунэ перелистывал одну страницу за другой, во время чтения пряча руки под одеяло, в которое дальновидно завернулся перед тем как спуститься с книгой в холл. Донхек перебирал пальцами волосы Чживона, который, похоже, решил досыпать на диване, положив голову ему на колени, и следил за бегом огоньков на елочных гирляндах. - Все, - сказал Чжинхван, плюхнувшись в кресло напротив Чжунэ. – Если он вас любит, то через полчаса будет здесь. - Через двадцать минут, - зевнув, пробормотал Чживон. – Он любит нас очень сильно. - Хочешь отдать мне еще двадцать тысяч вон? – ехидно улыбнулся Чжинхван, и Чживон согласно махнул рукой и продолжил дремать. Донхек бросил короткий взгляд на Ханбина, неподвижно сидевшего на подлокотнике дивана. Он не казался мрачным или разозленным, просто задумчивым и даже немного – грустным, но Донхек списал это на игру освещения. Чжинхван демонстративно установил таймер и положил телефон на колени. В том, как они верили, что Юнхен придет по первому зову, было что-то волнительное и даже немного – волшебное. И было что-то волшебное в том, чтобы чувствовать себя частью этого. Сейчас Чжинхван был кем-то вроде волшебника, который появлялся всегда в самую последнюю и самую трудную минуту. Он выглядел расслабленным, но все равно нервно барабанил пальцами по обивке кресла. Чжунэ продолжал читать, будто происходящее его никак не касалось, но каждый раз, перед тем как перевернуть страницу, бросал взгляд на таймер. Ханбин, как загипнотизированный, смотрел на то, как менялись цифры на экране. Он будто колебался, не зная, позволять себе верить в чудо или все же не стоит. Это было похоже на ожидание подарков на рождество, только прямо сейчас – намного важнее. Донхек не удивился бы, если бы услышал за спиной что-то вроде «Хо-хо-хо» или звон бубенцов на упряжке Санты. Это казалось намного вероятнее, чем то, что Юнхен, получив какое-то сообщение, бросит все и вернется – легко и без колебаний. Дверь начала открываться, когда таймер показал ровно «20:00:00», и двадцать тысяч вон скрылись в кармане Чживона еще до того, как она захлопнулась. Юнхен ввалился внутрь, едва не запнувшись. Мокрый от снега, в распахнутом бордовом пальто и с красными от бега или холода щеками, он действительно был чем-то похож на Санту. Или на что-то, такое же волшебное, как и ожидание до этого. Он сделал еще несколько шагов, словно не верил своим глазам, потому что не ожидал увидеть такую мирную картину. И замер, увидев Чжинхвана. - Я должен был догадаться. Этот Юнхен был и похож, и не похож на того, кто вылетел за дверь больше месяца назад. Он похудел, под его глазами залегли тени, и на лице не было вечной радостной улыбки. Но, в то же время, дом почти мгновенно стал домом – таким, каким его не смог бы сделать никто другой. - Я тоже рад тебя видеть, - хмыкнул Чжинхван, отключив таймер, который слишком явно отображал то время, которое они натянуто молчали. – С возвращением. Донхек так внимательно следил за изменениями в лице Юнхена, что не сразу заметил, как тяжесть исчезла с колен. Но Чживон поднялся только для того, чтобы больно и очень ощутимо пихнуть Ханбина локтем в бок, вынуждая его действовать. Ханбин оказался напротив Юнхена так стремительно, что тот отшатнулся, но не отвернулся и не ушел обратно – в свою холодную неизвестность. Позволил взять себя за руку и вложить в ладонь ключ с деревянной табличкой, на которой виднелась цифра «1». - Мы еще не закончили, - сказал Ханбин, с видимым сожалением разжав пальцы и засунув руки в карманы. – Но она твоя. Возвращайся домой. Юнхен долго смотрел на ключ в своей руке, словно заставлял себя поверить, а потом, бросив взгляд на Ханбина, обогнул его и ушел вверх по лестнице.