#ВместеМыКоманда

      Дзюба поглощённо листал ленты во всевозможных социальных сетях и не замечал, кажется, ничего, что происходило вокруг. Наверное, если бы на базу упал метеорит или невероятное наводнение обрушилось на всю Землю, он бы этого и не заметил до тех самых пор, пока на прочитал бы о последствиях в сети.       — Тём! — окликнул Акинфеев, остановившись в стороне от оккупированного нападающим диванчика. — Опять ты в интернете «зависаешь»!       — Если бы я тебя не знал, — Артём нехотя вынул наушники и поднял на вдруг появившегося собеседника взгляд, — то решил бы, что тебе запретили выходить в интернет, и ты просто мне завидуешь.       — И что же ты думаешь сейчас, зная меня?       Игорь, на самом-то деле ещё минуту назад совершенно не собирающийся вступать ни в какие разговоры, заинтересованно взглянул на товарища. Тот погасил экран мобильного и, поднявшись, сел аккурат посередине дивана.       — Что ты — ворчливый тридцатидвухлетний вратарь, придумавший себе роль вредной мамочки, следящей за каждым шагом своих детишек.       — Ну, ты и зараза, — заключил Акинфеев, не зная, злиться на него или всё же смеяться, представляя себя в кухонном фартуке, а команду — с сосками и в слюнявчиках. — Лучше бы к матчу готовился. На игру завтрашнюю настраивался.       — А я настроен как никогда! — уверенно заявил Дзюба. — Готов хоть сейчас играть и забивать.       Акинфеев лишь закатил глаза на такую, как ему показалось, слишком явную самоуверенность. Он рассёк воздух рукой — мол, делай, что хочешь, твоё право — и уже собирался удалиться прочь, даже шаг в сторону сделал, когда Дзюба вновь заговорил:       — Не веришь? Игорь Владимирович, а давай уговор?       — Слушай, я ведь уже говорил, что спорить с тобой больше не стану, — напомнил голкипер. — Твои идеи вечно ставят меня в неловкое положение.       — Ну, я ведь не виноват, что ты проигрываешь! — возмутился Артём. — В этот раз точно ничего ужасного. Обещаю, Игорёш.       Артём смотрел на капитана кристально честными глазами. И, в очередной раз мысленно пообещав, что это последний подобный случай и раз сто успев наругать самого себя за любопытство, Игорь обречённо выдохнул:       — Ладно, чего у тебя? Выкладывай. Но знай, если мне не понравится — я ничего общего с твоим предложением иметь не буду.       — Ла-а-а-дно, — согласился генератор всевозможных идей. — Всё предельно просто. Если в матче с Египтом мы выигрываем, и я забиваю гол — ты устраиваешь музыкальную паузу. Песню для исполнения, так и быть, сам можешь выбрать.       — Какую песню, Тём?! — предложение казалось одновременно и дурацким, и заманчивым. Игорь не знал, соглашаться или всё же отказываться. — Я тебе что, певец?       — Ой, ой! Давай, расскажи мне, что петь не умеешь, — не скрывая сарказма, отозвался Дзюба. Он поспешил «влезть» в свой мобильный, вытащив из разъёма наушники, и вскоре из динамиков раздался знакомый голос: Мой друг, ты уж меня прости! За то, что не пою как ты, Но вдруг, после вот этих слов, Будешь и ты готов, встать на ворота, друг!       Акинфеев расплылся в улыбке, пытаясь вспомнить, сколько же лет прошло с записи этой песни и поймал себя на мысли, что в этот раз совершенно не против проиграть спор.