#ВместеМыКоманда

      Пока Дзюба, заведя машину и первым делом пристегнувшись, уверенно выруливал с территории стадиона, попутно кивком головы прощаясь с сотрудниками «Крестовского», Акинфеев, расположившийся на пассажирском сидении сбоку от товарища, набирал номер жены. Надо же было сообщить, где он и что.       — Родная, я не приеду сегодня, — когда обряд привычных приветствий и сообщений об успешности игры был окончен, заявил мужчина. — Завтра сяду на Сапсан и к обеду буду дома. А переночую у Артёма — мы сто лет не виделись и решили, что обязательно нужно сесть и всё обсудить.       Говорить в полной мере на чистоту Игорь не стал, озвучив лишь одну из причин своей задержки. Не рассказывать ведь супруге, что он вновь повёлся на провокации Дзюбы, заявившего, что в игре на приставке тридцать пятый не то что не обыграет его, а даже не повторит исход сегодняшнего матча, когда армейцы сумели удержать ничейный результат, едва не упустив заветное очко на финальной минуте.       — Я помню о планах на завтра, да. И обязательно успею и вернуться, и всё сделать, — Артём не слышал реплики Кати, но одних только ответов друга ему хватало, чтобы расплываться в улыбке. Это на поле Акинфеев непреклонен и упёрт до последнего, а для жены готов снижать свой пыл и слушаться её беспрекословно. — Кать, я ведь обещал, что съезжу и за гетрами, и за формой, и самые удобные детские бутсы куплю. Всё будет в лучшем виде, не переживай.       — Чего там Дзюба, кстати? В перерыве он заявил в интервью, что Зенит спокойно вас во втором тайме дожмёт и заберёт три очка, — нападающий этих слов не слышал, но от улыбки Акинфеева и взгляда в свою сторону безошибочно понял, что речь зашла и о нём. — Расстроился, небось?       — А чего ему расстраиваться? — хмыкнул Игорь, вновь покосившись на друга. — Он мне пенальти забил и доволен как слон.       — Как лев! — убедившись, что речь идёт действительно о нём, не смог не вставить свои пять копеек Дзюба. — Я доволен как лев!       Екатерина, расслышав в трубке громкую речь Артёма, не смогла не рассмеяться на том конце «провода». Если бы она сама лично не видела его грустным, буквально убитым, даже со слезами на глазах, то никогда бы не поверила, что есть такие моменты, когда двадцать второй не улыбается и не шутит.       — Ты слышишь? Вот как этого человека можно назвать расстроенным? Слушай, давай я тебе потом вечером ещё наберу, хорошо? — даже не сомневаясь в согласие жены, уточнил Акинфеев. — И я вас люблю. Целую.       Голкипер отключился от вызова, убрал в карман свой мобильный и взглянул в окно. По ту сторону машины медленно проплывал Петербург со всем своим величием и непередаваемым уютом, который чувствовался даже в бешенном жизненном ритме. Игорь уже и не помнил, когда в последний раз выпадала возможность полюбоваться этим городом, выглядывая из неспешно движущегося авто. Про возможность на своих двоих попетлять по его улочкам армеец и вовсе молчал.       — Слышал, ты детскую футбольную амуницию собрался покупать, — заговорил Дзюба, делая очередной поворот на хорошо знакомом маршруте. — Неужели Данька всё же решил пойти по твоим стопам и подался в футбол?       — Если бы всё было так просто, — усмехнулся Акинфеев. — Даня ведь уже дал понять, что футбол ему не нужен. Нет, он может, конечно, мячик во дворе или на даче попинать, или рядом сесть, когда я дома матч какой-нибудь смотрю. Но не больше.       — Зачем тогда форма, бутсы? — не понял Дзюба.       — У меня, Тём, двое детей, если ты забыл, — перед тем как начать рассказ напомнил Игорь. — Подходит тут ко мне Ева где-то неделю назад, забирается на колени и заявляет: «Пап, хочу в футбол играть». Ну, я масштабно, естественно, не воспринял её слова. Говорю: «Хорошо, доча, бери мячик, пойдём с тобой на улицу. Даньку с собой захватим». На что это маленькое чудо с косичками поднимает на меня серьёзный взгляд и объясняет, что по-настоящему хочет играть, в команде, с тренером заниматься, в соревнованиях участвовать… и ведь не отговоришь, упёртая!       «Кто бы говорил», — усмехнулся про себя Дзюба, не став озвучивать это вслух. Друг и так выглядел печальным, а усугублять ситуацию нападающий не хотел от слова вовсе.       — И чего ты грустный такой? Это ведь здорово, что ребёнок, глядя на тебя, на твои успехи, тоже полюбил футбол, проникся игрой. У нас хорошо развивается женский футбол, в Сборной девчата умнички. Ты ведь и сам видел. А Ева у тебя — девчонка шустрая, активная. Ей и в ворота, и в нападение можно.       — Я не хочу, чтобы она играла, — признался Игорь. — Тём, она девочка! А мы с тобой оба знаем, каким жёстким бывает футбол, какие травмы подстерегают буквально в каждой игре. Если с Евой что-нибудь случится…       — Игорёк, — не дав товарищу договорить, вмешался Дзюба. — Это, конечно, не моё дело, но если ребёнок хочет — пусть занимается. В любом случае для здоровья спортивные нагрузки не повредят, а свяжет ли Ева свою жизнь с футболом и надолго ли вообще останется в секции — этого сейчас сказать невозможно. К тому же ты всех под одну гребёнку не ровняй, а то с твоих слов получается, что каждый футболист по сто травм получил, и это только в первые годы карьеры. Это ты у нас такой «везунчик», что дважды одни и те же «кресты» рвал. Не думаю, что это передаётся по наследству. А так смотри — выйдешь на пенсию, будешь включать матчи женских команд и гордиться, видя фамилию Акинфеева на спине у одной из играющих.       Акинфеев расплылся в улыбке, явно представив эту картину и как наяву почувствовав ту гордость, которую в будущем пообещал ему Дзюба.       — Наверное, ты прав, — согласился вдруг Игорь и практически сразу заметил довольную улыбку на лице друга. — Вот ты жучара! Красивых слов наговорил, а я уши развесил и уже готов мнение своё поменять. Ладно, пускай Ева сама решает. Меня вон в футбол отец привёл, но позицию ведь сам выбрал и ходить на тренировки никто меня не заставлял — сам рвался.