---
Сборная, не так давно благополучно приземлившаяся на бельгийской земле, наконец прибывает на место своего базирования и, едва выйдя из автобуса, попадает в окружение местных и успевших приехать болельщиков. Кирилл, безжалостно растолкавший уснувшего Головина и отправивший его на выход, выбирается из салона последним, как бы контролируя, что больше точно никого не забыли. Он вешает на плечо рюкзак, и тут же в кармане его оживает мобильный. — Ну что, Кирилл Анатольевич, как там мой шоколад поживает? — с ходу спрашивает Акинфеев, явно пребывающий в отличном настроении и просто прекрасном расположении духа. — Имей совесть, Акинфей! — возмущается Набабкин и, успев сделать всего пару шагов от автобуса, попадает в окружение болельщиков и оставляет подписи на майках-шарфах-мячах. — Мы ещё даже в гостиницу не успели заселиться, а ты мне про шоколад. Слушай, мне сейчас неудобно разговаривать, я потом тебе наберу. — Ладно-ладно, — соглашается голкипер, прекрасно всё понимая и невольно улыбаясь от доносящихся просьб сфотографироваться. — Скажи только: нормально долетели? — Без происшествий, — отзывается Кирилл, совершенно не удивляясь этому вопросу. Он бы напротив поразился и даже забеспокоился, если бы друг не уточнил о перелёте. Акинфеев — капитан до мозга костей и каждый раз проверяет, чтобы дорога прошла успешно и о каждом футболисте печётся как о сыне родном. — Не переживайте, Игорь Владимирович, никого не потеряли, в аэропорту не оставили и положенной порцией еды обеспечили. Выпавшего из реальности Головина только что лично из автобуса вытолкнул, так что точно все на месте.---
Едва отделавшись от расспросов Щеникова о том, помнит ли он об обещанном шоколаде, определился ли уже с количеством и видом плиток, привёз бы знаменитую сладость и ему, если бы Жора и сам не был в Сборной и ещё массу-массу подобных, Кирилл наконец набирает весь приглянувшийся набор обеда и, оглядевшись по сторонам, выбирает один их полупустых столов. Набабкин старается не думать сейчас над заданными одноклубником вопросами, но они сами собой лезут в голову, заставляя отложить на время вилку и обратиться к собравшимся рядом: — Не знаете, где поблизости можно хороший шоколад купить? Так, чтобы настоящий бельгийский. — Чего, Наб, сладкой жизни захотелось? — интересуется Дзюба, на вилку собирая сразу весь набор порезанных салатом овощей. — Иди вон пироженку какую-нибудь на раздаче возьми. — Ага, сладкой жизни, — усмехается Чалов, хорошо помня весь тот разговор в гостевой раздевалке «Урала», о котором знают буквально все армейцы. Кто лично слышал, а кому рассказывали, почти что дословно цитируя и буквально в лицах пытаясь изобразить. — Его просто Акинфеев без шоколада обратно не пустит. Набабкин тут же шикает на молодого товарища, но Федю эта реакция лишь больше веселит. Он почти до половины рассказывает историю, когда вдруг в голову приходит гениальная идея, от которой Набабкин не в восторге, а вернуться в Москву с меньшим количеством армейцев по его мнению — не такая уж и плохая мысль. — Да я вам сейчас покажу! — восклицает Федя, и через пару минут над экраном его телефона склоняются и Дзюба, и Миранчуки, и видевший уже эту запись Ахметов, и Игнатьев со Смоловым, так удачно оказавшиеся рядом. И только Кирилл под недовольное «Да пошли вы!» отсаживается на противоположную часть стола. И в столовой уже практически всё приходит в стабильное русло, а обсуждения «шоколадного дела» постепенно сходят на нет, когда в помещении вдруг появляется бразилец. И, как говорится, ничто не предвещало беды, но ветер подул откуда не ждали. — О, Кирилл! — довольно отмечает ничего не подразумевающий Фернандес. Он останавливается в паре сантиметрах от одноклубника и считает своим долгом сообщить главное: — там Игорь звонил. Он хотеть спросить у тебя… Марио так и не успевает закончить речь, поражённый реакцией Набабкина. Ну а как не впасть в ступор, если армеец после одного только упоминания о капитане молча склоняет голову и всё-таки знакомит свой лоб с во время подвернувшейся столешницей. — Кирилл? — Ещё одного упоминания об этом дурацком шоколаде я не перенесу, — едва ли не стонет Набабкин. Вот только за оглушительным смехом Артёма его негромкое заявление для многих так и остаётся неуслышанным, а жест до конца так и не понятым.---
Кирилл специально поджидает, когда ночь по Москве наступит уже окончательно, капитан абсолютно точно провалится в сон, и только после этого выбирает его номер в списке последних вызовов. — Слушаю, — сонно отзывается Акинфеев, не с первого раза поняв причину ночного жужжания и не сразу отыскав телефон. — Игорь Владимирович, — куда бодрее произносит в трубку защитник, и только сейчас Акинфеев, не прочитавший имя на экране, понимает, что за негодяй посреди ночи не даёт ему спать. — Шоколадик бельгийский ждёте? Я вот тут закупился немного, как и обещал. Говорят, что невероятно вкусный, буквально тает во рту, разливаясь сладким послевкусием, и… — Набабкин, — прерывает речь друга Игорь. — Ты — зараза, Набабкин. Я тебя ненавижу. Три часа ночи. Ты на время вообще прежде чем позвонить смотрел? — Смотрел, — кивает в ответ Набабкин, довольно расплываясь в улыбке. — Чуть не уснул, пока трёх часов по Москве дождался. У нас тут, между прочим, тоже уже ночь. Так что я из-за тебя не сплю. — Иди ты к чёрту, Наба, — выдаёт голкипер и, не думая даже прощаться и уж тем более продолжать разговор, сбрасывает вызов. Он почти сразу проваливается обратно в сон, предварительно плюнув ещё раз в адрес Набабкина и даже не сомневаясь, что после этого звонка защитник сидит до неприличия довольный собой и с нетерпением ждёт возможности как можно скорее рассказать кому-нибудь об этой «информативной» беседе.