Мыслить как преступник

В квартире Гэвина было слишком пусто. Он снова вспомнил, каким счастливым был брат, когда смог подарить ему эту огромную коробку в центре Детройта, как горели его глаза, когда Гэв, смутившись, взял ключи и обнял Элайджу крепче, чем обычно. Гэвин, конечно, хотел узнать, каким образом Эл получил деньги, на которые была куплена жилплощадь на Восток-Лафайет-стрит в комплексе апартаментов Жан-Ривард и каким образом ему теперь за нее рассчитываться. Брат постоянно отмахивался от разговоров на эту тему, но гнетущее чувство долга не отступало. Гэвин ненавидел быть обязанным. Вообще. Он всю жизнь стремился быть независимым, не полагаться и не надеяться ни на кого, кроме себя. Но Эл раз за разом вытаскивал его из дерьма, будто надеялся заменить мудака-отца, который так по-еблански к нему относился. Проблема в том, что никто не мог воссоздать того, чего у Гэвина никогда не было — нормальной семьи. Да, с Элайджей было просто — они друг другу помогали, делились новостями и просто были на связи. Эл был единственным близким человеком, с которым можно было потрепаться о всяких жизненных дрязгах, пожаловаться на все, что беспокоило, и услышать слова поддержки. Однако семейное тепло, близость и домашний уют Гэвину были незнакомы. Он неоднократно пытался сделать из этой бездушной коробки что-то, где можно было бы чувствовать себя как дома, но каждый раз бросал дело на полпути. То тут, то там находились причины остановиться, понять, что это нахер никому не нужно, и в этой квартире он всегда будет чужим. Как и в этом городе, как и на этой блядской планете. Спасала только работа — Гэвин уходил в нее с головой, цепляясь за проблемы других людей как за соломинку, ощущая, что так или иначе он все равно тонет в болоте дерьма, только чуть медленнее. А когда-нибудь он достигнет дна, от которого не сможет оттолкнуться. И помочь будет некому. Гэв тяжело сближался с людьми — сказались издевательства в школе и ненормальная обстановка в семье. Он был не нужен никому, кроме брата, и, в принципе, с его взрослением так и повелось: он повсюду был один, даже находясь в толпе коллег. Единственная подруга недавно вышла замуж, обрела семью, а все пассии, с которыми Гэв пытался выстроить хотя бы шаткие отношения, оказывались какими-то неправильными. Бывшая девушка бросила его после того, как узнала, кем он работает. Тот парень, что был до нее, оказался одним из свингеров и на полном серьезе предлагал Гэвину «попробовать что-то новенькое». Он от отчаянья уже в Тиндер полез, но и там его ждало разочарование — перепихон на одну ночь его не интересовал, а большего там выловить было нельзя. Однако два года назад в их отделе появился Коннор. Смешной такой, похожий на ребенка, за которым постоянно присматривал папочка. По сути, конечно, так оно и было — Андерсон-старший его поначалу редко отпускал от себя, предпочитая контролировать все, что возможно. Но мальчик рос, все чаще показывал зубки и в итоге через восемь месяцев начал вести дела отца. Тот уже практически спился, раскрываемость в отделе держалась на Гэвине и других детективах, а Коннор помогал чем мог — разбирал бумажки, анализировал то, что должен был анализировать Хэнк, строил логичные выводы и вообще был умницей. Однако Гэв его ненавидел за эту правильность, за щенячью преданность старому алкашу и за вечно смеющиеся глаза, которые выводили из себя. Андерсон-младший будто насмехался над дерьмом этого мира и слишком легкомысленно, по мнению детектива, относился ко всему, что его окружает. Взять даже вчерашнюю ситуацию — ну кто просил его все портить? «Ладно, это было не свидание», — неосознанно передразнил Гэв Коннора в своей голове и чертыхнулся. А что тогда? Гэвин беспокойно поворочался в кровати и нащупал под боком телефон. 4 непрочитанных сообщения. 03:15АМ Тина: У тебя все в порядке? Ты обещал позвонить. 07:40АМ Коннор: Доброе утро, детектив Рид. Хотел еще раз поблагодарить вас за помощь с отчетами и извиниться за вечер. В отделе сказали, что у вас выходной, поэтому я взял номер у Тины. 07:42АМ Коннор: Простите за вторжение в ваше личное пространство. 07:45АМ Коннор: Это уже третье сообщение за последние 10 минут, и я чувствую себя неловко. Просто хотел сказать вам, что с удовольствием сходил бы в ТАР сегодня. Или завтра. Или в любой другой день. Я угощаю. Гэв глянул на время — двенадцать дня. Он опять проспал тренировку по кроссфиту, не успел вовремя позавтракать и сбил режим дня. Ч-у-д-н-о. День обещал быть долгим.

***

Коннор постоянно просматривал телефон. Его напарник, офицер Алекс Норман, все ухмылялся, мол, девчонку что ли подцепил? Парень только кивал и рассеянно вел машину. Они ехали на вызов в частный дом по коду 10-103F, обычная драка. Однако чувство тревоги почему-то не покидало Коннора. Вчерашний вопрос Рида всколыхнул в нем волну сомнений. Зачем он вообще пошел в полицию? Наверное, потому что от него этого ждал отец. Хэнк вообще частенько от него чего-то ждал — снисхождения, понимания, уважения. Но парень не мог так к нему относиться. Отец упал в его глазах в тот самый день, когда впервые напился до беспамятства и всю ночь голосил о своей тяжелой жизни. Сначала Коннору было больно это слушать — в силу возраста (ему было всего семнадцать) он воспринимал все близко к сердцу, пытался помочь, успокоить, поддержать, но в глазах Хэнка видел только неприязнь и отчужденность. Со временем он смирился, перестал обращать внимание на его загулы и просто присматривал за тем, чтоб отец не застрелился и не помер от переизбытка спирта в крови. В последние полтора года Хэнк вызывал в нем лишь омерзение. Старик уже не воспринимал Коннора как сына — он, скорее, был как домработник: убирал, стирал, готовил еду и разгребал за отца бумаги. Они даже не разговаривали, как раньше. Коннор просто приходил домой, будил Хэнка пинками или вовсе не трогал его, устало снимал форму и падал в кровать. А утром все начиналось заново. Стараниями отца Коннора все еще не отправляли в ночные. Он в основном заступал в смену утром, около десяти часов, а в восемь-девять уже ехал домой. Иногда отпускали раньше, но все уже зависело от ситуации. Однако привычка подниматься ни свет, ни заря, которая впечаталась в его организм еще в колледже, позволяла ему и помогать отцу, и не опаздывать на работу. Вот и вчера вместо того, чтобы поспать до восьми, он в семь тридцать уже стоял у отдела, а в восемь десять уже сидел рядом с детективом Ридом и наблюдал, как тот заполняет отчеты за Андерсона-старшего. Около часа пополудни Коннор притормозил у обочины и осмотрелся. Тревога не отпускала. Парни вышли из машины и направились к дому, из которого поступил вызов. Кон поправил резиновую дубинку на поясе для уверенности и нажал на звонок. — Откройте, полиция! Дверь распахнула заплаканная девочка лет десяти. Коннор заглянул ей через плечо и осмотрелся. В доме было тихо. — Взрослые дома есть? Девчушка отрицательно помотала головой и утерла слезы. — Можно нам войти? Она кивнула и отошла от двери. Офицеры прошли в дом, Коннор беспокойно оглядел небольшую гостиную и краем глаза заметил движение слева от себя. Девочка забралась на диван с ногами и уткнулась лбом в колени, тихо плача. Знаком показав Норману осмотреть дом и окрестности, Коннор подошел к ребенку и ласково с ней заговорил: — Меня зовут Коннор Андерсон. Как твое имя? Девочка подняла на него глаза. — Эшли… Эшли Роадсен. — Это ты вызвала полицию? — Д-да, я. Коннор вздохнул и еще раз осмотрелся. В доме было тихо, никаких движений или звуков он не заметил. Парень присел на корточки перед диваном и спросил: — Расскажи, что случилось? Нам передали, что здесь была драка. Эшли всхлипнула и кивнула. — Папа пришел с ночной смены, а мама… мама собиралась на работу и… — она шмыгнула носом и продолжила, — как сказал папа, она надела слишком короткую юбку… В общем, он ее ударил, она закричала, а я… Девочка снова зашлась рыданиями. Коннор вдруг вспомнил, как четырнадцать лет назад Хэнк вытащил его из подобной ситуации и сам чуть не расплакался. Он сел рядом с ней на диван, приобнял и попросил продолжить. Эшли кивнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Парень дал ей платок, и девочка шумно высморкалась. — Папа сказал, что мама в таком виде никуда не пойдет, а потом потащил переодеваться. Они ругались, мама вырывалась, но папа крепко ее держал, потом ударил по лицу. Я вызвала полицию, а они вышли через заднюю дверь и все, потом все затихло. Девочка опустила голову на плечо Коннора. — Эшли, все в порядке. Не беспокойся. Они наверняка уже помирились и пошли прогуляться. Все будет хорошо. Коннор посмотрел на нее и улыбнулся, но девчушка недоверчиво помотала головой. С заднего двора раздался крик Алекса: — Эй, Андерсон! Глянь, что тут! Парень вышел на улицу через кухонную дверь и присвистнул. — Пиздец. У восточной стены дома лежал труп женщины. Голова была пробита чем-то тяжелым, кровь залила жухлую желтую траву. — Юбка у нее и правда коротковата, — усмехнулся Норман. — Хорош. У девчонки мать убили, а ты шутки шутишь. — Да ладно. И не такое видели. Коннор осмотрел место преступления повнимательнее и увидел недалеко от тела кусок арматуры, запачканный в крови. — А вот и улики… Алекс, вызывай детектива и криминалиста. Напарник кивнул и пошел к патрульной машине. Андерсон вернулся в дом к девочке. Она все еще сидела на диване, но уже не плакала. — Эшли… у тебя есть родственники, кроме мамы и папы? — Да, бабушка. Она живет на Запад-Адамс авеню. — Хорошо. Мой напарник, офицер Алекс Норман, отвезет тебя туда. Можешь дать мне телефон бабушки, я с ней переговорю? Девочка кивнула и продиктовала номер. Коннор вышел из дома, продолжая наблюдать за Эшли через окно. — Здравствуйте! Говорит офицер Коннор Андерсон. — Доброго дня. Элиза Шефтинг, чем могу вам помочь? — Ваша внучка, Эшли, вызвала полицию, сказала, что ее родители подрались. Женщина тяжело вздохнула. — Что-то случилось, офицер? Коннор замялся. — Да, миссис Шефтинг. Мать Эшли мертва. Элиза охнула и тихо всхлипнула. — Вы сейчас дома? Сможете забрать ребенка? — Д-да, офицер. Да, я дома. Запад-Адамс авеню, десять, Файф-апартментс, четырнадцать-эф. Эшли за окном обеспокоенно встала с дивана и направилась в сторону кухни. Коннор быстрым шагом вернулся в дом и увел девочку в гостиную, не прерывая разговора. Бабушка на том конце линии сдавленно плакала. — Мой напарник, Алекс Норман, привезет девочку в течение часа. — Спасибо, офицер. — Держитесь, миссис Шефтинг. Положив трубку, Андерсон-младший тяжело вздохнул и взял девочку за руку. — Поедешь к бабушке, пока мы тут все осматриваем и ищем маму с папой, хорошо? Эшли кивнула. Они вышли из дома, парень усадил ее в машину и тихо сказал напарнику: — Она не знает, предупреди бабушку. Запад-Адамс авеню, десять, Файф-апартментс, четырнадцать-эф. — Понял. К дому Роадсенов подъехал старый черный додж, а за рулем сидел… Нет, серьезно? Коннор прыснул. Рид вышел из машины и подошел к Андерсону. — Ну привет, Коннор. — Добрый день, детектив Рид. Гэвин сплюнул на землю, достал из кармана пачку Мальборо и прикурил сигарету. — Да какой он нахрен добрый… Выдернули с выходного, издеваешься? — И в мыслях не было. Вы один? — Нет, заехал за Чейзером. Он уже вроде осматривает там все. — Пойдемте. Мужчины направились к восточной стене дома. Криминалист действительно уже был здесь, и первоначальная догадка Коннора была верной — женщину действительно убили ударом по голове с помощью арматуры. — Ну что, пакуйте ее да в морг везите. Как зовут хоть? — Детектив, в доме был только ребенок, она была напугана… Я узнал только фамилию. Роадсен. Саму девочку зовут Эшли. Мой напарник, Норман, сейчас повез ее к бабушке. — Молодец, офицер, — Рид едва заметно улыбнулся. — Все правильно сделал, девчонке тут не место. Она видела? — Нет, детектив. — Ну все, тогда составь рапорт, планшет в моей машине возьмешь. И это… дождись меня, поговорить надо. Коннор удивленно вскинул брови и поймал ключи, которые ему кинул Гэвин. — Есть, сэр. В машине детектива Рида пахло приятным парфюмом и сладостями. Коннор усмехнулся, увидев коробку пончиков с розовой глазурью из Данкин Донатс на заднем сиденье автомобиля. Планшет лежал в бардачке. Парень внес данные о преступлении, положил устройство на место и встал у машины, прислонившись к передней пассажирской двери и сложив руки на груди. К дому Роадсенов подъехала труповозка. Тело женщины упаковали в черный пластиковый мешок и погрузили в кузов машины. Чейзер уехал вместе с ними, предварительно отправив Риду список улик и возможные версии. Гэвин вернулся минут через пятнадцать слегка обеспокоенный. — Все в порядке, детектив? — Да, да. Нормально. Коннор недоверчиво прищурился. — Вы чем-то встревожены. И вы хотели поговорить, сэр. — Да. Тут такое дело, Кон. Фаулер сообщил, что они начинают формировать новую опергруппу для задержания фигурантов по делу о голубом льде. Парень склонил голову набок и спросил: — И мой отец туда входит, да? Рид кивнул. — Он все еще в запое, и я… не знаю, как его вытащить. Хэнк совсем плох. Он расследование до конца довести не смог, сам видишь, — Коннор неожиданно перешел на доверительный тон и стал обращаться к Гэвину на «ты». — Там не хватает как минимум еще десятка распространителей, главного мы нашли, но они же еще целую сеть держат. И тот придурок, помнишь? Который прокололся на допросе две недели назад, он же еще под следствием, его даже Фаулер не расколол. Я не знаю, что делать, потому что у меня недостаточно данных. Там целая сеть дилеров, а еще изготовители, и… блядь. Я не смог раскрыть это все, слишком много неизвестных деталей. — Поэтому я и попросил тебя остаться. Я вчера вечером еще раз просмотрел отчет по делу и понял, что Хэнк не был в той заброшке, о которой мы с тобой говорили. — Эддистоун? — Ага. Гэвин прикурил сигарету. — Ты бы смотался туда, Кон. Глядишь, и найдешь что. — А мне это, по-твоему, зачем? — Не придуривайся, весь отдел знает, кто пашет вместо Хэнка. — Окей, и что? Ты предлагаешь мне пешком идти? Норман на патрульной тачке повез девчонку к бабушке. — Я предлагаю тебя подвезти. Коннор был приятно удивлен. Не сказать, что Гэвин казался ему невежливым мудилой (хотя первое время он так и думал), но предложений о помощи Рид никогда не делал. — Тогда поехали. Мужчины сели в машину. Андерсон потянулся за ремнем безопасности, а Гэв заржал. — Ты чего? — Серьезно, собираешься пристегиваться? Коннор не ответил и демонстративно вставил язычок ремня в фиксатор. Заурчал двигатель, и машина тронулась с места. Детектив нажал пару кнопок на панели управления, в салоне заиграла приятная старая мелодия. — Это Синатра? Гэвин кивнул. — Красиво. Я вчера слушал. — Зачем? — Пытался найти ту песню, которая играла в баре. Рид улыбнулся, не спуская глаз с дороги. — Мог бы и у меня спросить. — Это было бы слишком просто. Коннор отвернулся к окну. Мимо проплывали милые частные дома, соседствующие с развалюхами. Этот контраст был присущ Детройту уже на протяжении пятидесяти лет, как он помнил из истории. После семидесятых город начал постепенно катиться в яму — кризис, отток капитала и закрытие заводов привели к тому, что с двухтысячных город восстановили только на сорок процентов. Окраины все еще представляли собой заброшенные жилые комплексы и фабрики, здания были разрисованы, окна в них — заколочены, повсюду ныкались наркоши и черные пацаны. Как бы ни пыталось управление штата разрешить проблему с преступностью, здесь регулярно грабили и убивали людей, и Коннору, как и Риду, кстати, приходилось в этом вертеться. С раскрываемостью все было прекрасно, но все больше и больше жителей покидало Детройт. Те, кто покупал здесь дома в 2010-х, быстро разочаровывались в такой жизни. Они ехали в американскую мечту, которую Коннор про себя называл «мечтой быстрого приготовления». Хэнк рассказывал ему, что купил свой дом за шесть сотен долларов в 2012-м, после того, как расстался со своей женой. В том районе больше никто не жил, остальные дома были заброшены и светили своими жуткими черными окнами. И только их некогда светлый салатовый дом сейчас представлял единственный островок жизни, хоть и выглядел не лучше остальных. По крайней мере, по вечерам в нем горел свет, было тепло и пахло вкусной едой, а не пепелищем. В кармане Коннора завибрировал телефон. 1 непрочитанное сообщение. 2:55РМ Норман: Девочка у бабушки, все в порядке. Я в участок. Рид остановил машину напротив тринадцатиэтажного здания бывшего отеля, заброшенного еще после Второй Мировой, и вышел на улицу. — Глянь, Кон. В одном из окон на четвертом этаже то и дело кто-то двигался. — Думаешь, варят там? — А хрен знает. Не зайдем, не узнаем. Коннор опасливо посмотрел на здание и задал вопрос: — Гэвин, зачем тебе это? — Что — это? — Ты понимаешь, о чем я. Детектив прикурил сигарету и улыбнулся. — Я не хочу, чтоб твой отец вылетел с работы, потому что тогда с нее вылетишь и ты. — С чего вдруг? — А с того, Конни, что сейчас ты стоишь как один из следователей по делу, несмотря на статус офицера. Так сказать, негласное повышение. — Стоять. Откуда инфа? Гэвин выпустил облачко дыма. — Секрет. Парень чертыхнулся, с силой захлопнул дверь доджа и пошел к заброшенному отелю. — Андерсон, стой! Детектив бросил окурок на землю, поспешно затоптал его ногой и быстрым шагом направился за Коннором. — Да стой, блядь! Парень обернулся: — Что тебе, Гэвин? — Это я попросил за тебя. Думал, ты обрадуешься. Андерсон посмотрел на него и зло проговорил: — Я сраный патрульный, я должен ездить по вызовам и отвозить потерявшихся детишек домой, выписывать штрафы и вызывать вас, детективов, на особо тяжкие, а не хуячить к сраной заброшке посреди дня, потому ты, блядь, что-то там придумал, Гэвин! Достаточно того, что я за отцом дерьмо разгребаю, хотя все это мне нахер не упало! Коннор обессиленно опустил руки и сверлил Гэва взглядом. Детектив почувствовал укол совести. — Но я думал… — Знаешь что, Гэвин? Ты не умеешь думать. О таких вещах, блядь, заранее спрашивать надо. А сейчас извини — я пойду пасти наркобарыг, за которых мне даже никто не доплатит, а пахать придется в десять раз больше. Парень вытащил глок из кобуры, удобно взяв в руку, и осторожно подошел к одному из вскрытых входов в здание. Внутри что-то шумело, будто вода кипела на плите. Он прислонился к стене и заглянул внутрь. На первом этаже было чисто — сухой ветер продувал здание насквозь, ставить лабораторию здесь было как минимум глупо. Коннор аккуратно и почти бесшумно ступал по грязному полу, заваленному шприцами и штукатуркой, подошел к широкой лестнице и прислушался. Наверху было тихо, но звук кипящей воды был слышен и здесь. Андерсон поднялся на три ступеньки вверх, встал на цыпочки и осмотрелся. А потом он охренел. Весь второй этаж заброшенного отеля представлял собой одну огромную лабораторию по производству мета. Он сосчитал людей: их было шестеро, два негра, латинос и три белых — и аккуратно поднял нагрудную камеру, чтобы зафиксировать увиденное. Коннор изо всех сил старался не шуметь, понимая, что они, скорее всего, вооружены. Подняться выше не было возможности — лестница всего одна, а отель представлял собой просто бетонные плиты, прикрытые стенами и крышей. Внутри уже все сгнило от старости, не было никаких перегородок и дверей. Голое пространство, переоборудованное в метамфетаминовый цех. Из окна тянулся толстый электрический кабель. Видимо, он питал всю эту систему. Коннор постарался заснять и его. Окна с этой стороны здания выходили на пустырь, а не на дорогу, поэтому Гэвин вряд ли бы его увидел в случае чего. Офицер Андерсон тихо спустился с лестницы и лицом к лицу столкнулся с детективом Ридом, знаком показав ему на выход. Тот согласно кивнул и направился за парнем. Коннор обошел здание и понял, куда выходят окна. Притаившись за углом, он заснял окрестности и особое внимание обратил на кабель, подключенный напрямую к линии электропередач. Гэвин не понимал, что происходит, поэтому на всякий случай взвел курок табельного пистолета и встал рядом с Андерсоном. Закончив со съемкой, офицер кивнул головой на припаркованный додж Рида и направился к нему. Когда они подошли к машине, Коннор молча собрал свои вещи и пешком направился в сторону участка, словом не обмолвившись с Гэвином. Детектив сел в машину, завел мотор и поплелся за ним на черепашьей скорости. Андерсон обернулся и крикнул: — Чего тебе?! — Кон, не дуйся. Давай я тебя отвезу. — Да пошел ты, Гэвин. Серьезно. Просто пошел нахер. Я сам доберусь. Рид вздохнул и попытался воззвать к голосу разума: — Ближайшая остановка в трех километрах. На улице сраная жара. Садись в машину. — Иди нахер, Гэвин! Гэв остановил додж и вышел из автомобиля, успев ухватить Коннора за руку. — Рид, не трогай меня. — Офицер Андерсон, сядьте в машину. Это приказ. Коннор нахмурил брови, резко выдернул свою руку из цепкой хватки Гэвина и впился в него взглядом, буквально пригвоздив к земле. Рид первый раз за два года видел его настолько злым. Карие глаза стали почти черными, всегда идеально уложенная прическа растрепалась, губы соединились в тонкую линию. Парень совладал с гневом, забрался в додж и оглушительно хлопнул дверью. Детектив закатил глаза, уселся за руль и завел мотор. — Коннор, остынь. Я попрошу Фаулера отозвать тебя, если ты не хочешь участвовать в расследовании. Просто так у тебя будет больше доступа к информации и шанс на повышение, если закроем дело. — А ты подумал о том, что произойдет, если мы не закроем? На тебе еще один висяк с этой бабой, как ее… Роадсен. — За меня не парься. — Ну конечно. Ты же типа такой крутой детектив, все у тебя получается. Ни одного промаха за четыре года работы. Удивительно просто. Гэвин притормозил у обочины и внимательно посмотрел на Коннора: — Что происходит, Кон? — Ничего. Поехали в участок. — Нет, что-то, блядь, происходит. Рассказывай. Коннор вздохнул и перевел взгляд с окна на Гэва. — Если мы облажаемся, я потеряю работу. Отец потеряет работу. Сопьется. Помрет, в конце концов. Мне его хоронить на что? Ты вообще чем думал? — Я тоже в опергруппе, малыш. И я тоже могу потерять работу, тоже могу помереть. И ты можешь умереть. Все мы каждый день можем умереть, почему ты так беспокоишься именно за это дело? — Потому что если отец… если я его раскрою, Хэнк станет лейтенантом и промотается пяток лет до пенсии. А я буду спокоен. Гэвин усмехнулся и прикурил сигарету. — А дальше что? Ты так и будешь в патруле мотаться? — Получается, так. Андерсон не сводил пристального взгляда с Рида, и детектив почувствовал себя неловко. — Почему ты так смотришь? — Почему тебе не насрать? — ответил Коннор вопросом на вопрос. — Потому что я тебя сюда втянул, не? Парень отвернулся и уставился в окно. — Поехали в участок, Гэвин. Я устал.