Вторая попытка

Убедившись, что сын задремал, Тор осторожно поднялся с кровати и ещё раз оглянулся вокруг. Надежда обнаружить какую-то подсказку, какую-то связь двух Локи всё ещё теплилась в нём, хотя царь и сам не знал, чего ему хочется больше — найти эту связь или убедиться, что её не существует. Впрочем, чему удивляться? Брат всегда вызывал в нём двойственные чувства, и Тор прекрасно знал о том, что это взаимно. Но редкие часы перемирия стоили любых ссор и потерь — только сражаясь с Локи бок о бок, он мог быть уверен, что их общая цель того стоит. Локи не умел держать иллюзии во сне или в любом другом забытье. На каждую секунду их поддержания требовались немалые силы — да, сил у него было в избытке, но стоило хоть на минуту «отключить» мага — и все его хитросплетенные наваждения растворялись, словно их и не бывало. Наверняка, сидя на асгардском троне в обличье Одина, он не подпускал к себе слуг по ночам, а девицы, рвавшиеся в царскую опочивальню, лишь недоумевали, почему он им отказывает или сразу же прогоняет. Тор хмыкнул — даже поддержание иллюзии во время секса, с его точки зрения, было великим достижением. Хотелось думать, что брату это удавалось лишь из-за высокого уровня мастерства и самоконтроля, а не потому, что ему на самом деле было плевать на всех этих женщин. Громовержец давно смирился с йотунской натурой Локи, но верить в то, что сердце его было таким же ледяным, как и всё остальное, всё ещё было больно. Порой Тора даже радовали проявления братовой импульсивности — они доказывали, что у того есть сердце, способное глупить, ошибаться… и наверняка способное любить. И пусть даже Локи умудрялся виртуозно разрушать всё то, что было ему дорого — каждый раз, останавливая брата и гневаясь на него, где-то в глубине души Тор счастливо улыбался. Странный. Безумный. Несносный. Живой.        Внимание царя привлек рисунок, валявшийся на полу. На нём был изображен небольшой клинок, щедро украшенный рунной вязью. На краях самого листа тоже были вычерчены руны — когда Тор взял рисунок в руки, они засияли мутно-зеленым светом и тут же потускнели. Насколько он мог судить, нарисованный клинок был вполне во вкусе Локи-старшего. Но руны, изображенные на нём, складывались в какой-то странный узор — Тор попытался рассмотреть его элементы и понять предназначение надписей, но успел лишь опознать несколько защитных комбинаций, которых он уже увидел немало в комнате принца, и тут резкий поток воздуха вырвал лист из его рук. Тор недовольно развернулся к окну и скривился, увидев Фрейю, осторожно севшую на подоконник. Фрейя, кажется, тоже не особо была рада встрече, но в её взгляде сквозило и легкое облегчение. — Фригг не учила тебя, что брать чужие вещи без спроса опасно? — холодно поинтересовалась она, с птичьей легкостью приземляясь на пол и сворачивая накидку-оперение. — Твоё счастье, что это были лишь сигнальные руны — за попытку прикоснуться к некоторым вещам в этой комнате ты мог бы поплатиться жизнью. — Всё так серьёзно? — улыбнулся Тор, пытаясь смягчить настроение богини. — Сиф отказалась обучать его воинскому мастерству и поручила мне сделать всё возможное, чтобы защитить его. Думаешь, я могу отнестись к такой просьбе несерьёзно? — Фрейя недобро прищурилась. — Если ты всё ещё считаешь меня легкомысленной ванахеймской девчонкой, забудь. Те времена прошли. Я могу играть её роль, чтобы нравиться мужчинам, но не перед тобой, Тор — уж прости. Так что ты здесь делаешь? — Оберегаю покой своего сына, — Тор слегка опешил от слов Фрейи, но спорить не стал. — Прости, что потревожил. Я больше ни к чему не буду прикасаться. Вот только… — он покосился на украшенную рунами дверь, — мне бы выйти потом… Фрейя присмотрелась к спящему Локи. Улыбнулась каким-то своим мыслям и резко схватила Тора за рукав, увлекая его к двери. — Выйдешь сейчас. С ним всё будет хорошо. Тор послушно попятился за Фрейей, дивясь её напору. И что она такого разглядела в мирно дремлющем ребенке?        — Шпионишь, значит? — хмыкнула богиня, как только дверь за ними закрылась, а руны на ней вспыхнули и погасли. — Не доверяешь мне или всё ещё дурой считаешь? — О чём ты? — Хотел проверить, каков он во сне? И как, проверил? Тор невольно поёжился. Мысли она читает, что ли? Или его намерения настолько прозрачны? — Перед тем, как устраивать свои дурацкие эксперименты на детях, лучше бы убедился сначала, что он спит, — уже спокойнее добавила Фрейя. — Великий хранитель покоя, который не даёт ребенку уснуть! Было бы смешно, если бы не было так печально. — То есть, он не спал? — искренне удивился Тор. Вроде бы всё было правильно — сказку на ночь послушал, закрыл глаза, засопел, даже улыбался во сне и почти за полчаса ни разу не открыл глаза. Как Фрейя его раскусила? — А, ну да. Ты просто ни разу не видел, как он дрыхнет, горе-отец, — с ироничной улыбкой пояснила богиня. — Увидишь как-нибудь — поймёшь. Вроде и маленький, а как раскинет руки-ноги — так еле на кровати помещается. И он крайне редко улыбается. Боюсь, ему снятся кошмары, но он ни за что не признается. — И часто ты за ним наблюдаешь? — ехидно поинтересовался Тор. «Нашлась обвинительница!» — Достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Но ими я с тобой делиться не стану, — твёрдо добавила она, заметив, как заинтриговано смотрит на неё Тор. — Это личное. Тебе достаточно знать одно — ни в твоего брата, ни в какое-либо ещё чудовище он по ночам не превращается. Иначе он давно покинул бы Ванахейм, уж поверь — я бы не стала скрывать такое от Сиф и подвергать свой мир опасности. — Я понял тебя, — кивнул Тор. — А не знаешь, что за клинок нарисован на той картинке? Фрейя чуть прикусила губу, размышляя, стоит ли рассказывать про оружие. Всё-таки Сиф была против… Ай, плевать. Всё равно Локи скоро его заберет. — Только Сиф не говори, — тихо, словно опасаясь, что подруга услышит их разговор из своих покоев, ответила она. — Клинок этот хранится у меня, но я отдам его Локи, когда он покинет Ванахейм. Чары на том кинжале хитрые, делают его практически безобидным. Если владелец на самом деле захочет причинить кому-то вред, лезвие просто исчезнет. Так что клинок никого не убьёт и не покалечит — а вот отпугнуть неприятеля, который захочет напасть на безоружного принца, сгодится. — И, опережая вопрос Тора, объяснила: — Локи знает. Он сам гравировал руны, я только с составлением узора помогала. Пауза затянулась — Тор обдумывал услышанное. Воин по долгу и по образу жизни, он не очень-то любил оружие с сюрпризами — простой и надежный меч, молот или секира в его глазах с лихвой опережали в эффективности братовы фокусы. И обучение сына мастерству мечника казалось ему первостепенной задачей. Страхи Сиф царя мало волновали — главным и самым страшным оружием Локи были отнюдь не вездесущие клинки, которые он умудрялся спрятать, кажется, даже полностью обнажившись. Язык, способный одновременно плести ложь и интриги, иллюзии, способные одурачить даже тех, кто хорошо знал их создателя — перед этим меркли любые ранения, нанесенные кинжалами. Впрочем, для тренировок и для отпугивания всякой мидгардской назойливой мелюзги и такое невинное оружие должно было сгодиться. — Хорошая мысль. Сиф не узнает. — Когда вы отправляетесь в Мидгард? — тут же деловито поинтересовалась Фрейя. — Я готов хоть сегодня, чтобы не раздражать тебя своим присутствием, но Локи сказал, что ещё должен кое-что для тебя сделать. Да и мне, как новому главе миров Иггдрасиля, стоит побывать на паре заседаний вашего Совета. Хочу восстановить мир, нарушенный моим братом. Если позволишь, мы задержимся ещё на пару дней. — Уверена, советники прислушаются к твоим словам, — мягко улыбнулась Фрейя, давая понять, что конфликт исчерпан. Её такой график вполне устраивал — она тоже хотела кое-что сделать для воспитанника на прощание. — Ты позволишь Локи бывать в Ванахейме? Он будет скучать по друзьям, по твоему миру… по тебе. — Боюсь, что нет, Тор. Я спрашивала совета у норн, — ответила Фрейя таким тоном, будто бы полное опасностей путешествие к корням Иггдрасиля было её обычной развлекательной прогулкой. — И?! — Тор почувствовал, как в ладонях начинают зарождаться искры — после такого признания он не мог вытерпеть и секундной паузы. Но Фрейя то ли дразнилась, то ли ещё размышляла, что стоит говорить, а что лучше оставить при себе. — Они не смотрели на меня с таким сочувствием, даже когда рассказывали о смерти Фрейра. «Так ты знала, что он умрет?» — чуть было не ляпнул Тор, но тут же сообразил: нет, не знала. Лишь хотела выяснить, как пал её брат. Локи немного рассказывал о той битве и о том, что никто из солдат так и не смог вспомнить, кто поразил вана смертельным ударом. Поэтому он лишь склонил голову в знак скорби. — Твой брат достойный воин и заслужил место в Вальхалле. — Но что осталось от вашей Вальхаллы после уничтожения Асгарда и смерти Одина? — горько спросила Фрейя и, не позволив Тору слишком глубоко задуматься над этими словами, продолжила: — Они сказали, что Локи ещё вернется в Ванахейм, а спутниками его будут горе и смерть. Сам ведь понимаешь… Тор знал — норны редко что-либо предсказывали и уж тем более давали советы. Не хотелось даже думать, как Фрейя умудрилась договориться со своенравными богинями, которые далеко не всегда соглашались общаться даже с Одином. Но до сих пор сёстры никогда не врали и не меняли линии судьбы уже после вынесения приговора, поэтому тревога Фрейи была понятна. — А если мы оставим его здесь? — предложил Тор. Вариант не очень-то нравился и ему самому, но… — Не уйдет — значит, и не вернется, так ведь? Сиф будет только рада. — Последние слова громовержец почти процедил — сейчас меньше всего ему хотелось думать о радости Сиф, но всё же совсем забыть о ней и её мнении он не мог. — Знаешь, царь, если бы я делала всё, что её порадует, твой сын ночевал бы не в дворцовых палатах, а на каком-то захудалом сеновале, — зло огрызнулась Ванадис. — Ты серьёзно думаешь, что нам удастся обмануть судьбу? Он подрастет и сбежит на прогулку в какой-нибудь Альвхейм, а вернётся совершенно другим. Забери его, Тор. Забери и сделай всё, чтобы он вырос достойным асом. И не отпускай его в Ванахейм — пока сможешь удержать.