Единственный мой

      –А нахрена тебе спички-то?.. Ух, ты ж нихуя себе! – воскликнул Киркоров, придя в зал и увидев накрытый стол.       –Ну вот для этого, собственно, – пожал плечами Кипелов, указывая на свечи на столе.       –Блин, Лера, это ж охренеть можно, – выдал Киркоров, завязывая пояс махрового халата, спертого явно из берлинского отеля.       –Всё для тебя, – улыбнувшись, кивнул Кипелов.       Филипп, ничего не говоря, подошёл к Валере и поцеловал его, обнимая за талию, властно притягивая к себе.       –Мне ещё никто такого не устраивал, – сказал Киркоров, прервав поцелуй. – Это, конечно, не высокая кухня, но чем богаты, – Киркоров улыбнулся и сел за стол. Кипелов приземлился напротив, слегка краснея в свете свеч.       Ужин действительно удался на славу. Киркоров рассказал о своём концерте в Берлине, а Кипелов о своём концерте в Москве. Киркоров не упустил возможности подстебать Кипелова насчёт апельсинов, дольки которых аккуратно лежали на тарелке, а Кипелов ответил ему хитрым и пошлым взглядом, напоминая Киркорову, что скоро его зад серьезно пострадает.       На заднем плане звучала неспешная медленная музыка, вино отдавало малиновым цветом на белую скатерть в свете свечей, вилки звонко стучали по тарелкам и изредка раздавались тихие голоса певцов, которые обсуждали планы на будущее:       –Есть у меня остров за границей, надо будет как-нибудь на выходных туда съездить, отдохнуть от мирской суеты, так сказать. Там как раз море рядом.       –Это где ж у тебя свой остров? – с интересом спросил Кипелов.       –В Индийском океане плавает мой остров, омываемый его водами, – вздохнул Филипп Бедросович, вспоминая песчаный берег и голубые воды океана.       –Ладно, поедем мы на твой остров, – улыбнулся Валерий Александрович.       –Точнее полетим, – поправил Киркоров.       –Полетим, как фанера над Парижем, – хохотнул Валера.       –Ну, может и так, я не знаю, какой авиакомпанией ты летаешь.       –Нормальной, уж поверь мне. А ты как?       –А что я? У меня свой личный самолёт, – небрежно бросил Филипп.       –Шикуешь, я смотрю, – с ехидством взглянул на него Кипелов.       –Могу себе позволить, – гордо ответил Киркоров.       –Ух, ты ж! – присвистнул Кипелов, воздев глаза к небу, точнее вперившись в потолок.       –Ты что там углядел? – поинтересовался Киркоров.       –Да всё твою самооценку и гордыню, что взлетели до небес, пытаюсь разглядеть.       –Любишь же ты подъебать, Лерочка! Вот ни разу ещё не промолчал!       –А с чего мне молчать? Ты так смешно злишься, когда я над тобой подшучиваю. Так мило морщишь лоб.       Филипп прыснул со смеху, а Валера от души рассмеялся.       –Вот смотрю я на тебя: вроде ничего необычного в тебе нет. Русые волосы, серо-голубые глаза, обычный русский мужик. Но ведь есть в тебе что-то такое, чего нет в других людях. Мне то убить тебя хочется, то приласкать, то отыметь так, чтоб ты сесть не смог, то вовсе расцеловать и увезти с собой на остров. Что ты со мной делаешь, Лера? Почему именно ты на меня так влияешь? – сидел и рассуждал Киркоров, помахивая в такт своим мыслям вилкой с кусочком апельсина на конце.       –Ну, даже не знаю… – наигранно сделал вид, будто задумался, Кипелов. – Может, потому что я – твой соулмейт?       –Не, это-то понятно, но всё же. Вот если б на твоём месте сидел, допустим, Коля Басков… Да… Я бы и не подумал ему никогда дарить германский шоколад или букет роз. Я лучше б ему ещё одну упаковку презервативов купил. Он всегда хочет откусить кусок больше, чем сможет проглотить, и зачастую давится им. И причём это я сейчас не про пирог, – он неоднозначно взглянул на Валеру.       –Да ну тебя, Филя. Начал за здравие, кончил за упокой, – отмахнулся от пошлых мыслей Кипелов. Ему как-то не хотелось думать о прошлых партнерах Филиппа. Киркоров же выжидающе уставился на Валеру, ожидая от него подобной речи.       –Эх, Филя, ты меня сводишь с ума одним своим присутствием, – с улыбкой вздохнул Кипелов, отложив в сторону вилку. Что-то более романтичное и приятное он придумать не мог. Как-то не заточены у него мозги под всякие там приятные словечки и витиеватые фразочки, да и Киркоров всё уже сказал за него.       –Между прочим, я ещё умею сводить с ума шикарным танцем, – заявил неожиданно Филипп. – По крайней мере, мама мне всегда говорила, что я божественно танцую, – он улыбнулся, вставая из-за стола. Филипп подошёл к Валере и протянул ему ладонь, приглашая на танец. Кипелов в свою очередь не мог не согласиться.       –Знаешь, я ещё никогда не танцевал с мужчиной, – сказал Кипелов, положив одну свою ладонь на талию Киркорова, а вторую вложив в его раскрытую ладонь.       –Всё когда-то бывает в первый раз, – улыбнулся Киркоров, положив в свою очередь ладонь на поясницу Кипелова, притягивая его к себе.       Медленная музыка, горящие свечи, два подвыпивших за хорошую музыку и истинную любовь соулмейта, кружащих по небольшой комнате обычной московской трёшки. За окном уже вечер поздний, горят фонари, освещая улицы спального района и спешащих по домам москвичей, небо, озаряемое россыпью звёзд, а бледный лунный полумесяц светил так ярко, будто хотел доказать себе и всей Москве, что сможет заменить весь лунный диск.       –Какой сегодня яркий месяц, – заметил усилия небесного тела Киркоров, взглянув в окно.       –Ярче того светошоу, которое ты устраиваешь на своих концертах, вряд ли можно найти в этом мире, – усмехнулся Кипелов.       Киркоров взглянул на него сверху вниз, улыбаясь, наслаждаясь ответным взглядом серо-голубых любимых и любящих глаз, в которых отражался тот самый, бледный месяц, пытающийся светить ярче луны.