Единственный мой

Следующее утро. 9:09.

      —ФИЛЯ! — от этого ора дети, валявшиеся в кроватях уже минут двадцать как, подскочили и поняли, что можно вставать.       —Да-а-а-а-а, ме-е-е-е-есть, — протянул злющим голосом Киркоров, заходя в ванную к Кипелову.       Кипелов тут же закрыл за ним дверь и начал бушевать:       —Филя, ты обалдел! Ты мне нахера хер нарисовал на лбу! Ты совсем с ума сошёл! И ведь нет, чтоб зеленкой! Какой-то хренью, которая не смывается!       —Это специальный состав, чтоб тебе неповадно было!       —Ну я же не на лбу у тебя рисовал! И не хер! У меня сегодня в шесть вечера концерт, а я с этой блямбой на всю рожу!       —Да не ссы, я знаю, чем её свести можно, — хитро сказал Киркоров.       —И чем же?!       —А вот этого я тебе не скажу, пока не заслужишь.       —Нет, вы только поглядите на него! Это что я ещё и заслужить должен!       —А как ты хотел? Нечего было мне на жопе писать!       —Нечего было у меня в жопе свой прибор оставлять!       —Моя забывчивость не заслужила такого наказания!       —Ну извини, до чего додумался, то и выдал!       —Хуевая у тебя значит фантазия!       —Как видишь, на лбу у тебя хуя нет, значит всё с моей фантазией хорошо!       —Папы! Что вы там ругаетесь! Давайте завтракать! Мы кушать хотим! — прервала словесную перепалку Алла-Виктория из-за двери.       —Да мы не ругаемся, дочь, — Киркоров открыл дверь и тепло улыбнулся детям.       —Тогда пошли завтракать! – насупившись, сказала Алла. — Я сейчас умру от голода!       —Не умирай, сейчас папа всё организует, — заявил Филипп, покидая ванную.       Кипелов бросил тереть своё уродство мылом, почистил зубы и присоединился к накрытию на стол завтрака. Вскоре на столе стояли свежие круассаны, две чашки кофе и две чашки сока для детей. Киркоровы удалились в ванную после завтрака — умываться и наводить марафет. Кипелов тем временем убрал всё со стола, уселся в кресло, читая свою книгу и допивая кофе.       Когда Киркоровы закончили собираться, они все вместе пошли на пляж. Кипелову пришлось оставить фуражку дома, вместо неё повязав бандану, чтоб не видно было хуя. Киркоров ехидно ухмылялся, поглядывая на головной убор Кипелова, а тот с каждым часом начинал всё больше нервничать — на концертах в головном уборе не положено блистать. Концерт в помещении, так что этикет велит снимать все чеплашки. Киркоров упорно молчал, не желая раскрывать секрет. От нервов Кипелов пытался как-то выслужиться перед Киркоровым. Аккуратно ухаживал, стараясь не намекать на причину заботы, однако Киркорова просто так не возьмёшь. Купался Кипелов в бандане, даже когда его окатило волной, он её не снял. Киркоров смотрел на него и лишь посмеивался. Всё-таки надпись зеленкой испортила одни из его любимейших трусов.       После обеда Киркоровы играли на кроватях в детской спальне, а Кипелов распевался, мотаясь по номеру с пультом от сплит-системы, используя его как микрофон.       —Ты утром сказал, что у тебя сегодня концерт, — вспомнил внезапно Филипп в перерыве между песнями.       —Да, в шесть вечера, так что в четыре я отчаливаю, — сказал Валера.       —У меня тоже в шесть начало. За нами заедет Вася. Может, тебя подбросить?       —Нет уж, спасибо, своим ходом доберусь, — ответил Кипелов.       В три часа Киркоровы и Кипелов собрались за столом на полдник. Кефир с булками был как нельзя кстати. Кипелов вообще был любителем кефира, так что, ему такой полдник принёс двойное удовольствие. Пытаться агитировать Киркорова пойти и купить продуктов в магазине Кипелов даже не стал, смирившись с тем, что в этом морском приключении коком и поставщиком припасов будет Филипп.       Как и обещался, в четыре Валера уже стоял на пороге, грустными глазами глядя на Филиппа.       —Филя, скажи, чем это смывается, — жалобно попросил Кипелов. — Я всё, что хочешь сделаю, любое твоё желание, только скажи, чем смыть.       Филипп лишь улыбнулся, поцеловал его в губы и помахал ручкой на прощание, пожелав удачи.       Кипелов вздохнул, повязал на лоб бандану и ушёл, прикрывая начерченный на лбу красным цветом хуй.