Lucky Day

      — Эй, Лиам, можешь передать мне салфетку, пожалуйста?       Лиам не может поверить своим ушам. Вот это наглость! Мейсон просто бессовестный, если просит его об этом.       — Не говори со мной, предатель, — бормочет он, и его голос настолько же холоден, насколько и его одинокое сердце теперь, когда у него больше нет друзей, чтобы согреть его. Так вот каково это — не иметь никого в целой вселенной. Ни о ком не заботиться, и никто не заботится о тебе. Только ты и бесконечность, а вокруг безмолвная пустыня.       — Давай, быстро, мороженое капает со всех сторон.       Быстрыми были острые пальцы Мейсона, когда добавляли символический удар ножом в спину в придачу к физическому удару в живот, который Лиам уже пережил.       — Это не мороженое. Это то, что осталось от нашей дружбы, тает в твоих предательских руках.       Лиама обвинили в том, что он мелочный и драматичный, и это еще сильнее резануло по его и без того израненному сердцу. Его ударили ножом, и он даже не может истечь кровью, не получив обвинение в чрезмерной реакции, как иронично. Это совершенно не чрезмерная реакция, это просто то, что делают люди, когда ты ударяешь их ножом, — они истекают кровью и умирают. И Мейсону нужно вырасти и научиться жить с последствиями своих поступков, даже когда последствия — это холодное и безжизненное тело его когда-то лучшего друга.       — Кори, пожалуйста…       — Держи.       — Спасибо.       — Да, конечно. Помоги своему парню, Кори. Кто знает, скольким людям он отправляет свои фото в обнаженном виде. Или твои. Ведь мы все знаем, что твой парень обожает отправлять фотографии других людей без их разрешения.       То, что сделал Мейсон, отправив Скотту ту конфиденциальную фотографию, которой Лиам наивно с ним поделился, не просто разрушило их вековую дружбу — это также сломало всю стаю. Лиам больше никогда не сможет взглянуть своему альфе в глаза — не теперь, когда он знает, что они с Мейсоном переписываются. О всяком. И о личном тоже. Потому что вот насколько ужасен мир — ты даже не можешь отправить человеку, которому доверяешь больше всего на свете, фотографию, где ты кого-то похищаешь, чтобы он не оповестил других людей. Лиама тошнит при одной мысли об этом.       — Да черт возьми, Лиам, я сказал тебе, что мне жаль.       — А я сказал тебе, чтобы ты больше никогда со мной не разговаривал.       — Да, за две минуты до того, как попросил у меня два доллара на мороженое.       — Ты мог бы отдать мне их в тишине! Вот что сделал бы настоящий друг! Но не то чтобы ты знаешь, конечно.       Кто знает, чем еще Мейсон поделился со Скоттом за его спиной. Вдруг он рассказал ему про тот раз, когда Лиам решил, что он поправился, и теперь Скотт думает, что Лиам считает его толстым? Это совсем не правда! У него потрясающий пресс. Что если Мейсон доложил ему о теории Лиама насчет того, что Скотт одержим брюнетками, что это жутко и связано с той девушкой, которая умерла? Вот это на самом деле правда, но Скотт никогда не должен узнать, что Лиам так сказал.       — Ты мой лучший друг, Лиам, я не перестану говорить с тобой из-за твоей обиды на то, что я пытался спасти тебя от тюрьмы.       Лиам фыркает.       — О, так вот что ты пытался сделать? Ты столько лет отправлял меня в тюрьму при каждом удобном случае, а теперь ты внезапно хочешь удержать меня от нее, как удобно.       — Мы говорили об этом. «Монополия» — это не настоящая жизнь, — вздыхает Мейсон.       — Опять же, как удобно. Иначе ты был бы бездомным. А я был бы настолько богат, что…       — Так что Скотт сказал по поводу того парня-охотника?       Лиаму не нравится, когда его прерывают, но Кори выглядит искренне заинтересованным и ведь это он убедил Мейсона заплатить за мороженое Лиама, не пытаясь сначала шантажом добиться от него прощения, так что черт с ним.       Лиам пожимает плечами.       — Ничего. Видимо, они ходили в школу вместе, когда были детьми. Он уже должен был ее закончить, но несколько лет назад что-то произошло, и он пропустил год.       — Что произошло?       — Откуда я знаю? — недоуменно спрашивает Лиам. Ты похищаешь кого-то один раз, и внезапно все ожидают, что ты знаешь о нем все. И на самом деле Лиам вроде как знает, потому что попытка заказать диетическую колу вместе с пиццей говорит о твоей личности все, что необходимо знать. — Наверное, он был занят тем, что закалывал людей, мерзавец. Я готов поспорить, что он был злым, даже когда был малышом. Надеюсь, что у него ужасный день, где бы он ни был.       — Честно говоря, я по-прежнему думаю, что тебе стоило вызвать полицию. Он действительно пырнул тебя ножом, в конце концов, — говорит Мейсон, борясь с мороженым, которое капает ему на джинсы. Это мерзко, но Лиам не испытывает симпатии ни к нему, ни вообще к тем, кто ест медленно: что за люди растягивают восхитительное мороженое? Лиам прикончил собственное уже пять минут назад, и его бесит смотреть на то, как Мейсон сейчас ест прямо перед ним. Он невыносимо хочет еще одно.       — Конечно, это бы прозвучало замечательно. Здравствуйте, я в своем подвале вместе с незнакомцем, который напал на меня. Теперь он привязан к стулу и покрыт синяками, и он наверняка заявит, что я похитил его, в то время как от моих ножевых ранений не осталось и следа, потому что я очень быстро исцелился, но я обещаю — это он плохой парень. Да, ты определенно спасаешь меня от тюрьмы, Мейсон. Очень преданно с твоей стороны.       — Я имею в виду, до того, как ты похитил его. Знаешь, вообще-то вместо того, чтобы похищать его, — замечает Мейсон, потому что, по-видимому, все знают, как реагировать на нападение, лучше, чем Лиам. Но правда в том, что Мейсон — человек и попросту умер бы на месте, поэтому Лиам не станет принимать от него советов. Говорящий мертвец, честное слово. — К тому же, не то чтобы шериф не знает о сверхъестественном, так что…       — Неважно, он не опасен. Он нелепейший охотник, — пренебрежительно пожимает плечами Лиам. — И это ты сказал мне, что я не могу беспокоить полицию по пустякам.       — Ты хотел, чтобы Бретта арестовали за то, что он сжульничал в «Монополии».       — Мы играли на реальные деньги! — яростно огрызается Лиам. — Если я не могу вызвать полицию, когда меня грабят, то удар ножом — тоже недостаточно веская причина. Мой живот исцеляется, знаешь ли, однако мой кошелек, с другой стороны…       — Ты бы определенно вызвал полицию, если бы Бретт пырнул тебя ножом.       — Черт возьми, да, — горько подтверждает Лиам сквозь зубы. Что Хейден вообще находит в Бретте — за пределами его понимания. Он коварный и умный, у него восемь кубиков пресса, он капитан команды по лакроссу, он богатый, популярный и иногда забавный, разумеется, но кроме этого? — Бретт намного опаснее, чем горячий охотник.       — Тебе все равно стоило ослепить его, — комментирует Кори, беззаботно откусывая от своего клубничного фруктового льда.       Лиам не уверен, что беспокоит его больше — то, что он только сказал, или тот факт, что он кусает фруктовый лед. Честное слово, он не знает, как Мейсон подпускает его к своему члену.       — В каком смысле ослепить его?       — Охотника. Он теперь знает, где ты живешь. Тебе стоило вырвать ему глаза своими когтями, прежде чем отпустить его, — пожимает плечами Кори, как будто это самая очевидная вещь на свете. Действительно, и как Лиам об этом не подумал.       — Отпустить куда, на его похороны?       — Кори, милый, хватит. Мы говорили об этом. Вслух никаких фантазий о том, чтобы калечить людей, — вмешивается Мейсон, явно осознающий, что он встречается с психопатом. — Но — он отчасти прав, Лиам. Ты мог хотя бы вырубить его и бросить в канаву подальше от того места, где ты живешь.       — Да, или я мог завязать ему глаза повязкой, — приподняв брови, предлагает Лиам. — Знаете, не быть полным психопатом.       — Да, это бы тоже сработало, — соглашается Мейсон. — Почему ты этого не сделал?       — Не знаю, ладно, я жил моментом. Это был мой счастливый день, а потом ни с того ни с сего Хейден рассталась со мной, а потом этот горячий парень проткнул…       — Погоди, что? Хейден рассталась с тобой?       Мейсон и Кори смотрят на Лиама в изумлении.       — О, да, я вам не сказал?       Мейсон хмурится.       — Нет.       — Ну, вот так, — пожимает плечами Лиам, потому что не в этом суть. — В общем, этот горячий парень проткнул меня кинжалом, а потом он был весь связан, и все произошло так быстро, что уж простите, но меня в тот момент не переполняли блестящие идеи.       — Я думаю, попытка пытать меня лампой была довольно блестящей.       Лиам безумно рад, что он больше ничего не ест, потому что иначе он бы выплюнул все это на своих друзей, а Мейсон очень четко дал понять, что существует предел в три раза, когда ты можешь покрыть кого-то тем, что побывало у тебя во рту, а потом вы больше не лучшие друзья. Тем не менее, глаза Лиама все равно выпадают из орбит и приземляются на стол с забавным влажным чпоком, когда он поворачивается влево и обнаруживает, что голос Тео — не просто голос: он также сопровождается его материальным телом. Бесстыдно горячим телом на самом деле, сегодня завернутым в обтягивающую синюю футболку и серые спортивные штаны, которые по какой-то причине оскорбляют Лиама на личном уровне. У него по-прежнему есть синяк на лбу, куда Лиам ударил его, и он ухмыляется крайне самодовольно и расслабленно, словно не собирается вот-вот пырнуть Лиама еще раз.       — Клянусь богом, в этот раз я правда тебя убью, — рычит Лиам, сжигая его взглядом.       У этого парня действительно хватает наглости показываться вот так после вчерашнего. Показываться в этих спортивных штанах, со своей словно скульптурной задницей, медленно проявляющейся из мраморного блока с каждым ударом стамески. Лиам заставит его пожалеть о таком выборе одежды.       — Полегче, волк, я здесь не для того, чтобы убить тебя.       Тео оборонительно выставляет перед собой одну руку и по-прежнему кажется забавляющимся. Его сердце говорит, что технически он не лжет, но его задница утверждает обратное. Он наверняка пытается отвлечь Лиама, чтобы позже его было проще заколоть, мудак. Но он не знал, что в этот раз Лиам не один, и его ждет сюрприз, потому что в то время, пока глаза Лиама по сути сражаются с неугомонной поющей сиреной, которую представляет собой тело Тео, Мейсона и Кори не так легко совратить. На их стороне сила здоровых отношений и регулярной сексуальной жизни, и пока Лиам был занят тем, что безмолвно защищался от атаки спортивных штанов Тео, они быстро схватили кое-какое оружие.       Лиам не совсем уверен, какой ущерб можно причинить палочкой от фруктового льда, честно говоря, но Кори держит ее с такой ненавистью, что он ни на секунду не сомневается — должно быть, серьезный.       — О, правда? Тогда чего ты хочешь? — скептически спрашивает Лиам, даже не вставая со стула.       Вот настолько ты не опасен, придурок, — молча сообщает он.       Тогда зачем тебе нужны эти вооруженные охранники, лжец? — отвечает Тео тоже молча, глазами, приподнимая брови в сторону Кори и Мейсона.       Не нужны, — отзывается Лиам, по-прежнему держа рот на замке, а затем поворачивается к друзьям, чтобы тоже дать им это понять, но они ужасно плохо читают то, что пытаются сказать его глаза, и по сути просто таращатся на него, даже когда Лиам начинает с намеком подмигивать.       — У тебя что-то в глазу? — недоуменно уточняет Мейсон спустя какое-то время, и Лиам расстроенно вздыхает. Они прямо настоящие друзья, которым не нужны слова, чтобы понять друг друга.       — Только разочарование, которое я чувствую к тебе, — объясняет Лиам, и Мейсон понимающе кивает. — Оно ослепляет меня. В любом случае, ребята, вы можете оставить меня и придурка одних на минутку? Мне нужно выпытать у него злобные планы, а он не станет говорить перед вами.       — У меня даже нет…       — Я только что сказал, что ты не станешь говорить перед ними. Ты заткнешься, мудак?       Сейчас одиннадцать утра, и Лиам уже очень устал от этого дня. В конце концов, не каждый день может быть его счастливым днем. И его живот крайне благодарен за это.       — Ладно, тогда мы пойдем в парк, — медленно соглашается Мейсон, даже не начиная по-настоящему вставать и не выпуская ложку, которую держит со всей силой. Лиам бы указал ему, что он не может выносить ее из кафе, но у него сейчас нет настроения спасать своего предательского лучшего друга от тюрьмы. — Увидимся позже. И под этим, — глаза Мейсона внезапно переключаются на Тео, и на его лице появляется предостерегающее выражение, — я подразумеваю — увидимся позже. Невредимыми. И не заколотыми. Все за этим столом это поняли? Хорошо, тогда мы пойдем. — На этот раз он и правда встает, и Кори делает то же самое, но они все еще сердито смотрят на Тео. Лиам планировал злиться на Мейсона еще как минимум один день, чтобы он купил ему бесплатную пиццу и мороженое и делал все те милые вещи, которые Мейсон делает, когда хочет получить прощение за свой фетиш сплетницы, но он не может отрицать, что сейчас он практически тронут тем, как друг его защищает. — Я, наверное, позвоню Скотту по дороге, просто чтобы дать ему знать, что мы все делаем и где. Скотту, знаешь. Альфе. Очень сильному, готовому нас защищать альфе. Истинному альфе.       — Это было бы более устрашающе, если бы ты не сделал акцент на «Истинном», — комментирует Тео, как будто кто-то спрашивал его мнение. Кем он себя возомнил — экспертом в угрозах, расстановке акцентов и все в таком духе? — В смысле, нормальный альфа — это довольно пугающе. Истинный альфа? Это всего лишь значит, что он никогда никого не убивал.       — Эй, не смей пытаться учить моего лучшего друга, как угрожать людям, ясно? — раздраженно рявкает Лиам, и Мейсон бросает на него благодарный взгляд. Черт, теперь он думает, что у них все хорошо. И больше никакой бесплатной пиццы.       Тео ухмыляется, не впечатлившись.       — Ну, кто-то же должен, и чертовски ясно, что не ты: последнее, что я помню, — как ты угрожал мне лампой.       — Отстань ты уже от чертовой лампы, ради бога! Я мог бы убить тебя с помощью нее кучей способов — просто кучей. А теперь — почему ты здесь?       Тео не отвечает, красноречиво взглянув на Мейсона и Кори.       — Мы пойдем, — быстро говорит Мейсон и потом уходит, фактически украв ложку.       Кори задерживается только для того, чтобы обойти стол и остановиться прямо перед Тео.       — Я ослеплю тебя этой палочкой, — очень спокойно говорит он и затем тоже уходит.       Лиам моргает.       — Я не думаю, что он имел в виду, если ты навредишь мне. Похоже, он просто действительно хочет кого-нибудь ослепить. Тебе стоит быть осторожным.       — Оу, ты беспокоишься обо мне, волчонок?       Лиам не помнит, чтобы он приглашал Тео сесть рядом с ним, но тот все равно уже занял место Мейсона напротив него и, похоже, доволен этим, весь такой насмешливый и радостный. Он ужасно странный — Кори, наверное, в любую секунду может выпрыгнуть из-за куста и пырнуть его в глаз, почему у него такое хорошее настроение?       — Только о твоих глазах, это не имеет к тебе никакого отношения, — пожимает плечами Лиам. Он бы совсем не возражал против выкалывания глаз Тео, если бы его ресницы не были такими длинными и симпатичными, а его радужки — такими зелеными и голубыми одновременно. Он смотрел все части «Пилы», так что он бы справился с этим, если бы захотел. — Если бы я мог перенести их на чье-то другое лицо, я бы это сделал, — честно добавляет он. Он бы спас его глаза и его задницу, и все — Кори может делать с остальным все, что хочет. Он все равно это заслужил, в то время как он определенно не заслужил выглядеть, как сейчас.       — Что?       Посмотрите, он даже не умный. Лиам ненавидит, когда удача награждает не стоящие того умы незаслуженной красотой.       — Итак, зачем ты здесь? — спрашивает он, игнорируя вопрос Тео. Они в очень людном и освещенном месте, он ни за что не попытается снова заколоть его здесь. И если он думает, что Лиам опять пойдет куда-нибудь за ним только потому, что на нем футболка, подходящая по цвету к глазам, то он ошибается. Если бы это был такой же оттенок голубого — может быть, но его футболка намного темнее. Он, должно быть, дальтоник или что-то в этом роде.       Тео пожимает плечами, рассеянно играя с лепестками цветов в центре стола.       — Ну, ты мне кое-что пообещал.       О, это что-то новенькое.       — Извини? — Если он хочет диетическую колу или что-то подобное, Лиам будет вне себя от злости, он клянется.       — Что ты укусишь меня, если еще когда-нибудь меня увидишь? — провокационно улыбается Тео. — Я прямо здесь.       Лиам озадаченно хмурится. Это что, обратная психология? Он хочет, чтобы Лиам поверил, что он хочет быть укушенным, чтобы Лиам этого не сделал? Или он мазохист и на самом деле жаждет боли? Или… о, подождите, теперь он понял.       — Я не альфа, я не могу обращать людей, — уточняет Лиам. Тео все равно ужасный охотник, и Лиам даже не удивлен, что он втайне хочет стать оборотнем. Кто вообще тренировал его, серьезно?       — Да, я знаю, что не можешь, — спокойно отвечает Тео. — Хотя я не против, если ты попробуешь.       Лиам моргает, опешив. Что он… почему он сейчас так ухмыляется? Что это за намекающий взгляд? И почему он внезапно начал пахнуть так странно, как будто… охренеть, этот мудак флиртует с ним!       Осознание заставляет Лиама недоверчиво задохнуться, и возмущение наполняет его, словно вышедшая из берегов река. Сначала удар ножом, а теперь это?       — Черт, да кем ты себя возомнил, а? — раздраженно рявкает он. — Если я тебя укушу — на самом деле когда я тебя укушу, если продолжишь себя так вести, — это не будет смешно или сексуально. — Лиам сглатывает и прочищает голову. Сложно представить что-то, включающее Тео и не являющееся сексуальным. — Это будет больно, кроваво, и чудовищно, и… — Лиам пытается вспомнить худшие пытки в «Пиле», чтобы использовать их против Тео, но его мозг сейчас работает крайне медленно и все, о чем он думает, — это лампа в его подвале. Не говори «лампа», Лиам, не говори это! — И… и я сломаю тебе шею клыками, и буду наслаждаться этим, и…       — Конечно, будешь.       — И кости в твоей шее треснут, так что перестань ухмыляться! — Если бы он мог крикнуть и зарычать, как ему хочется, Тео впечатлился бы сильнее и не выглядел бы до сих пор таким флиртующим, Лиам в этом уверен. Но Мейсон уже украл из кафе ложку — официанты не должны поймать его выкрикивающим угрозы людям, особенно Тео: он похож на идеальную жертву — с его голубыми глазами, его синей футболкой и всеми его злобными планами, глубоко похороненными под его отчетливыми мускулами. — И тогда ты умрешь, а мои глаза даже не станут голубыми, потому что ты совсем не невинный.       — Они уже голубые, — говорит Тео, и Лиам хмурится.       — Что?       — Твои глаза, — поясняет Тео. Он и раньше смотрел в них, но теперь Лиам чувствует, что он смотрит в них еще сильнее. Не смей сейчас краснеть. — Они голубые. В смысле, очень.       — Да, я знаю, — подтверждает он, потому что разумеется, так оно и есть. — А еще они симпатичные. Я имею в виду, ты так вчера сказал. — Лиам прочищает горло, исчезая под столом, чтобы набрать молекул кислорода, в которых он отчаянно нуждается. — Но я говорю не о моих основных глазах, а о других. О сверхъестественных.       — А что с ними?       Когда Лиам снова садится прямо, Тео выглядит озадаченным.       — Ну, как ты явно уже знаешь, они могут быть золотыми, красными или…       — Или никакими, — обрывает его Тео, нахмурившись. — Золотые для беты и красные для альфы.       — И голубые, если ты убил невинного, — медленно и с сомнением продолжает Лиам. — Серьезно, ты даже этого не знаешь? Но тогда что ты знаешь, они вообще вас чему-нибудь учат? — Честное слово, это так безответственно — выпускать всех этих горячих охотников на волю, даже не рассказав им всего об оборотнях. Разумеется, их очень легко похитить. — Пожалуйста, я могу с кем-нибудь поговорить? С твоим профессором-охотником или вроде того? О, подожди, только не говори мне, что ты самоучка. Вот почему ты отстой.       — Я не самоучка, — оборонительно и слегка обиженно говорит Тео, скрещивая руки.       — О, правда? — Лиам спрашивает просто так, поскольку его сердцебиение не дрогнуло.       — Да. Они не профессора, но их довольно много. Они просто… это все равно бесполезно. Красные для альфы и золотые для беты — этого достаточно, чтобы понять вашу силу. — Тео незаинтересованно пожимает плечами. — Остальное бесполезно.       — Они просто ленивые мудаки. Я рад, что им не платят за то, что они вас учат, — настаивает Лиам, потому что серьезно — сколько оборотней им нужно заколоть, если у них даже нет времени на то, чтобы упомянуть еще один цвет? — Итак, чего ты на самом деле хочешь? Я серьезно, в этот раз я действительно надеру тебе задницу, если ты попробуешь что-нибудь выкинуть. Особенно когда здесь мои друзья. Если ты хотя бы приблизишься к ним, я…       — Что, в этот раз используешь на мне люстру? — весело фыркает Тео. Лиаму не весело.       — Я серьезно, я выдеру тебе глаза когтями. — Ему не удалось сказать это так же мирно, как Кори, но тот факт, что у него в самом деле есть когти, компенсирует это. Он чувствует, что Тео немного напрягся, пусть даже он до сих пор выглядит невпечатленным.       — Нет, не выдерешь — тебе нравятся мои глаза.       — Да, вот именно. Они мне нравятся, и я буду держать их на своем столе, если ты тронешь моих дру…       — Не трону. — Тео не лжет, но Лиам продолжает смотреть на него настороженно. — Они все равно люди. И я здесь не для того, чтобы… навредить кому-нибудь. Человеку или нет.       — Тогда для чего ты здесь? — в энный раз спрашивает Лиам. Может, теперь он наконец-то получит ответ.       Тео вздыхает и молча отводит взгляд.       Ну замечательно, теперь они просто будут сидеть здесь без разговоров. Почему бы и нет. Не то чтобы Лиаму больше некуда пойти и нечего поделать — его ждут люди, которые никогда не протыкали его ножом. А он просто целый день будет сидеть здесь, ничего не делая, с мистером-я-ничего-не-знаю-об-оборотнях-но-все-равно-с-удовольствием-нападаю-на-них. Почему бы и нет.       — В общем, — наконец-то произносит Тео, и Лиам приподнимает брови. — Возможно, я ошибался.       — Ясное дело. Только дурак будет заказывать вместе с пиццей диетическую колу, — быстро соглашается Лиам, но Тео выглядит озадаченным, потому что в наши дни никто не признает свои ошибки. — Ладно, пей хоть моющее средство, если хочешь, мне без разницы. Ошибался насчет чего?       Тео прочищает горло, не спеша отвечать. Лиам чувствует себя невероятно зрелым и спокойным из-за того, что не переворачивает стол, как отчасти хочет. Ожидание изнуряет — ему прямо сейчас нужно узнать, что планировал сделать этот чудик в спортивных штанах. Никто не заставляет свою задницу так выглядеть без всяких скрытых мотивов.       — Насчет того, что ты опасен и все такое? — наконец-то говорит Тео, и его голос звучит неуверенно. И лучше бы ему правда быть неуверенным, потому что Лиам — самое опасное создание, которое когда-либо существовало.       — Я опасен, — прямо заявляет он, сделав опасное лицо и показав свои опасные зубы. Он моментально жалеет об этом, потому что он наверняка выглядит глупо, когда вот так обнажает свои человеческие зубы: они совсем не острые и не такие ослепительно белые, как у Тео, — но он не может показать свои клыки, пока они окружены свидетелями. К счастью, Тео, похоже, слишком потерян в собственных мыслях, чтобы заметить его провальную попытку выглядеть опасным.       — Я рассказал им, что случилось, — о том, как ты отпустил меня и купил мне пиццу, а они отговорились обычными словами — что это не имеет значения, что ты не можешь себя контролировать и все такое. Но даже когда они показывали мне фотографии, я продолжал видеть, как ты угрожаешь мне лампой, даже не включив максимальную мощность, и насколько не опасно это выглядело. В смысле, то, что разорвало на куски тела на фотографиях, как минимум выбрало бы максимальную интенсивность, верно? Я так думаю. — Лиам сейчас совершенно не следует за его мыслью. — Так что, не знаю, может быть, ты никого не убьешь? Ни в следующее полнолуние, ни в то, которое будет после него? Даже если ты потеряешь контроль, ты просто будешь… подсвечивать людей.       — Ты пугающе одержим этой лампой, — заключает Лиам. Он психологически травмировал его этой пыткой — неплохо для неопасного.       — Так что да, я рад, что не убил тебя, — продолжает Тео, по-прежнему игнорируя его. Разговоры с другими разумными существами работают не так — что он делает обычно, говорит сам с собой в зеркале? Поэтому он привык не признавать реальные ответы? Лиам бы не удивился. — Может, мы могли бы встречаться?       Вот теперь Лиам уверен, что Тео не знает, как работают разговоры.       — Что?! — выдыхает он, совершенно опешив. В каком смысле встречаться? Как можно перейти от «я рад, что не убил тебя» к «давай встречаться»? Насколько сильными у тебя должны быть ноги, чтобы перепрыгнуть огромную пропасть между этими двумя предложениями? У Тео довольно мускулистые ноги, честно говоря, по крайней мере, насколько Лиам может видеть сквозь мягкую ткань его спортивных штанов, но все равно — даже оборотень не может прыгнуть так далеко.       — Встречаться, — слегка неловко повторяет Тео, нервно постукивая пальцами по столу. Он выглядит мило, но он выглядел так же, когда заманивал Лиама в темный переулок, чтобы пырнуть его ножом. — Раз уж мы друг друга не убили, и ты сказал, что я горячий, а я сказал, что твои глаза симпатичные, так что…       — Да, но ты ударил меня ножом, — напоминает ему Лиам с тем же возмущением, какое он сейчас чувствует. — Чтобы убить меня. В смысле, полностью закончить мою жизнь: моим друзьям пришлось бы прийти на мои похороны, моя мама бы плакала на моем гробу. Мы не можем просто… начать встречаться? Это не… — Лиам ошеломленно качает головой. — В одну минуту ты хочешь убить меня, а секунду спустя — встречаться со мной? Нет, это ненормально, мы не можем просто взять и встречаться. Что если это вообще не отношения, а просто еще одна воображаемая собака, а? И прежде чем я что-то пойму, ты подожжешь мен…       — Это не так. Ты же можешь слышать мое сердцебиение.       Лиам знает, что он может, и он уже это делает, если быть честным, но это не меняет того факта, что этот парень пырнул его ножом меньше, чем двадцать четыре часа назад. Что это будет за нездоровый способ начать отношения? Ты должен бояться, что твой парень ударит тебя в спину, изменив тебе или что-то вроде того, но не буквально пырнет тебя кинжалом, покрытым волчьим аконитом. Не-а, у Лиама для этого слишком силен инстинкт самосохранения.       — Это все еще ненормально, — твердо настаивает он, и его достоинство громко ему аплодирует. — Я не буду с тобой встречаться.       — Ладно, — пожимает плечами Тео, сразу же поднимаясь на ноги. Ну, это было просто. Совсем никакого упорства. — Я все равно просто предложил, — добавляет он. Он выглядит настолько не расстроенным отказом Лиама, что исходящий от него запах стыда кажется странно неуместным. — Я не планировал это или что-то такое, просто увидел тебя здесь, и мне пришла в голову идея. Я даже не знаю, хотел ли я действительно с тобой встречаться. Я бы, наверное, передумал, если бы ты согласился, так что. Так даже лучше. Пока.       Тео поворачивается и начинает уходить прочь, и Лиам не знает, в чем дело — в запахе разочарования, который он чувствует, или в прекрасном виде, который ему сейчас открывается на его великолепную задницу, — но он готов остановить его, потому что ладно, может, они пока не могут встречаться, но как насчет потусоваться немного? Ему не обязательно вот так убегать, обидевшись, — существует середина между «встречаться» и «больше никогда друг друга не видеть». С губ Лиама чуть было не срывается «подожди», но тут у него в кармане жужжит телефон и отвлекает его. Вытащив его, Лиам еще секунду сомневается, наблюдая, как Тео и его спортивные штаны уходят прочь.       Что ж, он действительно ударил его ножом, в конце концов. Может быть, так даже лучше, как сказал Тео.       Лиам со странным чувством в животе смотрит, как он исчезает за углом в конце дороги, а потом опускает взгляд на экран своего телефона.       От Скотта. Получено: «Ты правда сказал Мейсону, что я толстый?»