Des profondeurs de la mer

      К закату море успокоилось, и Маринетт отправилась на пляж. Песок был влажный, покрыт морским мусором: водорослями, рачками и ракушками. Маринетт как раз собирала раковины, думая сделать аппликацию. Она походила по пляжу туда и обратно, потом решила зайти чуть подальше. Там, если пройти немного вперед, был дикий пляж. В основном там были огромные гладкие валуны, поросшие морским мхом, скалистый берег и не никаких волнорезов. Рядом, по рассказам местных, была естественная пещера, куда частенько убегали парочки подростков. Здесь была своя романтика и представления о лучшем свидании. Хотя, наверное, это воспринималось так же, как и у них, в Париже, поцелуи на заднем ряду кинотеатра, торопливое пыхтение в автомобиле со слегка опущенным стеклом. Маринетт не была особенной в этом плане, хоть и мечтала она о возвышенном и прекрасном, но жизнь протекала так же рутинно, как и у всех. Наверное, в этом была своя прелесть, как и разочарование. Ее первый поцелуй не произошел под луной в свете огней Эйфелевой башни, первое свидание не проходило в ресторане, где ей расточали комплименты и глаза сравнивали со звездами, и первый раз ее не случился на постели, усыпанной лепестками роз… Да чего уж, свадьба тоже была далека от диснеевских канонов.       И вот сейчас, стоя спиной к той самой пещере с пакетом раковин и морских ежей, Маринетт смотрела на алый закат, как небо растворялось в воде, что и не скажешь даже, где проходит их граница, где море касается небосвода, и где небеса: снизу или сверху.       Маринетт дышала полной грудью, вдыхая в себя запах морского бриза. Ветер слегка приподнимал ее сколотые на крабик волосы, шевелил подол сарафана, но приятно холодил разгоряченную за день кожу.       Маринетт готова была простоять здесь хоть всю свою жизнь; здесь, в этом месте, ее душа была спокойна, — среди людей или скалистого берега, на шумной ярмарочной площади или у кромки воды. Главное — здесь, в этих местах, подальше от грязного, пропитанного смогом города, шумных, не спящих улиц, грубости и жадности. А тут и люди были другие, и воздух чище; дышалось легко, и из головы исчезали все переживания. Потом, обо всем можно подумать потом, когда рай останется далеко позади, когда она вновь вернется в городскую суету, вот только тогда она и подумает о земном, а сейчас только о прекрасном закате и первых тусклых звездочках высоко над головой.       Но все же лучше уйти сейчас. В темноте лазить по скользким камням совсем не хотелось. Прикрыв на секунду глаза, Маринетт уже собралась уходить, как из пещеры послышался громкий всплеск и слабый стон, явно принадлежащий человеку.       Маринетт торопливо обернулась, чуть не поскользнувшись на скользком камне. — Кто здесь? — испуганно спросила она в полутьму.       Но только шумели волны, кричали в небе чайки, и никаких голосов людей не было рядом. — Отзовитесь. С вами все в порядке?       Ответом ей снова послужила тишина.       Маринетт понимала, что уже не сможет уйти просто так, не убедившись, что там никого нет и никому не нужна помощь. Да, было волнительно, но не страшно — нет. Маринетт сделала осторожный шаг внутрь, еще один. Обзор преграждал большой валун. Чтобы обойти его, нужно было спуститься вниз по мокрым камням, лежащим под наклоном. Обычно прилив не доходил до пещеры, но затопил ее сейчас, во время шторма. Может, кто-то был здесь и пострадал?       Маринетт должна была убедиться. Она быстро преодолела все препятствия, спустилась в пещерную низину, обогнула камень и…       Пакет выпал из ослабевших пальцев, когда она увидела существо перед собой.       Первое, за что зацепился взгляд, был длинный черный хвост. Большой хвостовой плавник был придавлен камнями. Вода под ними была розоватой, что свидетельствовало о ранении. И все бы ничего, подумаешь, рыбу выбросило на берег, но вот рыбой это существо определенно не было. Еще плавники были повыше в той части хвоста, где он переходил в тело. Эти плавники чем-то напоминали плавники крылатки.*       Вторая часть была совершенно точно человеческой. Существо лежало в глубокой луже, в своеобразной низменности, наполненной морской водой. Но воды было слишком мало, чтобы целиком скрыть Это. Маринетт скользнула взглядом дальше: сломанный гребень на спине, наверное, точно такой же, как у той рыбы, какую видела Маринетт накануне; руки, хоть и человеческие с виду, но с такими же плавниковыми наростами, явно тоньше, чем плотный, мощный спиновой и те, что были на хвосте.       И… святая Мария! У этого существа были волосы. Обычные, человеческие волосы. Светлые, теплого пшеничного оттенка. Если бы Маринетт увидела только его макушку, она приняла бы его за человека и, не раздумывая, бросилась ему на помощь. Возможно, она даже не сразу бы обратила внимания на странные уши, так похожие на эльфийские или кошачьи: черные, длинные, заостренные к концам.       Тело, ту часть, что могла видеть Маринетт, так же покрывала местами чешуя. Но и человеческая кожа у него была…       Существо лежало на животе, пытаясь слабо шевелить хвостом и выбраться из ловушки. Но, судя по всему, завал был слишком тяжелым и при шевелении причинял ему огромную боль. Да и перебитый гребень явно не добавлял приятных ощущений.       Услышав грохот ударившегося о камни пакета с раковинами, существо замерло и медленно повернуло голову на звук.       Большие изумрудного цвета глаза вперились в Маринетт предупреждающе, но девушка успела заметить отголоски страха, промелькнувшие в самой их глубине. Верхняя часть лица была черного цвета, будто маска, закрывающая лицо. Зеленые глаза особенно выделялись своим ярким цветом на таком фоне.       Существо смотрело на Маринетт. Они замерли, оба растерянные и оба не знающие, что предпринять. Но вдруг, наконец, черные до локтя руки показались из воды; они уперлись в камни, и существо попробовало приподняться, одновременно с этим еще раз дернув хвостом. Но ничего, кроме резкого хруста и стона боли, ему это не принесло, а вода, вытекающая из-под камней, окрасилась в розовый только обильнее. — Тебе же больно… — с такой явной жалостью в голосе прошептала Маринетт. — Остановись… пожалуйста, перестань…       Существо и правда замерло и снова уставилось на нее. — Я… я не обижу тебя. Правда, — на выдохе сказала Маринетт. Она и сама не узнавала свой голос. Почему в нем звучало столько слез и в груди все сдавило от волнения?       Она присела на корточки и подняла руки ладонями к амфибии. — Видишь? У меня ничего нет. Я просто помогу тебе освободиться и добраться до моря. Обещаю…       Существо сверлило ее прищуренным взглядом, явно не доверяя. Маринетт не знала, понимает ли оно ее или же просто не желает отвечать. Но, увидев, как его руки расслабляются, и грудью (явно мужской) оно снова опускается на камни, Маринетт приняла это за согласие. Но с другой стороны у него не было выбора, ведь явно выбраться самостоятельно оно не могло. — Спасибо, — искренне сказала Маринетт. Она нащупала низ сарафана и без сожаления рванула ткань. Существо дернулось на звук, снова причиняя себе боль. — Нет-нет! — поспешила успокоить его Маринетт. — Я хочу зафиксировать тебе плавник на спине. Он… сломан у тебя, срастется ведь неправильно, и ты, наверное, тогда не сможешь плавать?       Оно… он, скорее, спорить не пожелал, как и высказывать свой протест ее действиям. Маринетт и самой было страшно. Костяные наросты на пальцах, похожие на когти, доверия не внушали, вон уже оставили на твердом камне какие борозды, как не внушали доверия и виднеющиеся из пасти острые клыки, когда существо приоткрывало рот.       Подойдя к нему ближе, Маринетт смогла увидеть царапины на спине, видимо, русал поранился о камни, когда волна занесла его в пещеру. Порезы были разные: совсем крохотные и глубокие. Зеленоватые жабры были на боку, там, где у человека ребра, и на шее, но те, что на шее, сейчас были закрыты. Межреберные жаберные щели будто бы были живыми, по краю была тончайшая полупрозрачная зеленоватая пленочка — именно она регулировала открытие и закрытие жаберных щелей, — вода шевелила ее, что казалось, будто она шевелится сама по себе.       Маринетт открыла рот от удивления, задержав взгляд на таком странном зрелище, но, поймав прищуренный враждебный взгляд, быстро взяла себя в руки.       Она смогла сообразить, как зафиксировать рыбий плавник, на ощупь действительно больше походящий на кость, крепко обмотала самодельный бинт из подола светлого сарафана и только потом принялась разгребать завал, высвобождая хвост.       Все это время существо молчало, только внимательно следило за всеми ее движениями, ожидая подвоха. Маринетт понимала его страх. Окажись на ее месте кто-то другой, наверняка он бы пленил это прекрасное существо, решив на нем заработать.       А существо действительно было прекрасно. Его нельзя было назвать красивым по представлениям людей о красоте. Обычно представляя себе русалку, люди чаще всего рисуют образ прекрасной девушки с длинными волосами, и чарующим голосом, и лицом, словно у богини. И даже если русалка мужского пола, то и он должен быть непременно с лицом и фигурой Аполлона. Как же иначе?       Но существо перед ней было хоть и сильным (Маринетт отчетливо видела отлично развитую мускулатуру, мощный хвост, скорее всего способный пришибить ее, и действительно густые волосы), но его нельзя было назвать красивым по всем человеческим понятиям.       Но для Маринетт он был подобно сбывшейся мечте; той, о которой мечтаешь уже так давно, что уже почти не веришь, что когда-то сможешь её достичь, а, столкнувшись с ней нос к носу, пытаешься убедить себя в том, что это просто сон, очередная пустая фантазия. Маринетт не была уверена, не спит ли она. Но боль в пояснице от перетаскивания тяжелых камней была реальной, не придуманной. Да и палец на ноге слегка пульсировал от боли, когда она случайно ударилась им об один из валунов. — Вот и все… — тихо сказала Маринетт, откатывая прочь самый тяжелый камень. Существо снова резко шевельнулось, переворачиваясь на спину и тут же садясь. Теперь Маринетт дернулась прочь от страха. Отпрянула, ударившись пятой точкой о скользкие камни, и сползла по ним немного вниз, скрючившись в нелепой позе с подтянутыми к груди коленями.       Они снова смотрели друг на друга, не зная, что же делать дальше. Существо не отводило от нее взгляда, видимо, опасаясь нападения с ее стороны, хотя и Маринетт боялась отвернуться ровно по той же причине.       Но не будут же они сидеть так вечность, правда же? — Давай вернем тебя домой, хорошо? — нервно улыбнулась Маринетт, протянув существу руку для рукопожатия. Она сама не знала, зачем это делает; существо смотрело на ее руку с явным непониманием и, наверное, всерьез недоумевало, зачем она предлагает ему откусить собственную конечность.       Маринетт вздохнула, опуская руку и, оттолкнувшись ладонями от камней, встала на ноги.       Существо все так же пристально следило за ней. — Мне… мне нужно подумать, как тебя перетащить… — задумчиво пробормотала Маринетт. Было бы прекрасно найти какую-нибудь большую тряпку, чтобы дотащить его, но где такую взять? А еще силу бодибилдера в себе, чтобы протащить эту амфибию такое большое расстояние. — Может, ты сможешь доползти, а я буду тебе помогать?       Существо мотнуло головой, впервые теряя ее из поля зрения, и… подчинилось. Он опирался на локти, цеплялся когтистыми пальцами за камни, подтягивая сильное тело вперед. Маринетт помогала, когда нужно было преодолеть какую-то высокую преграду: хваталась за его руки и тянула вверх или наоборот помогала закинуть наверх хвост. Тяжелый, к слову, хвост. Было видно, что существу не нравилось, что его трогают, но терпело, понимая, что по-другому не получится или получится, но выйдет дольше. Означало ли это, что он обладал разумом?       Часа полтора ушло, чтобы преодолеть, казалось бы, короткое расстояние до воды. Уже давно стемнело, Маринетт почти ничего не видела дальше собственной руки, а уж существо и вовсе терялось своей темной окраской.       Когда они, наконец, добрались до песчаной части пляжа, чуть-чуть не доставая до воды, существо замерло, уткнулось лицом в согнутые перед собой руки и тяжело задышало.       Маринетт испугалась, что он задыхается, ведь он уже довольно давно без воды, но никто не может прожить без дыхания так долго, и, наверное, причина его промедления была в другом — он просто устал. Маринетт тоже устала, но, пока в крови играл адреналин, она не чувствовала этого. Однако, стоит только ей расслабиться, как она почувствует, что руки и ноги гудят от перенапряжения. В конце концов, она просто хрупкая домашняя девочка и ничего тяжелее ребенка весом не больше двадцати килограмм никогда в жизни не поднимала. А у этого существа один хвост по ощущениям весил целую тону.       Амфибия вытянулась на песке, и Маринетт смогла оценить её размер. Может, метра два, может, чуть больше. Разумеется, считала она вместе с хвостовым плавником, который она обернула в пакет из-под ракушек, чтобы в рану не попадал песок. — Давай, — подбодрила его Маринетт, не решаясь прикоснуться, — немного осталось. Еще чуть-чуть — и будешь дома.       Русал поднял голову, посмотрев на нее. Маринетт увидела, что в темноте его глаза светились, как и кожа, которую Маринетт принимала за человеческую. Он словно был лампочкой, неяркой, совсем тусклой, но светящейся и настоящей. Наверное, природа так позаботилась о том, чтобы под водой он мог ориентироваться в темноте… — Ты удивительный… — выдохнула Маринетт, не сразу поняв, что озвучила свои мысли вслух.       А существо вдруг… усмехнулось. Совсем по-человечески, будто… понимало. — Как твое имя? — спросил он. Глубокий бархатистый голос… он был немного шелестящий и какой-то хриплый, будто существо впервые что-то говорило вслух. Наверное, под водой они общаются по-другому? Киты, вон, поют, а русалки тоже, вроде, поют. Легенды ведь берутся откуда-то… — Ма-маринетт, — заикнулась она. — А ты?       Но существо не ответило, будто тот короткий вопрос был его пределом. Он снова напряг тело и пополз к воде.       Маринетт не знала, нужна ли ему теперь помощь, поэтому она осталась на берегу, но, правда успела сдернуть с хвоста свой пакет, рваный и с пятнами крови на внутренней стороне. Но это было ничего.       Уже ничего.       Это прекрасное создание успешно скрылось в воде, и всего за каких-то пару мгновений оказалось так далеко от берега… Затем оно выпрыгнуло на поверхность, так знакомо перекувырнувшись, а через пару секунд снова оказалось неподалеку, высунулось из воды по грудь и, подняв руку вверх, помахало ей.       Маринетт не смогла сдержать счастливой улыбки и не помахать ему в ответ.