***
Маринетт крутила педали на арендованном велосипеде, проезжая по утесу вдоль моря. Дорогу ей освещал фонарик, встроенный в велосипед, а колокольчик весело позвякивал, оповещая запоздавших прохожих, что нужно уступить дорогу. Отсюда с высоты было хорошо видно море. Сегодня небо было чистым, усыпанное звездами и освещенное убывающей луной; было легко угадать неровные шероховатости, будто мазки на холсте — так волны медленно двигались к берегу. Маринетт остановилась, опустив ногу на землю. Она обвела горизонт медленным взглядом. Потом, немного подумав, достала из корзины впереди фотоаппарат, настроила ночную съемку и сделала пару кадров. Потом увеличила дальность, там, откуда она приехала, обрыв выступал немного вперед. С той скалы по легенде сбросилась первая Невеста. Сейчас он был освещен, с утра там установили площадку и заменили лампочки на фонарных столбах, развесили по парапету гирлянды и теперь издалека они смотрелись весело подмигивающими самыми разными цветами светлячками. Маринетт сфотографировала скалу с этого ракурса, немного поменяла его, захватив и кусочек неба, после чего, опустив камеру, захватила в кадр бьющие внизу волны. Маринетт покрутила колесико, просматривая сделанные снимки. Начала с концерта, сразу удаляя неудачные, и мысленно отмечая понравившиеся. Она уже представляла, что сюда можно добавить, а что убрать, чтобы фотография ожила, заиграла красками, чтобы увидевший ее почувствовал себя частью происходящего и даже мог бы услышать звучание этой песни. Потом она дошла и до тех снимков, которые сделала только что. Да, пожалуй, надо было взять с собой другой объектив. Этот никуда не годился для ночной съемки без дополнительного освещения. Но она ведь не думала, что решит поснимать ночные пейзажи? Вздохнув, Маринетт еще перелистнула пару кадров, думая, что стоит повторить это завтра, если погода будет такой же удачной. Но вдруг… Маринетт вернулась к предыдущему кадру, который так быстро пролистнула. Там в воде был какой-то странный зеленоватый блик. Будто что-то светилось под водой, таким мягким ровным светом. Маринетт бросила взгляд на воду, провела по ней медленным взглядом. Потом снова переключилась в режим съемки и сделала тот же самый кадр еще раз. Но на новом кадре этого странного блика уже не было. Только темные волны, слегка задетые лунным светом.4
16 августа 2018 г. в 20:28
Гуляя по берегу, Маринетт все время бросала взгляд на горизонт. Один раз, когда из воды вынырнул дельфин, сердце Маринетт замерло, но она тут же выдохнула от разочарования, поняв, что это совсем не то, что она ожидала увидеть.
Она бродила по берегу туда-сюда, даже снова ходила к той пещере. Собрала там рассыпанные накануне ракушки, нашла несколько черных гладких чешуек. На солнце они отливали зеленым. Маринетт даже сунула одну под воду, чтобы увидеть, как заиграли зеленые переливы совершенно другими красками. Наверное, когда эта чешуйка была частью хвоста, то и переливалась совсем иначе, была частью одного ансамбля, создавала нечто поразительное, а сейчас, в ее руках, стала просто блестящей безделушкой, но дорогой сердцу, доказательством того, что все это ей не приснилось, и она ничего не выдумала.
Маринетт вздохнула, бросила еще один тоскливый взгляд на горизонт и поплелась обратно к дому. Надо было вымыть ноги от песка и собираться на концерт. Второй раз пропустить его было просто нельзя.
Она надела легкое ситцевое платье и тонкую кофту, закрывающую только руки и спину до лопаток. На шее опять висел любимый фотоаппарат. Когда она добралась до площади, где располагалась сцена, концерт еще не начался, но люди уже собрались. Давки не создавалось. Люди просто стояли в ожидании начала представления. И места было достаточно, чтобы потанцевать или при желании перейти куда-то еще. Только у самой сцены плотной кучкой стояли поклонники музыкантов в ожидании местных знаменитей. Маринетт заняла место недалеко от сцены по центру, чтобы ракурс был хорошим для съемки и свет софитов не слишком засветил бы кадр.
Первыми заиграли басы, затем вступила соло-гитара, после запела вокалистка — миниатюрная девчушка блондинка с несколькими выкрашенными в розовый прядками. Наверное, это была такая фишка у группы, что волосы участников были цветами каких-то экзотических оттенков. Высокого парня с чубчиком светлых волос на темной шевелюре Маринетт тоже не знала. Он был высоким, широкоплечим и с узкими бедрами, обтянутыми в узкие джинсы. Такая себе атлетического типа фигура. Маринетт раньше нравились такие. Парень играл на бас-гитаре и был ближе к ней, чем Лука.
Джулека вступила на своих ударных последней, но одновременно с первым ударом по металлическим тарелкам в небо посыпались искры фейерверка. Толпа загудела, заулюлюкала, подпевая песне. Маринетт даже узнала ее. Популярная песня, но переделанная этой группой под рок-версию. Было в этом что-то драйвовое, заряжающее позитивом.
На протяжении всего выступления ребят с лица Маринетт не сходила легкая улыбка. Она щелкала камерой, делая снимки один за одним. Надо бы взять у ребят адрес электронной почты и отправить самые удачные фото на память о себе, когда она уедет.
— Ну, как тебе? — поинтересовался Лука, когда их группа закончила свою программу, и он нашел ее за столиком недалеко от сцены.
— О! Это было… здорово! — восхитилась Маринетт. — Вы чудесно играете! Спасибо, что позвали на свой концерт.
— Да не стоит, — смущенный похвалой, улыбнулся Лука. — Тебе спасибо, что пришла. Я, если честно, не надеялся.
— Почему? — удивленно вскинула брови Дюпен-Чен.
— Ну… ты ведь парижанка. Знаешь, городская, наверное, гордая очень…
Маринетт уже была готова обидеться за такую нелестную оценку, но Лука быстро добавил:
— Я был не прав. Ты очень милая девушка.
Щеки Маринетт вспыхнули от похвалы, как у глупой школьницы, но она хихикнула, скрыв волнение за яркой эмоцией.
— Что ж, спасибо. Ты тоже совсем не деревенский увалень, а крутой парень.
Они вместе посмеялись.
— Присаживайся, — предложила Маринетт.
Лука сел напротив.
— Твоя сестра очень талантливая, — призналась она.
— Да. Она чувствует ритм, — кивнул Куфен.
— Хорошее качество для ударника.
— Несомненно.
Они ненадолго замолчали.
— А ты… ты надолго в наших местах? — вдруг спросил Лука совсем другим тоном.
— Думаю, до осени, — пожала плечами Маринетт. — Моя бабушка умерла, и я здесь, чтобы продать ее дом.
— Сочувствую, — искренне сказал Лука. — Но… зачем его продавать? Приезжала бы сюда…
— Ну… я не какая-то там богачка, как бы ты ни думал обо мне, — Маринетт снова хихикнула. — Оплачивать этот дом я не могу. И переехать сюда тоже. Париж — мой дом.
— Понимаю, — вздохнул Лука. — Я тоже хочу жить в Париже. Это моя мечта.
— Надеюсь, у тебя все получится, — улыбнулась Маринетт и получила в ответ точно такую же улыбку.