Когда порвалась последняя струна

Скрип-скрип. Будто кто-то открывает и закрывает несмазанную дверь. Это уже стало мне привычным — в моем домике как раз такая дверь. А дергают ее, уж поверьте, по сто раз на дню. Обычно такой звук вывел бы меня из себя, но не сейчас. В данный момент я был абсолютно спокоен — пролети у меня над головой летающая тарелка с разумным осьминогами, я бы и глазом не моргнул. Ветерок ласково облизал мое лицо, смывая маску жары. Солнце хитро блеснуло лучами, звставляя щуриться и отводить взгляд. Обычно я не люблю, когда свет слепит, но сейчас это казалось даже приятно. Хотелось окунуться в лучи дневного светила, вобрать в себя заряд энергии. Ну и загореть тоже не мешало бы… Скр-скр. Забавно. Кузнечики издают такой же звук. А тут их просто море. Иногда кажется, что их больше, чем песчинок на пляже. Но поймать хоть одного в доказательство сможет, пожалуй, только рыжая ракета и сам Господь Бог. Обычно я дико бешусь, когда эти надоедливые насекомые начинают свои концерты под моим окном, но только не сейчас. В это мгновение я готов был пойти на выступление кузнечиков, готов был часами вслушиваться в их стрекот, вычленяя звуки и разгадывая тайну их языка. Она подошла тихо, совсем незаметно, и ласково положила руку на плечо. Я понял ее без слов, обернулся и взял из ее бледных рук рисунок. Сердце сжалось, а затем учащенно забилось, когда мой мозг начал считывать контуры, преобразовывать их в информацию. Это был я. И она. Я хотел сказать «мы», я отдал бы всю свою жизнь за это… Но не мог. Там не было нас. Лишь я и она. Вот он, обрыв. Что дальше? Новое существование или сумрак? И зазвучит ли там музыка жизни? Сможет ли кузнечик там дать свой концерт? Я сжал ее кисть. Солнце слепило глаза, а ветер еле дул. Но ее карандаш уже не бегал по бумаге. Она закончила. А я… Я закончился…