* * *
Момент рождения ребенка Вэй Усянь благополучно проспал на операционном столе, а первым, кого он увидел, проснувшись, оказался бледный Лань Чжань. — Как ты? — голос мужа был сиплым, будто тот плакал или долго кричал. — Не знаю, — честно ответил он, но заметив, как брови Лань Чжаня неумолимо сходятся к переносице, поправился: — Уже лучше! Кто у нас? — Девочка, — Лань Чжань бросил хмуриться, но тревожно смотреть на него не перестал. — Ты уже сказал всем, как ее зовут? — Брат сказал. — Ты оставил ее одну?! — Вэй Усянь попытался было подняться с больничной кровати, но Лань Чжань его придержал, не позволяя творить глупостей. — Там сейчас не протолкнуться. Отец и мама, дядя, брат с супругом и детьми… — Ваш клан что, захватил больницу? — удивленно хмыкнул он. — Еще Цзян Чэн с семьей, твоя мама с отчимом. Не видел его, но Вэнь Нин тоже тут, — Лань Чжань, как всегда, абсолютно не шутил. — Серьезно, кто впустил всех этих людей? — Сестра Вэнь Нина, кажется. — Я с ней поговорю, — пообещал Вэй Усянь, зевая. — Потом. Пока эта толпа не нагрянула, посплю еще чуть-чуть. — Отдыхай, — шепнул Лань Чжань, подтыкая одеяло.* * *
Вэй Усянь сам выбирал имена своим будущим детям, впрочем, мнение Лань Чжаня он тоже спросил. «Как скажешь», — было ему единственным ответом. Вэй Усянь думал, что улыбка малышки будет такой же милой и трогательной, как свет маленького светлячка. И вот Лань Сяоин исполнилось уже пять месяцев, а она так и не улыбнулась. — Лань Чжань, может, что-то не так? Как думаешь? — обеспокоенно спросил он, вглядываясь в личико серьезно рассматривающей его дочери. — Все хорошо. Она довольна, — подойдя к ним, заключил Лань Чжань. Вэй Усянь каждый раз поражался этой способности мужа точно определять состояние младенца. Мимика Сяоин была столь же невыразительной, как и у Лань Чжаня, и это было постоянным источником тревог Вэй Ина, доводя его до паники мыслью о том, что малышка так и не научится улыбаться. Он был уверен в том, что его дети будут шумными и веселыми. Однако Лань Сяоин разбила все его представления о нормальном поведении детей и в частности младенцев: она не плакала, ничего не требовала, не орала, даже не гулила. Вэй Усянь совершенно не понимал, когда и что ей нужно, тогда как Лань Чжань и его старший брат легко и просто, лишь взглянув на малышку, определяли все ее желания и потребности. — Мистика, — проворчал он, в который раз убеждаясь в полной неспособности определить желания своей дочери. Ученые утверждали, что у папы-омеги создается особая ментальная связь со своими детьми и что уж те-то точно знают, чего хочет их ребенок. Так вот, нет, клан Лань отличился и тут. Как и говорил когда-то Лань Чжань, их младенцы не пищали и вообще никак не раздражали. Первые месяцы Вэй Усянь в панике проверял дочь чуть ли не каждые тридцать минут, потому как та вела себя нетипично тихо. Связь образовалась у дочери с отцом-альфой, вот те друг друга понимали по одному только взгляду. Лань Чжань сразу мог сказать, мокрый ли подгузник, хочет ли дочь кушать или у нее болит животик. Истерить и плакать хотелось Вэй Усяню. Прекрасная картина, которую он себе представлял о том, как он будет возиться с малышкой, рассыпалась на глазах. Дочь не очень-то шла ему на руки, и даже аура ее уклонялась от него. «Ты слишком шумный и активный», — объяснял это Лань Чжань. Вот уж своему отцу-альфе Сяоин позволяла таскать ее на руках, аура малышки льнула к Лань Чжаню, и тот, словно в кокон, заключал ее в собственную ауру, полностью защищая от внешнего воздействия. Вэй Усяню смотреть на это было очень обидно, ведь именно он ходил с огромным животом, терпел перепады настроения и прочие прелести. Да это был просто какой-то заговор представителей клана Лань в их доме! — Хочу еще одного ребенка! — заявил Вэй Ин, когда понял, что еще чуть-чуть, и его психика не выдержит постоянной тишины в их доме. — Нужно подождать два года, чтобы организм восстановился, — спокойно возразил Лань Чжань. — Нет, сейчас! Два года — это слишком долго. А так дети будут словно близнецы. Ты же меня любишь, Лань Чжань? Сделай мне приятное. Перечить ему Лань Чжань не умел совершенно, особенно если Вэй Усянь действительно чего-то хотел.* * *
Вторым был мальчик. Маленький дракончик Вэй Усяня — Лань Сяолун. И вот он-то оправдал все ожидания папочки: улыбался чуть ли не с первых недель, кричал и сучил ручками и ножками, требуя еды, внимания, сухой подгузник. С сынишкой Вэй Усяню удалось установить более тесный контакт, чем с дочерью, и желания Сяолуна не были загадкой для Вэй Ина. Зато от криков сына в ступор впадал Лань Чжань, совершено не понимая, что от него требуется. — Он хочет, чтобы ты взял его на руки, — пояснил Вэй Усянь, с любопытством наблюдая очередную попытку супруга наладить контакт с Сяолуном. — Хорошо, — отозвался Лань Чжань и, сосредоточенно хмуря брови, сунулся было к колыбели. Аура супруга, натыкаясь на подвижные язычки-лучики ауры сына, словно отступала. А стоило Сяолуну увидеть хмурое лицо папы, как тот начинал плакать. Отчего-то прекрасно ладивший с детьми в клане Лань Чжань был совершенно не способен наладить контакт с сыном. — Ты его пугаешь, — недовольно цокнул Вэй Усянь, впрочем, увидев по ауре, как расстроен неудачей муж, мягко погладил того по плечу. — Ничего, вот увидишь, подрастет Сяолун, и все изменится. Оставалось только порадоваться, что Сяоин никогда не плакала на его руках, иначе Вэй Ин точно бы не выдержал и разрыдался сам, а Лань Чжаню пришлось бы успокаивать и его самого, и дочь. Сяоин унаследовала от Лань Чжаня прозрачно-серые глаза, а вот непослушные волосы у нее были в точности как у Вэй Ина. Малышка отлично ладила с братиком, могла его успокоить и легко понимала. Прочие представители клана Лань у Сяолуна такой бурной реакции, как папа-альфа, не вызывали. Доктора в один голос утверждали, что с возрастом это пройдет, и такие перепады настроения в большей мере завязаны на конфликте аур. — А-Лун, не плачь. Папа вовсе не хотел тебя напугать, — мягко заворковал Вэй Усянь, и Сяолун затих, прислушиваясь к его голосу. — А-Ин вот совсем не боится. Дочь словно в подтверждение этих слов или от того, что прекрасно чувствовала, как Лань Чжань был расстроен новой неудачей, подошла к папе и взяла его за руку. Лань Чжань посмотрел на нее и, тихо вздохнув, поднял на руки. Их ауры столкнулись и легко смешались, отчего аура супруга моментально пришла в абсолютно нейтральное состояние.* * *
К четырем годам Сяолун перестал шарахаться от Лань Чжаня, но к тому времени в их отношениях раз и навсегда установились определенные границы. Лань Чжань лишний раз на сына не напирал, как и перестал проявлять вообще какую бы то ни было инициативу. Это Сяоин муж мог потрепать по волосам, взять на ручки или обнять. В руках Вэй Усяня же дочь словно деревенела и лишний раз не дергалась, позволяя себя тискать, но никак не стремясь нарваться на обнимашки папочки, тогда как Сяолун не слезал с его рук и коленей. Непоседливостью и улыбчивостью сын весь пошел в него, как и цветом темно-вишневых глаз. Впрочем чернильно-черный цвет шелковистых, послушных волос у него был от Лань Чжаня. Детей решено было отдавать в школу в один год, когда Сяолуну исполнится шесть, но уже сейчас они ходили заниматься вместе с малышами многочисленного клана Лань. — И как у вас успехи на занятиях дяди Лань Цижэня? — за ужином, когда за одним столом собралась вся их семья, поинтересовался Вэй Усянь. Старый ворчун не раз приходил к ним вместе с Сяолуном и отчитывал Вэй Усяня за ненадлежащее воспитание маленького Ланя. Хотя чаще такие визиты встречал на подлете Лань Чжань и принимал огонь дядиного негодования на себя. — А-Лун маленький и глупый, — спокойно констатировала Сяоин. — Не учит домашнее задание, поэтому учитель сердится. А у А-Луна не получается правильно пройти свое наказание: стойка на руках ему никак не дается. — Кто вообще придумал наказывать детей, заставляя их стоять на руках? — возмутился Вэй Усянь. — Папа, — с убийственной прямотой сдала отца Сяоин, но тут же попыталась оправдать непутевого родителя. — Это очень полезное упражнение! И его все-все делают, кроме А-Луна. — Оу… Лань Чжань, а до этого каким было наказание? — Стойка журавля, — невозмутимо ответил Лань Чжань. — А-Луну и эта стойка не дается, — нажаловалась Сяоин. — А-Ин ябеда, — надулся Сяолун. — Сам виноват, — вздернула носик дочь. — Надо больше тренироваться. А ты только в пруду карпов гонять и можешь. — Ну все, все, не ссорьтесь, — прервал Вэй Усянь набиравший обороты спор. — Учиться — это, конечно, хорошо, но и отдыхать иногда нужно. — Отдыхают после того, как все сделали, — аура Сяоин от недовольства и обиды заколыхалась. — Верно. Но когда не получается, надо сделать перерыв и попробовать еще раз позже. Ничего хорошего не выйдет, если заставлять себя. В ауре Сяоин Вэй Усянь отчетливо увидел несогласие дочери с его словами, но спорить с ним она не стала. Все же ланевское воспитание учило уважать старших, и если ее доводы были не приняты один раз, малышка отступала. Впрочем, и мнения своего упрямица не меняла, следуя императивам «ланевской религии» как и ее папа-альфа. Вот Сяолун был абсолютно нормальным ребенком, который не хотел заучивать нудные правила и до бесконечности тренироваться, разучивая стойку журавля. Конечно, Вэй Усянь не ругал сына за промахи, а Лань Чжань не лез со своими методами воспитания, за что Вэй Усянь был ему очень благодарен. Зато Лань Чжань учил Сяоин, и та охотно внимала любому его слову: для дочери не было большего авторитета, чем папа-альфа. Вэй Усянь много раз просил Лань Чжаня быть помягче с Сяоин и не наседать с учебой, чтобы малышка больше времени посвящала играм. — Ей нравится учиться, — непонимающе смотрел на него своими честными глазами Лань Чжань. Вэй Усянь с сожалением и паникой наблюдал, как Сяоин превращается в маленькую зашоренную копию Лань Чжаня. В какой-то момент у него даже промелькнула мысль забрать детей подальше от ланевской тирании и сбежать к матери, но все же и Вэй Ин, и дети любили Лань Чжаня, а зная правила, еще можно было что-то исправить. Вэй Усянь думал так в начале, но наблюдая за тем, как его дочь превращается в строгую и холодную представительницу клана Лань, нет-нет, да сомневался в правильности принятого решения остаться с семьей жить на территории клана Лань.