Бабочки

Антон стал пить слишком много кофе. Слишком. Лёша как-то внезапно это замечает. Просто неожиданно понимает, что брат пьёт его слишком много. Он буравит взглядом кружку с напитком в руках брата, которой тот заменил привычные хлопья с молоком. Антон старается отвлечь его внимание какими-то разговорами, надеясь избежать ненужных вопросов. Сжимает чашку едва ли не до побеления костяшек. Сегодня утром он не успел встать на весы, из-за чего весь день придётся сидеть на питьевой. — Тош, — неожиданно вырывает его из мыслей Лёша, касаясь запястья через край несчастной толстовки. — С тобой всё хорошо? — Конечно, — Миранчук улыбается, стараясь сделать улыбку как можно более искренней и правдоподобной. Выходит херово. Всё нихуя не хорошо, если честно. Антон с лёгкостью может рассказать, сколько калорий содержится в одной ложке хлопьев брата или его чашке кофе, какая калорийность будет, если добавить туда сливок или ложку сахара. Он знает, сколько калорий сожжет за девяносто минут бега, за двухчасовое кардио или за обычный подъем по лестнице на девятый этаж. Знает расклад б/ж/у практически в любом продукте и в какое время его лучше всего есть. На его запястье чертова красная ленточка. Он в игре уже почти полгода. Лёша не знает, с чего всё началось. С чертовых бабочек в животе. Антон не помнит, когда влюбился. Он помнит, как. Помнит, что брат смотрел на него глазами, полными эйфории, тряс за плечи и орал, что они победили. Как сжимал его в объятиях, прыгал, стремясь выплеснуть своё счастье в небо, чтобы поделиться им со всеми. Как потом с криком побежал к нему. Подхватил, закружив на руках, смотря своими восторженными глазами в его. — Ты самый лучший, Антош! — орал близнец, не зная, куда себя деть от нахлынувшего счастья. — Я так тебя люблю! Вот тогда-то в животе и горле вспыхнули бабочки. — Я тоже люблю тебя, Лёш! — орал счастливый Миранчук ему на ухо. Только вот совсем не братской любовью. Антон долго оценивал и переживал этот момент. Предательские бабочки плодились везде — в голове, в животе, в горле. Хотелось сжать брата в объятиях, а потом… он не определился, чего хотелось больше — целовать его до потери сознания или вжать в себя, стараясь слиться. Втрескался без памяти, наивный еблан, надеясь на взаимность. На следующий день был медосмотр. Братья весело переговаривались между собой и врачом, договоривая второсортные шутки с юмор.фм или отпуская ехидные комментарии. — Смотри, ты на пять килограммов больше меня! — толкнул его в бок близнец, указывая на циферки в медкартах. — Это плохо? — выгнул бровь Антон. Сердце безумно билось, грозясь раздолбать грудную клетку. Хотелось быть идеалом для брата. — Был бы девчонкой, было бы плохо, — весело хлопнул его Лёша по плечу. — Мне нравятся худенькие! Вот и всё. Вот и сдохли всё бабочки. Братишка бросил фразу, не подумав, а у Миранчука последние три слова выгравировались на подкорке. Мне нравятся худенькие! В тот день он впервые ввёл в строке поиска браузера страшное слово «диета». Выбрал самую приемлемую для него. А потом долго листал страницы с советами, фотками худых девушек и парней, посты с мотивационными словами. А потом зашёл в Сонин Инстаграм. Большей ревности парень, наверное, не испытывал за всю свою жизнь. Соня была худой — выступающие ключицы, ножки-спичечки, тоненькая талия. Антон бесился. Смотрел на своё отражение в зеркале и вдруг подумал — слишком толстый. Даже для спортсмена. Хотелось видеть себя подтянутым и даже немного хрупким. Хотелось, чтобы Лёша влюбился. Чтобы видел чёртов идеал в нём. Восхищался так, как это делал он сам. За эти полгода Миранчук сбросил чуть больше девяти килограммов. И с каждой скинутой сотней граммов ему казалось, что он не становится легче. Хотелось весить всё меньше и меньше. В один из дней каким-то дивным образом он узнал, сколько весит Соня. Челюсть мощно встретилась с полом. Ему до такого результата нужно было пилить и пилить. Тогда пошли первые голодовки. Полузащитника штырило всеми возможными способами — он чувствовал головокружение и слабость, ну и пару раз лилась кровь из носа. Хорошо хоть в обмороки не падал. Сейчас в животе Антона помимо бабочек любви кружились ещё и бабочки голода. Он смотрел, как брат мешает хлопья в тарелке, и не понимал, чего ему хочется больше — поцеловать его или поесть. Наверное, поцеловать всё-таки больше. В хлопьях слишком много калорий. — Ты выглядишь слишком бледным, — замечает Алексей, всматриваясь в круги под его глазами. — Точно всё хорошо? — Всё хорошо, Лёш! — кивнул Антон. — Всё замечательно! В животе вперемешку с бабочками голода по-прежнему кружатся бабочки любви.