My fucking android

      Гэвин лежал на кровати поверх одеяла, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. В незашторенное окно заглядывала яркая полная луна, и от её света в комнате было хорошо видно практически всё: и мебель, и люстру на потолке, и небрежно скинутую и брошенную куда попало одежду. Обычно Ричард, как примерная жёнушка, ходил и собирал за Ридом его бардак, складывал всё красивыми ровными стопочками. Гэвин смеялся и подшучивал, но сильно против никогда не был.       Но сегодня всё осталось лежать там, где Гэвин кинул, жёнушка перетрудилась и вырубилась, как только голова коснулась подушки, причём в самом буквальном смысле. Гэвин повернул голову. Диод на виске Ричарда горел ровным голубым, веки были плотно закрыты, даже ресницы не подрагивали, как это было обычно — программа предпочла не растрачивать энергию на подобные побочные фоновые процессы. Руки лежали ровно вдоль тела, и Гэвин не удержался, погладил ладонь. Кожа под пальцами была мягкой и тёплой, почти нежной, слишком настоящей, чтобы не любить прикасаться к ней. Гэвин убрал руку и снова откинулся на спину, уставившись в потолок.       Ричард сказал: «Не волнуйся, всё в порядке», — и Гэвин не волновался. Ну, разве что, самую малость.       Времени было уже много, и давно пора было спать, чтобы наутро выглядеть хоть сколько-нибудь по-человечески, но Гэвин даже и не думал забираться под одеяло. Он полежал на спине ещё несколько минут, а затем снова перекатился на бок и, подперев голову ладонью, посмотрел на Ричарда. На нём была расстёгнута рубашка, а в самое «сердце» вставлена какая-то круглая хрень. «Аккумулятор, — пояснил он, мигая красным диодом и быстрыми точными движениями цепляя диск к тириумному насосу. — Критически низкий уровень энергии, необходима срочная подзарядка».       Своих андроидов-патрульных департамент полиции раньше отправлял подзаряжаться в Киберлайф, потом оборудование доставили прямо в участок. Теперь вот это — прогресс налицо. Андроиды прибегали к таким мерам редко, в основном им хватало «сна», чтобы восстановить энергию, полная подзарядка требовалась — максимум — раз в полгода. С Ричардом такое было впервые.       Гэвин вгляделся в спокойное лицо. Оказывается, он вообще редко разглядывал Ричарда так пристально. Настолько редко, что, похоже, никогда. Он знал о родинках, но не знал, что их так много, что они рассыпались по всему лицу, от корней волос до подбородка, одна даже оказалась под левой бровью. Одни были покрупнее, другие — совсем мелкие и почти незаметные, но все настолько точно прорисованные чьей-то искусной рукой, что даже не верилось, что это всё не по-настоящему. Брови лежали ровными полудугами, волосок к волоску, ни один не выбивался из общего строя. На высоком лбу три полоски морщинок взялись непонятно откуда: даже будь Ричард человеком, они всё равно не смогли бы образоваться, ведь он никогда не вскидывал брови, как это постоянно делал Коннор. «И в чём-то они всё-таки облажались», — подумал Гэвин с некоторым злорадством. Мысль о том, что идеальное существо оказалось идеальным не во всём, доставила ему удовольствие.       Гэвин провел пальцем от кружочка диода по острой скуле и впалой щеке вниз до ямки на подбородке. Кожа там была шершавой, словно после бритья — дизайнеры продумали даже такие мелочи. В лунном свете бледное лицо выглядело ещё более рельефным, и Гэвин задумался над тем, какой чудак–эстет создал такую внешность, и что у него, пожалуй, имелся целый вагон фетишей, иначе никак. Гэвин не был ценителем красоты, но внешность Ричарда ему нравилась. Конечно же, ему при этом даже в голову не пришла мысль о парадоксальности того, что Коннора он считает уродом. Мысли о тостере Андерсона в принципе никогда его не посещали, а сейчас Гэвин к тому же был слишком поглощён новыми открытиями, чтобы задумываться о логике своих суждений.       Гэвин поднёс руку и тронул указательным пальцем сомкнутые ресницы. Они были не очень длинными, но тёмными и загнутыми концами вверх, а на ощупь оказались неожиданно мягкими, не многим жёстче волос на голове. Гэвин пощекотал о них подушечку пальца, водя его туда–обратно. Он сам не знал, зачем это делал, просто хотелось. Сейчас, когда Ричард лежал в отключке перед ним, тихий и безропотный, Гэвин не мог отказать себе в этом желании. И не то, чтобы потом Ричард не позволил ему это сделать — Гэвин бы сам себе не позволил. Да он бы лучше трижды на месте провалился, чем полез бы к нему с такими сопливо–романтичными вещами. Даже сейчас ему было немного стыдно, он готов был отдёрнуть руку тут же, как почувствует, что Ричард выходит из своего анабиоза. Но тот лежал неподвижно, и Гэвин, захваченный в плен какой-то неведомой силой, откинул с его лба тёмную прядь, обвёл прямой аккуратный нос, покрытый мелкими веснушками, провёл большим пальцем по мягким губам. Тормоза в голове окончательно поломались, и Гэвин наклонился, прикасаясь к ним губами.       Они обычно целовались, как двое сумасшедших, не думая ни о чём, сейчас же Гэвин заметил, что губы Ричарда более гладкие, чем человеческие, а если надавить сильнее, то почувствуется твёрдый пластиковый каркас. Но на верхней — небольшая чуть заметная корочка, как будто засохшая ранка от укуса. Гэвин провёл по ней языком, медленно, пробуя на вкус, скользнул, едва касаясь, к уголку рта и оставил там лёгкий поцелуй. Он никогда не подозревал, что нежность может быть столь же приятна, сколько и страсть, и что можно получать удовольствие, даже не имея отдачи. Открытий за один раз было многовато, и от этого кружило голову, но Гэвин взял себя в руки и отстранился, чувствуя некоторое сожаление. «Когда-нибудь обязательно повторим», — пообещал он себе, подозревая, что обещание не исполнит, просто не найдя в себе силы на этот шаг. Он всё ещё нависал над Ричардом, опираясь ладонью на подушку и всматриваясь в умиротворённое выражение его лица в белом свете луны. И снова не удержался, быстро наклонился, поцеловав ещё раз, — теперь точно последний! — и хотел было окончательно отодвинуться, вернуться на свою половину кровати, чтобы не срываться больше, но вдруг ладонь Ричарда легла ему на затылок, удержала. От неожиданности Гэвин едва не упал сверху, с трудом устоял на локте, но Ричард второй рукой скользнул ему на поясницу, надавил, опуская силой. Его глаза были по-прежнему закрыты, но он приоткрыл рот, высунул язык, провёл им по губам Гэвина, укусил за нижнюю и оттянул, а затем мягко прижался, всё так же крепко держа и не давая вырваться. Наконец он отстранился, откидывая голову на подушку, ослабил хватку и только тогда приоткрыл глаза, лениво и сонно, улыбнулся. — Детектив, вам вставать через два часа сорок шесть минут. Почему вы всё ещё не спите? «Потому что придурок», — подумал Гэвин. Он лежал на груди Ричарда, не имея никакого пути к отступлению, теперь уже обе руки андроида переместились к нему на спину и сцепились в замок. — Зарядился? — спросил он вместо ответа, не глядя на Ричарда и спрятав лицо в подушку. Он справедливо подозревал, что из-за чёртовой луны в комнате слишком светло, и его румянец не останется незамеченным. — Да, — Ричард повернул голову, пощекотал дыханием ухо. — Детектив, у вас пульс сто восемь ударов в минуту и уровень стресса семьдесят процентов. «Чёрт». Гэвин постоянно забывал, что пластиковые сканеры в буквальном смысле умеют залезать в душу. — Ты меня напугал, вообще-то, — буркнул Гэвин. Ричард мигнул диодом. — Прошу прощения.       Гэвин фыркнул и всё же поднял лицо, посмотрел в серьёзные серые глаза. — Ладно, прощаю, так и быть. Но чтобы больше так не делал, ясно? — Ясно, — Ричард кивнул и в неожиданном жесте коснулся своим лбом лба Гэвина. — Теперь вы поспите? — Посплю, — согласился Гэвин, но Ричард не пошевелился. — А ты меня отпустишь?       Тот нагло блеснул глазами и отрицательно качнул головой. Гэвин хотел было возмутиться, но сильные руки обхватили его так крепко, прижимая к телу, что на секунду перехватило дыхание. Затем хватка ослабла, и Гэвин ослаб тоже, силы подевались вдруг куда-то, он размяк в объятиях. Где-то под животом мерно работало тириумное сердце, волосы на виске легонько шевелились от тихого дыхания. Дрёма навалилась неожиданно сверху. — Хрен с тобой, — бросил Гэвин и широко зевнул.       Сердце успокоилось и не стучало уже как ненормальное, он устроился поудобнее, подсунул руки Ричарду под шею, обнимая. Он уже почти засыпал, пригревшись, когда тёплые губы коснулись скулы. «Обязательно повторим», — подумал он и провалился в глубокий сон.