My fucking android

«Ненавижу покупать шмотки», — заявил Гэвин, и потащил Ричарда по магазинам. «Ненавижу покупать шмотки, но ты задолбал светить своим костюмчиком», — пояснил он. — Рядом с тобой я выгляжу как чмо, и только попробуй сказать, что этот факт от тебя не зависит.       Ричард послушно промолчал. — И вы хотите обновить свой гардероб, чтобы выглядеть соответствующе? — только спросил он. — Нет, конечно, — фыркнул Гэвин. — Мы переоденем тебя.       В ответ Гэвин ожидаемо получил сопротивление. Ричард принялся объяснять, что ему огромного труда стоило привыкнуть даже к некоторой человеческой одежде, она ощущается совсем не так, как обычные комплекты от Киберлайф, и помимо того, что сильно пачкается и мнётся, ещё и постоянно раздражает тактильные сенсоры, настроенные моментально распознавать чужеродные объекты, входящие в контакт с корпусом. Ричард научился отводить передачу этих данных в фоновый режим, но по-прежнему из всей человеческой одежды больше предпочитал водолазки и плотно прилегающие к телу рубашки — ещё и потому, что объёмная одежда и, тем более, одежда с короткими рукавами по неизвестным причинам неминуемо вызывала дискомфорт и какое-то странное чувство... незащищённости? Гэвин сказал, что, наверное, это нормально для того, кто всю свою сознательную жизнь проходил, как в кокон запакованный, и что нужно просто привыкнуть. Сказать-то это легко, — возразил Ричард, — но вот проблема заключается в том, что андроидам, у которых вместо обыкновенных выработанных условных рефлексов жесткая программа, привыкнуть к чему-то гораздо труднее, нежели людям. Однако Гэвин был непреклонен. Всё, чего удалось добиться Ричарду, несмотря на все проявленные чудеса дипломатии — это небольшого компромисса: новую одежду покупают они оба, и при этом каждый старается немножко отклониться от своих предпочтений в сторону другого. Поэтому Ричард с облегчением вернул Гэвину стопку толстовок жутких цветов, которые тот уже успел ему всучить, и отправился выбирать что-то хоть сколько-нибудь более приемлемое и для себя, и для Рида.       На это ушёл целый день. Гэвин давно перестал считать, в скольких магазинах они уже побывали. Они мерили одежду по очереди: сперва Ричард, исходя из примерных пожеланий Гэвина, с некоторой корректировкой последних, подбирал полный комплект, а затем они обменивались мнениями. Но чем дальше дело шло, тем больше времени Гэвин тратил на примерку очередного наряда, внимательно изучая своё отражение в зеркале и совсем, кажется, позабыв, что одевать собирался не себя. Например, аляпистая рубашка, которая была сейчас на нём, так ладно сидела и так хорошо сочеталась со светлой жилеткой и брюками хаки, что Гэвин не мог не восхититься: — Обалдеть, как ты это делаешь?! — он повертелся, разглядывая себя и со спины. — Мне даже нравится! Я в жизни такое не носил, но это правда выглядит стильно. — Спасибо, я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся Ричард. — Я анализирую и сопоставляю последние показы и новинки известных модных дизайнеров и брендов, комбинирую отдельные модели по нескольким параметрам, отбираю подходящие и ориентируюсь на полученный образ. Выходит модно, стильно и вполне доступно. — Сто-оп, — прервал его Гэвин. — Я так и знал, что ты мухлюешь! Анализирует он! Я вот и думал, вроде бы всё так красиво и по-пижонски, как будто только что с обложки журнала, но вот что-то не то... — он ещё раз задумчиво глянул в зеркало, а затем развернулся к сидящему на диванчике Ричарду. — Выключи свою анализировку и попробуй сам. — Что? — удивился тот. — Но... — Никаких «но», — категорично мотнул головой Гэвин. — Понимаешь, в этом во всем, — он помахал руками, указывая на себя, — кроме законов стиля нет ничего. Ни кусочка индивидуальности. И, если уж ты взялся подбирать мне шмот, то, будь добр, сделай это с душой.       Ричард поднялся на ноги и замер в нерешительности. — Если тебе нужно непосредственное участие, то мы можем попросить андроида–консультанта подобрать... — Да начерта мне сдалась твоя консультантша?! — фыркнул Гэвин. — Мне всего лишь надо, чтобы ты выключил Сеть и включил себя. Забудь все модные дома и просто выбери то, что нравится тебе. Давай–давай, — он подтолкнул Ричарда к стеллажам.       Тот помялся немного, но всё-таки ушёл, и Гэвин, довольный собой, остался ждать. Конечно всё то, что он наплёл про душу и индивидуальность — это была чушь собачья, но у Ричарда всегда были проблемы с собственным мнением. Его модель была создана ещё до совершенной андроидами революции и припрятана в виде козыря, наверное, в случае провала Коннора — если тот подхватит девиацию, или что-то в этом роде, то RK900, более продвинутая модель робота–детектива, должен был занять его место и продолжить расследование по делам девиантов. Его сделали действительно устойчивым к девиации, самой машинной машиной из всех, и он, вероятно, ей бы остался, если бы революция не была всё-таки осуществлена, и Киберлайф бы не вынудили запустить код девиации во всех своих андроидах. Но даже после этого программа Ричарда давала о себе знать: у него и по сей день, спустя почти год после освобождения, было тяжело со всем, что касалось проявления своего «Я» — с выражением эмоций, с новаторством в чём угодно, хоть в той же одежде, с собственным мнением в вопросах, не касающихся работы, ведь машина не должна иметь своего мнения — Камски и Ко поработали на славу. Гэвин бился над этим долго и упорно, и уже мог, кажется, дать фору профессиональному психологу. Он и поход этот затеял с той же целью, и сейчас отправил Рича мучиться, чтобы он переборол себя, и знал, что тот сможет, ведь чего–чего, а упорства ему не занимать.       Ждать пришлось долго. Ричард пропал в глубине магазина и не появлялся, наверное, минут двадцать — он, похоже, подошёл к полученному заданию со всей ответственностью. Гэвин уже посидел на диване, походил вокруг, перебирая вешалки, снова посидел на диване, потом и вовсе развалился на нём, закинув ноги на подлокотник и не обращая внимания на продавца, угрожающе мигающего в его сторону диодом.       Наконец Ричард вернулся. И молча протянул стопку. — Отлично, — обрадовался Гэвин и мотнул головой в сторону примерочной. — Заходи.       Ричард потоптался на месте, и Гэвину справа пришлось его подтолкнуть. Он выглядел напряжённым, будто каждую секунду ожидал какого-нибудь подвоха, и любой бы мог сказать, что он похож сейчас на хищника, готовящегося обороняться. Но только Гэвин знал, что за этими сдвинутыми бровями скрывается самый обыкновенный испуг, как у ребёнка, которому на завтрак подсунули какую-то странную кашу, которую он никогда раньше не ел, и теперь он настороженно разглядывает содержимое тарелки, пытаясь понять, что же это такое ему всучили, насколько это невкусно и стоит ли уже закатывать истерику. И, надо сказать, это было просто чертовски забавно.       Гэвин задёрнул штору и только тогда забрал у Ричарда новый наряд. И сразу же понял, что на этот раз он действовал честно: свитшоты с остроумными принтами вышли из моды как минимум лет двадцать назад. Кабинка примерочной была слишком тесной для двоих, но, несмотря на это, Гэвин всё же сумел переодеться и выпрямился перед зеркалом. «Это не я далёк от идеала, это убогий идеал далёк от меня», — вещала надпись на груди, чёрные потёртые джинсы собрались в гармошку под коленями, но движений не сковывали. К тому же ко всему этому Ричард притащил высокие кеды в цвет серого свитшота, и у Гэвина окончательно создалось впечатление, будто он вернулся в свои шестнадцать — как раз подростком он такое и носил.       Ричард стоял молча и внимательно следил за реакцией. Гэвин встретился с ним взглядом через зеркало. — А теперь тащи всё то же самое, только на размер больше, — скомандовал он. Уже второй раз за полчаса Ричард перепугался так сильно, что даже забыл хмуриться. — Что?.. Зачем? — спросил он, и Гэвин оскалился. — Знаешь. — Гэвин, я... — Давай. — Гэвин, нет. — Гэвин, да! Быстро.       Ричард вполне мог заупрямиться и не сдвинуться с места, но он всё-таки ушёл. Вернулся гораздо быстрее, чем в прошлый раз, хмурый, как грозовая туча, молча расстегнул рубашку, скинул её и аккуратно повесил на спинку стула, выбрался из ботинок и стянул брюки. Бросил на принесённую им одежду косой взгляд и, если бы предметы могли реагировать на ментальное воздействие, бедные шмотки сейчас бы превратились в горстку пепла. Гэвин ждал, сложив руки на груди.       Наконец Ричард влез в одежду и выпрямился, буквально вытянувшись в струнку, не шевелясь и не моргая. Гэвин оглядел его с головы до ног и довольно кивнул. — Кайф. Как ощущения? Не долбанёшь меня током, если я сейчас к тебе прикоснусь?       Ричард мотнул головой. — Так, — Гэвин подошёл вплотную и хлопнул Ричарда по спине. — А теперь выдохни. — Мне не нужно дышать, — возразил тот, похоже, не сильно вникая в смысл слов. — Ты перегреешься, если не выдохнешь сейчас же, — Гэвин потряс его за плечо, пытаясь вывести из состояния столба. — Ну же, засунь эту ебучую программу в жопу Киберлайф и расслабься!       Ричард проследил взглядом за рукой Гэвина и чуть склонил голову, когда она легла ему на щёку. И тут же сощурился, почувствовав неладное, но было уже поздно. Гэвин перехватил его за шею, резко притягивая к себе, впечатался в губы поцелуем. — Давай, Рич, — выдохнул он в приоткрывшийся рот. — Давай же, это всего лишь шмотки. Р а с с л а б ь с я.       Ричард издал тихий звук, похожий на смешок. «Расслабьтесь, детектив», — всегда была одной из его любимых фраз.       Не дожидаясь отдачи, Гэвин протолкнул язык в горячий рот, провёл им по ровному ряду зубов. Внутри у Ричарда оказалось настоящее пекло — он и правда был явно недалёк от перегрева. Прошло всего несколько секунд, и язык Ричарда вздрогнул, перехватывая инициативу, а руки уверенно легли на талию. Гэвин ухмыльнулся сквозь поцелуй: работало всегда безотказно. То, как Ричард реагировал на него, не могло сравниться ни с чем, он так не реагировал ни на что больше, даже на свою сраную работу, и Гэвину это неимоверно льстило. Он позволил укусить себя за губу, а затем отодвинулся и вытер ладонью нитку слюны с подбородка, удовлетворённо отмечая, какой бардак успел устроить на голове Ричарда за эти полминуты. Диод на виске горел ровным жёлтым. — Пока я ждал тебя, заметил кое-что, — Гэвин кивнул в сторону. — Смотри.       Ричард обернулся. На стенке кабинки висела табличка, сообщающая о правилах пользования примерочной в виде длинного напечатанного мелким шрифтом текста: одновременно могут примеряться не более четырёх–шести вещей, после примерки необходимо все вещи сдать сотруднику магазина, запрещается самому вскрывать вещи, находящиеся в упаковках, из соображений гигиены запрещается примерять нижнее бельё, и так далее, и тому подобное. В самом конце крупная красная надпись гласила о том, что вся продукция защищена от кражи, а перед этим последним пунктом значилось, по мнению Гэвина, гениальное: «Запрещено использовать примерочную кабинку не по назначению, в частности, для употребления пищи и напитков, отдыха, половых актов». Лучшей формулировки и представить нельзя было!       Ричард перевёл на него взгляд, и Гэвин широко улыбнулся. — Очень хочется что-нибудь нарушить, но еды у нас с собой нет, и я уже сегодня наотдыхался. Смекаешь? — Зачем? — как-то устало спросил Ричард. Он всё ещё стоял, боясь сделать лишнее движение. — Из принципа! И для тебя, конечно, чтобы ты перестал строить из себя истукана. Потому что это помогает. Смотри.       Гэвин взял лицо Ричарда в ладони и повернул к зеркалу. Тот на мгновение завис, глядя на своё отражение. Растрёпанные волосы, шальные глаза и даже чуть заметный румянец на бледных скулах — заботливая программа в любой ситуации исправно следила за максимальной человечностью — и ко всему этому необычно нестрогая одежда, внезапно оказавшаяся ему так ужасно к лицу. — Видишь, — сказал Гэвин. — Тебе идёт.       Он сам был не лучше: такой же взъерошенный и раскрасневшийся, в точно такой же одежде, делающей его похожим на подростка–хулигана — и ему это нравилось. — Как думаешь, если мы придём так в офис, эти олухи что-нибудь, наконец, заподозрят? — спросил он. — Людям свойственно не замечать того, что у них под носом.       Гэвин хмыкнул. — Смотри, — повторил он и положил руку Ричарда на свою ширинку. У него уже стоял. Гэвин прижался к Ричарду спиной и потёрся задом о бедро. Затем самостоятельно расстегнул и приспустил с себя брюки, вылез из одной штанины, укладывая после уже обе руки Ричарда на свою возбуждённую плоть. Ногой придвинул к себе стул, той же ногой встал на него, чтобы было удобнее, другую отставил в сторону; наклонился вперёд, упираясь ладонью в стену рядом с рамой, выпятил задницу. Руки Ричарда по-прежнему лежали на его члене. — Смотри в зеркало и не вздумай отводить взгляд, — скомандовал он. Но этого, пожалуй, и не требовалось, Ричард и так смотрел. Так, что где-то под кадыком спирало дыхание, и весь низ живота скручивало в сладком спазме. — Мы испачкаем одежду, — попытался привести разумный довод Ричард, но Гэвин глянул на него через зеркало, ухмыльнулся. — Значит, придётся её купить.       И в следующее мгновение тихо охнул, потому что Ричард сжал ладонь на горящей плоти. Другой он несильно хлопнул по голой заднице, а затем склонился, целуя шею, но не нарушая веления — смотреть в зеркало. И Гэвин тоже смотрел, не отрываясь, и чувствовал себя при этом пиздецки странно. Было в этом что-то дико извращённое и дико возбуждающее, а оттого ещё больше подтверждающее извращённость происходящего. Но Гэвин уже давно перестал волноваться по поводу своих странных вкусов, ровно с того момента, как начал спать с пластиком. И сейчас было уж точно не время для философских рассуждений на тему «Как я оказался на дне», сейчас главное было — отвлечь Ричарда от доёбов программного обеспечения — самый верный способ расправиться с этой проблемой. И пока что получалось более чем отлично.       Холодные пластиковые пальцы скользнули в Гэвина, и он закусил губу, находя и сжимая рукой лежащую на его бедре ладонь. Собственное лицо, красное и блестящее от пота, было прямо перед ним, и он послал кривую ухмылку своему отражению. Ричард нагнулся, достал губами до открытой кожи, прихватил зубами за загривок, царапнул выступающий позвонок хребта. И смотрел, правда смотрел, прямо в глаза. Гэвина от этого вело так, как не вело от вина, такой зрительный контакт, пусть даже через отражение, грозил спалить его изнутри, выжечь всё нахуй в и без того давно пустой голове и подарить красивый и скоропалительный оргазм. Он даже не заметил, что Ричард, говнюк, заботливо придерживает свитшот на его животе, не давая ему испачкаться в стекающей по стволу члена смазке, и что диод на его виске мигает уже голубым — верный признак того, что все неудобства давно позабыты, и программа охренела от такого поворота событий и в ужасе съебалась. Гэвин не заметил этого, потому что сам уже забыл обо всём, упав в ощущения с головой, зациклился на руке Ричарда на своём члене, на нём внутри себя, на отражении в зеркале, которое ему теперь, вероятно, будет сниться. — Ты ужасный человек, Гэвин Рид, — прошептал на ухо Ричард, и Гэвин едва сдержал довольный стон, чувствуя, как мурашки бегут по коже от этих слов. — Но спасибо. — Обращайся, — широко ухмыльнулся Гэвин и прогнулся в спине, откидывая голову на твёрдое плечо.