- Василиса -
- Что ты здесь делаешь? В этой стране, этом городе, доме, кресле!? - Сижу, - его ответ меня просто убивает. - Вали обратно в свой ЛА и не возвращайся! – шиплю я, едва ли ногами не топая. Мама удивлённо смотрит на меня, но я одним взглядом даю понять, чтобы она оставила нас с ним вдвоём. - Ну, я типа вернулся, - раскрывает руки, будто бы для обнимашек. - Типа возвращайся туда! – я не двигаюсь с места и смерю его злым взглядом. – Прекрати портить мне жизнь! - Я не собирался портить твою жизнь, - усталым голосом отвечает Драгоций. – Я просто не мог поступить иначе. Только как мудак. - О, ну это всё объясняет! Ну, так и я не могу сейчас иначе, так что уходи. - Мой дядя – довольно опасный человек, если тебе интересно. Он сказал, что убьёт тебя, если я не приеду, у меня не было выбора. - О, какая отмазка! В духе телесериала. Долго придумывал? - Не очень. - Я не хочу тебя видеть, ясно? Ты предал меня два раза, потом унизил, а теперь явился и «Вот он я, люби меня». Знаешь куда иди теперь? - Ты понимаешь, если бы я не поступил так, то ты бы сейчас здесь не стояла! - Какая трагедия! А теперь ты, выходит, передумал? Больше не хочешь в самоотверженного рыцаря играть? - Может, хватит кричать? Сейчас-то я уже вернулся и ты уже просто так от меня не отделаешься. - У меня есть новый парень. И ты ему проигрываешь по всем фронтам, - закипаю я. - Не сомневаюсь. Не считая того, что ты любишь меня, а не его. Как печально. - Ты ошибаешься. Я всё сказала – будь добр, исчезни из моей жизни, - каждое слово я говорю всё тише и тише, а он, поднявшись с кресла, подходит всё ближе и ближе. Берёт моё лицо в свои ладони и целует. Я сопротивляюсь пару секунд, чисто автоматически, будто для вида, а потом руки просто безвольно повисают вдоль туловища. Из глаз просто катятся слёзы. – Ты снова делаешь это. Ты снова всё портишь… всё только наладилось… ненавижу тебя, - шёпотом говорю я. - И я тебя люблю. - Дай мне время. Просто время. Я должна определиться. Я запуталась, - мямлю я, подставляясь под поцелуи и ненавидя себя всё больше. Эмоции были странными и совершенно непонятными для меня. Я одновременно ненавидела его и была безумно рада, что он вернулся. Но я уже, вроде как, люблю и Маара и не хочу его предавать. Но от поцелуя мне напрочь снесло крышу, и она улетела в страну радужных пони. Когда он ушёл, я просто бегом поднялась в свою комнату и прорыдала весь день, игнорируя звонки Маара. Это какой-то ночной кошмар.***
До конца каникул Фэш меня не трогал. Я спокойно жила своей обычной жизнью со страхом думая о будущем, но не забывала наслаждаться настоящим, в котором был Маар, считающий меня странной и растерянной. И на своё счастье совершенно не знающий, в чём причина. Но потом мы снова пошли в школу. И спокойствию пришёл конец. Фэш присылал мне домой букеты и подарки, пару раз даже ждал у школы (но мне везло, как утопленнице, ведь Маар в это время был на репетиции). Я позволяла провожать себя до дома. Мы даже говорили. По началу – я шла, сцепив зубы, и постоянно огрызалась, но он только отшучивался. Потом я стала отвечать. Всё становилось как прежде и однажды, когда он не пришёл, я поняла, что скучаю. И волнуюсь. Я хотела его увидеть. И это было просто ужасно. Я чувствовала себя максимально мерзкой, а пока шла домой всю дорогу, как мантру повторяла: «Посмотри, какой Маар хороший и какой Фэш козёл. Посмотри-посмотри-посмотри. Он того не стоит». Снова и снова. Ну, почему всё так, чёрт возьми!?- Агата -
- Ты поправилась, - когда я слышу это, я едва ли не сразу впадаю в режим берсерка. Кажется, парню Виржинии давно не прилетало шпилькой по голове, иначе я не знаю, как он опустился до таких слов. Слышу ещё несколько, что-то типа: «Ты теперь жирная, ты отвратительная». Кажется, по моему лицу легко догадаться, что я собираюсь сделать. Демьян, однако, ловит меня за руку (А должен был помочь мне вколотить этого верзилу в пол при помощи мультяшной кувалды). - Ты чего это удумала? - Втащить ему в табло, - с самым невинным видом отвечаю я. – Какого хрена он такое заявляет этой больной на голову? - Её проблемы, сама с придурком связалась. Я щурюсь и с очевидным вызовом в голосе спрашиваю: - А, может, ошибкой было и с тобой связаться, ты же тоже придурок? Он даже в лице не меняется и флегматично отвечает: «Может быть». - Тогда, если этот кретин меня прикончит, то это моя проблема, - и, вырвав руку из хватки, решительным шагом направляюсь к нему. – Эй ты, кусок дебила, повтори, что ты сказал!? Знаешь, куда я тебе сейчас обезжиренный творог засуну? – он говорил ей кушать обезжиренный творожок. - Че ты влезаешь? Я довольно резко подхожу и хватаю его за воротник (так-то нехило руки задрать пришлось): - Я говорю ректально тебе творожок обезжиренный введу, если ещё раз услышу, как ты ей нечто подобное говоришь, усёк? В конце концов, доходит до того, что он на меня замахивается, но его руку резко дёргают назад и раздаётся странный недохруст. - Ой, а я всё ждала, когда ты придёшь и спасёшь меня, - весёлым голосом заявляю я. - Меня тут не было, его руку не трогал, а теперь уходим, - я прихватываю рыдающую Виржинию и мы спешненько ретируемся с поля словесного боя и несловесного акта насилия. - Вам жопа, уроды, - стонет парниша. – И тебе, жируха, тоже. Виржиния только ещё раз всхлипывает. Я показываю ему не очень приличный жест, и мы скрываемся за стеной. - Отлично, только неприятностей с баскетбольной командой нам не хватало, - устало заявляет Демьян. - Да что они сделают, их Котов потом порешает. Он у меня ручной зайка, - фыркаю я. - Я пойду домой, ладно? – Виржиния вытирает слёзы и выглядит жутко подавленной. - Забей на этого придурка. Он же стрёмный, как моя жизнь! – восклицаю я. Раньше Виржи нравились смазливые парни, будто с обложек модненьких журналов, но тут её внезапно начала привлекать мужественность. Разумеется, мужественной была лишь внешность, а под маской накаченного и высокого парня скрывалась сущность малолетней девчонки, нуждающей в самоудовлетворении за счёт других. - Да-да, - рассеяно отвечает она. – Меня ждёт машина. И уходит. - Как думаешь, что мне будет за выведение из строя тяжёлого форварда прямо перед сезоном? – похоже на риторический вопрос. - Эмм… ну… он мог бы меня ударить, мне, наверное, было бы больно… - я делаю глазки побитого щеночка. - Я не сказал, что мне жаль, что я это сделал. Мне даже понравилось. Звук был прикольный. - Чёртов садист! - Я доминант, - голосом Кристиана Грея произносит он и я просто ахаю. - Да лучше бы садист!- Виржиния -
Я смутно помню, как добралась до дома. Дома меня ждёт целая куча всякой еды – начиная от пиццы, заканчивая тортиками, пироженками и шоколадками. Поэтому первое, что я делаю – принимаюсь за уничтожение. Торт летит в стену (благо, кафель), пицца, так и не раскрытая, отправляется в мешок для мусора, куда отправляются также и конфеты, шоколадки, пироженки и вся еда, что вообще есть в моём холодильнике. Мне жаль, что я такая. Что люди стараются мне помочь, но для меня это не имеет значения. Я просто методично разрушаю себя изнутри, и я не хочу, чтобы этому процессу хоть кто-то мешал. А сегодня я лишний раз убедилась – я недостаточно хороша. Всё ещё. Лишь когда в холодильнике остаётся только несколько бутылок с водой, я успокаиваюсь. Ещё спокойнее мне становится, когда мусорные мешки оказываются в мусоропроводе. Вернувшись в квартиру, я прослушиваю сообщения на автоответчике. Мама сказала, что вернётся через месяц, наверное. Папа уже давно живёт в другой стране. Мне плевать – вернутся ли они вообще. Я просто спокойно выдыхаю в квартире, где нет ни крошки еды. Если у тебя нет еды – ты не можешь сорваться. Максимально простой способ. Стаскиваю с себя одежду, стоя перед большим зеркалом. Я вижу себя толстой: жир на ляжках, на животе, пухлые щёки и самое грустное лицо, из всех, что я видела. Точно. Просто мисс Несчастье. Если бы хоть кому-то было дело до моего состояния, то было бы чуточку проще вылечиться. Но это не так. Всем плевать и от этого ещё паршивее. Я открываю страницу в социальных сетях и вижу с десяток сообщений от девочек, которые спят и видят, как бы стать такой же. Мне странно от мысли, что кто-то хочет быть похож на меня и при этом быть счастливым (или видит в этом счастье). Потому что я никакого счастья не испытываю. Только раздирающее «ничего» и ненависть. Я пишу пост про сегодняшний день, необычно тяжёлый, необычно хреновый, про парня, назвавшего меня жирной. Про подругу, которая угрожала вырвать ему глаза и запихнуть в его же глотку и что-то-там-ещё вырвать. Я расписываю это максимально весело и позитивно, и мне даже становится чуточку легче. «300 лайков и сажусь на голод» - будто бы я с него вообще слезала. Я с привычно равнодушным лицом листаю комментарии из серии: «Ты ужасно выглядишь», «Поешь» и что-то про Освенцим. Как это вообще можно сравнивать? Меня – идиотку и тех несчастных людей. Ни за что. Не буду. Есть.