- Виржиния -
Голова кружится. Я едва стою на ногах, и, кажется, меня немного пошатывает. Пишу на доске решение какого-то уравнения. В какой-то момент всё меркнет окончательно. Будто моргнула. Теперь у меня болит затылок, а сама я лежу на полу. Слышу, как причитает учительница, слышу как кто-то просит сбегать за медсестрой. Как это случилось? Я пытаюсь встать, но проваливаюсь обратно в гнетущую темноту. Когда я прихожу в себя во второй раз, я вижу, что Агата тычет мне в лицо шоколадом, а рядом уже стоит медсестра, готовая проверять моё давление. В её руках баночка с, кажется, нашатырём, которым она смачивает ватку. - Съешь это, - я отворачиваю голову от шоколада. Агата не собирается церемониться ни минуты и открывает мой рот силой. Учитывая тот факт, что у меня нет сил даже поднять руку – сделать это совсем нетрудно. Когда мне в рот попадает кусок шоколада, я не могу даже заставить себя жевать. Я чувствую, как он тает во рту и мне становится плохо. Кто-то восклицает что-то. Я так и полусижу с шоколадом во рту, мысленно пытаясь понять, сколько грамм весит кусочек плитки, и сколько калорий сейчас попало мне в рот. Пытаюсь убедить себя, что это вынужденная необходимость, чтобы меня оставили в покое. Будто через вату до меня вновь доносятся чужие голоса. - Ты довольна? – возмущённо говорит, вроде бы, Агата. Кто ещё станет меня отчитывать? – Посмотри на себя! По тебе можно учить анатомию! Медсестра проверяет моё давление, Саша где-то на фоне открывает окна, впуская в класс свежий воздух. Я вдыхаю полной грудью, но по итогу мне просто снова становится ещё хуже. - Когда ты ела последний раз? - Сегодня утром, - вру я. На самом деле, хрен его знает. Я уже путаюсь во времени. Вроде бы, недели три назад. Не помню. Это всё трудно. - Хватит врать! – почти орёт Агата, резко вскакивая. – Говори правду, грёбаная ты анорексичка. Этот термин, как ни странно, по отношению ко мне употребляют впервые. Я будто пробую его на вкус. А-н-о-р-е-к-с-и-я. Есть в этом что-то горькое. Но я вовсе не похожа на тех миленьких девочек из тематических пабликов, которые во всеуслышание кричат о том, как это прекрасно. О том, как они счастливы, что похудели на 4 килограмма. Как они теперь красивы. Как они гордятся тем, что могут не есть. Какие все вокруг жирные, а они такие целеустремлённые и хорошие. Я чувствовала себя мерзкой и толстой и в начале и сейчас. Я никогда не смотрела презрительно на других людей из-за их лишнего веса. И уж тем более не гордилась собой. Нет, определённо нет. Я не хочу находиться с ними в одной группе. - Проверьте её вес, - приказным тоном говорит она медсестре. Та похоже планировала возмутиться из разряда: «Не приказывай мне, что делать», но почему-то промолчала. Видимо, понимала логичность её заключений. - Нет, - вяло упираюсь я. – Не буду я вставать на весы. Я не делаю этого уже очень давно, с тех пор, как узнала про 33 кг и решила, что это недостаточно. Зависимость от килограммов уже давно ушла, но зависимость от голода осталась. - Как миленькая встанешь. И если они покажут меньше тридцати трёх килограмм, то я тебя сама за ручку до ближайшей больницы поведу. А они покажут, не сомневайся, - Агата говорит тихо, но достаточно угрожающе. - Оставь меня в покое. Это моя жизнь и моё тело. Делаю, что хочу, - сопротивляюсь я, прекрасно понимая головой, что ей всё равно. Её этим не убедишь. Гиперзабота о близких, пожалуй, одновременно и худшая и лучшая её черта. - Ну, вот и взглянешь трезвым взглядом на то, что ты сделала и сравнишь это с тем, чего хотела. Я итак слишком долго позволяла тебе творить, что вздумается. - Ну и психованный же у вас класс, - выдыхает Демьян. – Суицидница, анорексичка. Кто дальше? Меня больше никто ни о чем не спрашивает. Пока Агата вызывает такси до ближайшей больницы, а Саша отчитывает меня, я полностью концентрируюсь на стекающих по лицу слезах (это раздражает) и странном смешении облегчения, ярости и гнетущей вины.- Агата -
- Это было неожиданно заботливо с твоей стороны, - говорит Демьян, глядя, как я ношусь по кухне вперёд-назад и не знаю, чем занять руки. - Ой, ну я вообще очень заботливая, - развожу руками и периодически нервно поглядываю на часы. - Ты слишком переживаешь по пустякам. - Ты её видел!? Какой это пустяк, она едва ли тридцать килограмм весит. Куда вообще все смотрят? – громко возмущаюсь я, непонимающе смотря на то, как он слабо улыбается. - А куда смотрела ты? Я зависаю. Действительно. Я давно знала, что она делает. Почему я так забила? Ответ был проще некуда. Как и все, я слишком увлеклась собой и своей жизнью. Слишком много времени стала уделять ему и совершенно забила на медленно убивающую себя подругу. - Я ужасный друг, - грустно говорю я. - Ну, я так не думаю, - пожимает плечами. Я жду от него объяснений, но он не собирается ничего добавлять. - И что? Это всё, что ты скажешь? - А чего ты от меня ждёшь? Длинную тираду на тему «Не вини себя»? – фыркает он. – Ни за что. - Знаешь, кто тут ужасный человек? – возмущаюсь я. – Ты мог бы меня поддержать! - С чего бы? – хмыкает. – Ты её бросила, хотя ты её лучшая подруга и всё такое. Хотя никто её не заставлял доводить себя до такого состояния. Пусть сама отдувается. - Напомни мне, почему я всё ещё с тобой встречаюсь? – ухмыляюсь я. - Я смазливый, позволяю тебе бухать и покупаю киндер с принцессами? - А… точно, киндер.