***
Одного дня, естественно, мало, чтобы узнать человека. Коннор Холмс вызывал крайне двоякое впечатление, но на данный момент Кара пришла к выводу, что пока что из особо раздражающего может причислить Холмсу лишь грех самовлюблённости — ожидаемо, впрочем, при таком-то таланте. Как видимо, её точку зрения разделяют далеко не все. — Вы поглядите-ка, кто пожаловал, — протянул выходящий из здания мужчина. Слишком приметный, подумалось Каре. Из-за шрама на носу, щетины и манеры держаться. — Прости, на колени падать не буду — форму запачкаю. — И тебе добрый вечер, Гэвин. Кара опять ничего не понимает. Но отчаянно не хочет видеть агрессивно мнущего перчатки Гэвина (господи, ну и имя) и холодно-насмешливый взгляд Коннора. Вот как раз драки-то ей сегодня и не хватало. Она уже хочет картинно прочистить горло и кивнуть на вход, когда мужчина со шрамом подходит ближе. — А теперь послушай сюда, лапуля. Хэнк, конечно, как всегда бегает за тобой и гавкает на всех, кто близко подходит, но здесь это так не работает. Не знаю, в курсе ты или нет, — добавляет он с усмешкой, — но это — место преступления. Замараешь улики — и никакой Хэнк тебя от меня не спасёт. Ясно? — Предельно, — с искусственной вежливостью улыбается Коннор. — А теперь, если позволишь, мы пройдём. Гэвин корчит рожу так, как будто зажевал стухший лимон, но отходит в сторону — не на много, в образовавшееся расстояние едва можно втиснуться боком. — И да, к слову, — Коннор оборачивается уже на крыльце. — Падать на колени я бы на твоём месте всё же потренировался. — Чего? — Скоро приезжает мой брат из Венеции. Учитывая специфику ваших отношений, могу предположить несколько вариантов развития событий, — подмигивает он. — Вдруг повезёт. — Отношений? Слышь, Коннор, ты там в край что ли е… Но прежде, чем Каре удаётся осуществить одну из мечт и услышать грязное ругательство с американским акцентом вживую, Коннор увлекает её дальше по коридору за край куртки. — Вам это слушать ни к чему. — У него что, плохой день выдался? — Плохая жизнь, я бы сказал.***
Может, Коннор и “та ещё заноза в заднице”, но это самая блестящая заноза, которую когда-либо видела Кара. Она проводит осмотр трупа, который длится всего две минуты, и за это время ей удаётся узнать лишь то, что смерть наступила в результате асфиксии. Захлебнуться в собственной рвоте, отравившись наркотиками — не самый лучший способ самоубийства. Но вот Коннору за это же время удаётся узнать намного больше. Настолько “намного”, что Каре только и остаётся, что поражённо раскрыть рот. “Жертве за 30, работает в средствах массовой информации…” Так не бывает. “...Приехала из Кардиффа на одну ночь…” Просто. Не. Бывает. “...Несчастливый брак, череда любовников…” Столько всего нельзя знать лишь благодаря воротнику, кольцу и маникюру. “...Чемодан.” Или можно? — Стоп. Чемодан? — переспрашивает полицейский. Хмурится. — Ну да, чемодан с вещами на день, она брала с собой его в поездку. Где он? Куда вы его дели? — Да не было никакого чемодана, Коннор. Коннор сидит на корточках и непонимающе моргает. Однако в следующую же секунду подрывается и сбегает с лестницы. Перед этим — едва не сшибает с ног Кару. — Куда же вы? — Найдите Рэйчел из Кардиффа, — кричит он на ступенях. — Расскажите про послание. — Ладно. Что-нибудь ещё? Коннор останавливается — на короткое мгновение, чтобы ответить, прежде чем окончательно скрыться внизу. — Её убили. Всё это — серийные убийства, как я и предполагал. Господи, наконец-то! — Да он прямо светится, — вполголоса посмеивается она. Всё, что удаётся услышать им дальше — это звук захлопываемой двери, чьи-то громкие возмущения (Кара догадывается, чьи именно) и хлюпающие скорые шаги. — Не впервой, — добродушно кряхтит в ответ мужчина. — Кстати, и как вы за ним увязались? — Долгая история. Если вкратце — он мой новый сосед. — Ах, вот оно что. Ну что ж, желаю вам удачи, э-э… — Кара, — подсказывает она, улыбаясь. — Кара Уотсон. — Хэнк Андерсон, — он пожимает ей свободную руку и улыбается в ответ. Так он тот самый Хэнк, стало быть? — А я о вас уже наслышана. — Вот как? — Да. Мистер Рид обмолвился о вас парой слов. Не скажу, что лестных. Полицейский кивает и фыркает, глядя в сторону выхода. — Да уж. С этого придурка станется. Вы на машине? И тут к Каре приходит осознание. Осознание того, что Холмс скрылся в неизвестном направлении и абсолютно неизвестно, насколько. Что у неё в кармане нет ни пенни на такси. Что она даже не прихватила с собой зонт. — Н-нет. Я возьму такси, — она пытается продолжать улыбаться, но выходит столь принуждённо, что она и себе-то не верит. — Но сперва прогуляюсь немного. — На улице дождь, знаете. — Сотню лет под дождём не гуляла. Вот уж правда — сотню лет. И не гуляла бы ровно столько же, потому что она терпеть не может дожди. Кара спешно сходит вниз, игнорирует попытки Гэвина с ней заговорить (ещё чего) и собирается удалиться под гром и молнии — прямо как в дешёвом ужастике 60-х. Но сквозь шум дождя до неё доносится слабое: — Держись от него подальше. Честно? Кара подумает. Крепко подумает за чашкой чая и под тёплым пледом, когда вернётся, наконец, домой. А до тех пор она будет думать над тем, какие ей лучше подобрать эпитеты и проклятия. Потому что вежливым замечанием Коннор Холмс явно не отделается.