***
После визита брата, Глеба трясло, как в лихорадке. Он не мог успокоиться, хотя и пытался. После поцелуя он мигом протрезвел, как будто в бутылке «Red Label» был чай, а не виски. Подойдя к зеркалу, мужчина стал внимательно изучать свое лицо. Время сильно изменило его, казалось, что на него смотрел совсем другой человек. И только глаза, вечно печальные и холодные, остались такими же, как и двадцать лет назад. Глеб осторожно провел рукой по губам. Он даже в самом страшном сне не мог себе представить, что его так разнесет от поцелуя. В голове всплыли слова брата: «Ты же не думал, что тот поцелуй был случайностью, правда?». Действительно, очень глупо было на это надеяться. Но Глеб надеялся. Как он мог поверить в то, что любит старшего брата больше, чем родственника? — И зачем я снова поверил ему… — прошептал музыкант, медленно опустившись на кровать. Как бы Глеб не противился этому, как бы все не отрицал, но в глубине души он знал: что бы Вадик не вытворил, он все равно простит его. Так или иначе. — Это ведь неправильно. Так не должно быть. Такое нельзя прощать. Голос звучал слабо и отдаленно, как будто говорил не он. Да, такое нельзя прощать. Но Глеб, кажется, уже почти готов был это сделать. Но это желание… Как же так получилось, что он хотел собственного брата? Было ли это взаимно?..***
Прошло несколько недель после того случая, но Вадик так и не объявился. Ни разу не позвонил, не прислал смс. Самойлов-младший был сам не свой, сердце внутри щемило от тоски. Но гордость не позволяла ему написать первому. И он просто ждал. Таня, его жена, видела, что с мужчиной творится что-то не так. Она часто спрашивала, что с ним, но Глеб лишь отшучивался. Он слишком любил эту женщину, чтобы заставить ее страдать. А она определенно не обрадовалась бы рассказу о том, как весело братья отпраздновали его день рождения. — Он хоть поздравил тебя? — спросила Таня, закручивая длинные волосы в пучок. На полу валялись краски и кисти; девушка готовилась писать новую картину. — Да, он звонил, — небрежно бросил Глеб, уткнувшись в книгу. Он лишь делал вид, что читает, однако не видел на страницах ни строчки. Так продолжалось еще неделю. В конце концов Глеб не выдержал. «Я должен увидеть его. Иначе сойду с ума», — пронеслось у него в голове. И, недолго думая, музыкант набрал знакомый номер. Однако, ему никто не ответил. На том конце провода раздались лишь затяжные гудки.***
На дворе была осень. Братья объявили о своих концертах по поводу тридцатилетия группы, естественно, раздельные. Тот поцелуй ничего не изменил в Глебе — никто не должен знать о том, что между ними происходит. Но между ними ничего и не происходило. Сердце все так же щемило, и чтобы хоть как-то заглушить эту тоску, Глеб снова начал прикладываться к спиртному. Он пил немного, только лишь для того, чтобы снять боль, но это не нравилось тем, кто его окружал. Самойлов-младший еще несколько раз пытался позвонить Вадику, но тот упорно не брал трубку. Но все внезапно разрешилось. Глебу позвонил его старый приятель, который уже много лет работал журналистом. Голос Алексея звучал обеспокоенно. — Здравствуй, Глебыч, как ты? — услышав в трубке Лешин голос, мужчина заподозрил что-то неладное, однако, попытался взять себя в руки. — Все хорошо. Какими судьбами, Леш? — просипел в трубку музыкант. — Я звоню по поводу последнего интервью Вадика, что я брал у него на днях. Ты читал? Конечно же нет. Глеб давно перестал читать интервью брата, так как после прочтения его накрывала волна ненависти и желания убивать. — Нет, конечно. А что там? — внутри зашевелился червячок сомнения. Что же такого Вадик наговорил в этот раз? — Я скину тебе на почту. Ознакомься. И Леша повесил трубку. Это было очень странно и непонятно. Глеб в растерянности сел за ноутбук. Когда же заветный файл пришел на почту, глаза чуть было не вылезли из орбит. — Как… он… мог… — только и смог выдавить из себя мужчина, напряженно читая напечатанный текст. Соленые капли градом посыпались на клавиатуру, рискуя вывести компьютер из строя, но Глебу было плевать. Снова боль. Снова предательство. — Ненавижу! Дрожащие руки открыли бар, достали свежую порцию виски. Судорожно поднеся к губам бутылку, Глеб начал вливать в себя напиток, жадно глотая содержимое. — Ненавижу… ненавижу… ненавижу… — повторял он вновь и вновь, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Проклятый лицемер!