До чего доводит ревность?...

— Как это, не всплывём? — жалобно спросила Ледибаг. «Неужели это конец? Неужели её сны, надежды, мечтания — несбыточны? И теперь… А что теперь?.. Ей придётся стать женой какого-нибудь коммуниста, нарожать коммунистят, выучить Гимн СССР и стать учителем Истории Партии?.. Ну уж нет! Если она хочет смотреть «клубничку», то она будет её смотреть! Если она захочет приватизировать свою частную собственность — пекарню, она приватизирует её! И никто её не остановит! Нет- нет!»  — Вообще-то я не собираюсь здесь оставаться. Я всплыву! Наберу побольше воздуха и всплыву! — её голос дрожал, но она не показывала свой страх. — Товарищ Ледибаг. Вы не сможете просто так всплыть… да… Просто так, без воли на то советского народа… Товарищи! Как вы думаете, стоит ли отпускать капиталистку Ледибаг? Голосуем! Итак, товарищи, поднимаем дружно руки, кто за то, чтобы отпустить эту… интуристку… Тьфу! — Тьфу! — возгласили товарищи-однопартийцы, при этом ни один из них не поднял своей руки вверх. — А теперь отведите это подобие человека в лагерь политического перевоспитания. Красноармиан Серый займётся ей, — затем он повернулся и обратился к мужчине в военном красноармейском кителе. — Товарищ Дазрасмыгдов, запишите в протокол всё, что здесь произошло… А всё что произойдёт дальше — не пишите…- ехидно улыбаясь, монотонно произнёс Даздраперм Коммунистович. Из тени коридора послышались тихие уверенные шаги. — Товарищ Даздраперм Коммунистович, вы меня вызывали? Ледибаг опешила. Перед её взором стоял высокий, широкоплечий блондин в военном кителе со Знаменем Победы наперевес. В его взгляде отражалось уважение и почитание ко всему прошлому настоящему и будущему Великого Советского Народа. Погодите-ка… Но что-то в его лице было каким-то…родным… таким знакомым… таким и советским и капиталистическим одновременно… — Кот Нуар?! Ты ли это?! Что они сделали с тобой?! — отчаянно крикнула Ледибаг. — Я уже не Кот Нуар. Более я не сын капиталиста… Нынче в моей жизни расцвела Красная Заря… Советский народ дал мне новое имя при крещении во Знамя Победы… Теперь я — Красноармиан Серый… Без отчества — мой отец капиталист. — Что за клеймо у тебя на лбу? — Это не клеймо, — яростно произнёс Красноармиан Серый, — Это символ Великого Советского Народа! Серп и молот! Серп — олицетворение колхозников, молот — олицетворение рабочих. А вместе мы — товарищи коммунисты! — Браво, товарищ, браво! — комната залилась гулом аплодисментов. — А теперь, товарищ Ледибаг, пройдёмте в лагерь политического перевоспитания.