В апреле я вскроюсь

      Если «королевой подземки» можно было назвать только Милену Чижову, то Лиза, должно быть, была за зож. Она никогда не рассказывала о своём странном даже не увлечении на стримах или в сторис. Уж слишком это было личное, тем более можно только представить, как поднимется посещаемость метро, если все узнают, что Лиза часто там тусит. Возможно, это звучало слишком самоуверенно, но почему-то за последнее время ее популярность повысилась, хотя на канале давно уже не было обновлений. К вечным обсуждением ее личной жизни теперь прибавились новые теории, которые, к слову, все ещё были связаны с Даней. Умные и внимательные нашли неопровержимые доказательства того, что они какое-то время жили вместе. Потом вышел ролик Кузьмы, где Лиза подозрительно (совершенно обычно) поглядывала на Кашина, постоянно трогая свои русые волосы.       Из-за всего этого приходилось ездить на метро в то время, когда толпы хоть немного рассасывались. Дело даже не в том, что она боялась «папарацций ВПШ» или вроде того. Просто только в вагоне метро она могла полностью расслабиться, надеть наушники и притвориться, что не слышит, как кто-то окликает ее, чтобы узнать, как доехать до «Улицы Дыбенко». Это время было действительно личным, потому что лежа дома на кровати такого эффекта не добьешься. И никто не должен ей мешать в этих своеобразных трансах.       Звук поезда, и ты почти в самом конце вагона, стараешься не выходить на станциях, где много людей, а просто рассматриваешь темноту туннеля, который проносится перед глазами. Лиза не представляла, как кто-то может работать здесь по несколько лет каждый день. Где постоянный шум, а ещё мало воздуха. Ее поездки по линиям из конца в конец занимали максимум по три часа, а когда она находилась здесь дольше, то мысли просто съедали ее, обгладывая кости. Жужжание в ушах и снова станции и люди, которые уже так бесят, что все больше думаешь об апокалипсисе не как о чем-то плохом.       Находиться под землёй было прекрасно, но всегда нужно было рассчитывать правильную дозу этого короткого наслаждения.       «Гостиный двор». Лиза разочарованно подняла глаза и посмотрела на женщину с ребёнком на руках. Да, она не любила уступать свое место в транспорте, но почему это не может сделать кто-то другой?       — Садитесь, — невнятно прошептала она, все же вставая с сидения.       Поезд поехал именно в этот момент, так что Лиза не успела схватиться рукой за поручни. Ее дернуло в сторону двери, о которую она стукнулась локтем и застонала, потирая будущий синяк. Странно, но ей было гораздо больнее, чем обычно, как будто чувствительность усилилась. Причём в миллион раз.       Перед глазами стало расплываться, так что пассажиры теперь напоминали просто цветные покачивающиеся пятна. Она даже не понимала, происходит ли это из-за боли или нет. Поезд все ехал и ехал, то замедляясь, то останавливаясь, но никак не приезжая на станцию. Наручные часы с радужным ремешком показывали, что прошло всего лишь две минуты, но в это слабо верилось. Как она может только две минуты пялиться на ребёнка, которого держит мама, и видеть в его глазах столько разных эмоций и вопросов от: «тётя, почему ты на меня так смотришь?» до «меня пугают твои зрачки».       В какой-то момент Лиза поняла, что сидит уже в другом вагоне напротив какого-то школьника, который смотрит на нее с неприкрытым восторгом. Его губы так забавно приоткрыты от удивления и неожиданной встречи, а руки трясутся, держа телефон. Никогда бы никто не подумал, что та Лиза, которую одноклассники пиздили за гаражами, сможет вызвать столько счастья у шестиклассника. Посмотрев на табло со станциями, она обнаружила, что уже едет по Правобережной линии и следующая остановка конечная.       — Т-ты же Лиззка? Можно сфотографироваться?       Ответить «нет» и расстроить его. Ответить «да» и увидеть свое помятое лицо в экране чужого телефона, а фотку он потом выложит везде.       — Угу.       Мальчик пересел на ее сторону, оставив свой рюкзак на прежнем месте, и вытянул руку с телефоном, улыбаясь своему цифровому отражению. Его глаза светились от радости, должно быть он представлял завистливый шепот друзей и разговоры за своей спиной.       Лиза тоже улыбнулась и посмотрела в сторону, где должен был сидеть этот мальчик, чтобы слегка приобнять, мол, подписчики — семья. Но напротив уже оказался какой-то пожилой мужчина, смотрящий на нее то ли с презрением, то ли с жалостью.       Ее уже начали пугать эти быстрые смены картинок. Никак не удавалось вспомнить, что же было до этого. Как она оказалась в другом вагоне и на другом месте.       — Девушка, вам помочь? — спросил мужчина. Только вот с чем он хотел помочь?       Он почему-то напомнил Даню из-за этих рыжих волос и веснушек, до которых она дотронулась, невзирая на то, что секунду назад он был седым. Теперь шум метро в ушах слышался отчётливее.       — Бля, Лиза, ну только не снова.       Она споткнулась о порожек и упала на деревянный пол прихожей. Было снова очень больно, только не рукам, а все тому же локтю. Лиза опустилась ближе к полу, ощущая какие-то запахи мерзлой земли, пыли и вечных сигарет. Ей не особо хотелось вставать, но кто-то взял ее под руки и резко поднял, ставя на ноги.       В момент все стало четким, и девушка увидела перед собой (как ни странно) Даню, который стоял, сложив руки. Он был одет в зелёные домашние спортивки и простую белую майку, а сзади него Лиза заметила кухню и гостиную. Один вопрос все крутился в ее голове. Просто она не могла понять, как пришла к нему в новую квартиру, если даже адреса не знает.       — Лиза, а я даже не думала, что это ты так стучала, — со второго этажа по деревянной лестнице спустилась Лера в халате, и у Лизы перед глазами стало ещё более четко. Она стала ровно, расправила плечи и сказала «привет», хотя на деле только что-то пробубнила. Язык просто не хотел слушаться ее.       — Я… — выдавала она из себя, не надеясь на то, что хоть что-то ещё сможет сказать. — П-проходила мимо.       — Ты отправила мне почти пятьдесят сообщений, что сейчас придёшь и тебе нужен адрес, — недовольно сказал Даня, а Лера учтиво удалилась, захватив с собой кружку с молоком.       — Заглючило, — слишком сложное слово. Лучше не использовать буквы «з», «ж», «щ», да и вообще стоит просто помолчать.       — Охотно верю. Так зачем пришла? — его голос звучал в какой-то степени злобно, хотя они вроде бы помирились и даже вновь стали общаться. Конечно, Лизе было очень трудно каждый раз вспоминать о том, что он уехал от неё, но это можно научиться выдерживать. Например, так.       — Посмотреть, — отрывисто бросила она, садясь на тумбочку у самой двери, с которой попадали все маленькие вещи: ключи с брелком, ложка для обуви, какая-то косметика и сигареты. — Посмотреть, — повторила она, понимая, что ей вновь становится хуже, и через секунду она уже сидела на кухне Дани, пока он держал ее за руки. — Я хотела посмотреть, — может, он не понял? Наверное, стоило повторить это ещё несколько раз, а то вдруг он мог подумать, что последнее время она думала только о нем и о том, как ей наконец увидеться с ним.       — Ты говорила, я понял, — Даня поднялся со стула и пошёл наливать ей воды, пока Лиза разглядывала комнату. Точнее, просто старалась не уснуть на месте же, потому что, кажется, она не спала уже три дня.       Кухня плавно переходила в гостиную с диваном, и Лиза считала такую планировку действительно удобной, так как все было совсем рядом. На стене находилась картина Густава Климта, а стеллаж напротив стола был полностью заставлен полупустыми бутылками с виски, ликером, вином и остальным, что, по мнению девушки, было совершенно бесполезным, потому что в любом случае в холодильнике всегда должна быть банка пива. А лучше две.       Хотя сейчас, смотря на стакан с водой, она думала, что не так уж и плохо, что холодильник у Дани пуст. Бухать хотелось только детское шампанское, а голова начинала болеть от постоянной смены яркости перед глазами.       — Ты посмотрела, что дальше?       — Могу идти, — Лиза выпила воды и поднялась из-за стола. На секунду закрыла глаза и поняла, что уже стоит перед входной дверью, но выйти в подъезд никак не может. Ей просто не удавалось сделать шаг, потому что ноги прилипли к полу. Ей было тяжело стоять, так что она села на тумбочку, с которой вновь попадали вещи, и посмотрела на себя в зеркало в полный рост, висящее на стене напротив.       — Пожалуйста, объясни. Зачем? З а ч е м? — повторил Даня по буквам, оказываясь сидящим прямо перед ней.       Лиза посмотрела на него такими слабыми, угасающими глазами, покачала головой и медленно свалилась с тумбочки на каменный пол одной из станций метро. Прямо перед ее лицом проехал поезд, и люди, толпясь и толкаясь, стали садиться в вагон.       Лиза с трудом поднялась на ноги и села обратно на лавочку перед рельсами. Она старалась подумать о чем-то, отвлечься от страха, что в следующий раз может упасть и удариться виском об какой-нибудь острый предмет. Всё-таки пока что ей не хочется умирать, а тем более так глупо. Это вообще унизительно, если тебя убьёт кто-то или что-то. Только время и твои собственные руки решают судьбу. Всегда приятнее осознавать, что жизнь не отнимет просто так какой-то бухой водитель.       С такими размышлениями Лизе нужно было срочно ехать домой. Хотя она и знала карту метрополитена наизусть, название своей станции вспомнить не удавалось. Что-то на «с» или «к», но в любом случае сейчас буквы представляли из себя лишь звук, который лишен всякого смысла.       Она сидела на скамейке около получаса и была безумно рада, что наконец не перемещается из одного места в другое за секунду, стоит ей только подумать. На Лизу снова напала дремота, и ей было все равно на то, что она выглядела как бездомная, ложась на холодное дерево. Закрывать глаза было страшно, потому что вдруг она снова попадёт куда-то. На крышу многоэтажки или высокий мост.       Она решила думать, но не спать, и это казалось самой сложной задачей в жизни. Ее мысли постоянно возвращались к Дане.       Ей было странно осознавать, что он отпустил ее куда-то в таком состоянии. Стоило привязать ее наручниками к кровати и принести воды и еды, пока не отпустит. Это звучало слегка жестоко и напоминало описание порно, но в таких ситуациях все средства хороши. Уж лучше она посидит в тихой надёжной запертой квартире, чем на старой станции, где компанию ей составят только подозрительные личности, которые будут неоднозначно коситься на ее одежду, обувь и часы.       В какой-то момент она даже забыла про свою ревность и обиду и просто не могла понять причины и следствия его действий, да и своих, к слову, тоже.       Даня заезжал к ней за своими вещами раз десять и был таким милым и учтивым, боялся ненароком задеть ее руку и коснуться плеча. Спрашивал про здоровье и интересовался самочувствием, предлагал помощь, а ещё все продолжал извиняться, да так искренне, что в итоге она сдалась. Уже давно нужно было перестать обижаться на него, потому что время (и плевать на то, что прошло всего больше недели) лечит. Следы почти прошли, хотя ей все ещё не хотелось проходить мимо старушек, сидящих на скамейке перед подъездом. Они не слишком тихо высказывали свои предположения и теории по поводу появления засосов, безумно раздражая, а смысла доказывать им что-то совершенно не было.       Все забывается, а он очень старался, чтобы это произошло как можно скорее. Но Даня уезжал, и если в ее голове ещё были надежды на то, что он заговорил о переезде, потому что напился, то уже увидя перед собой пустую комнату, она осознала, что это были не просто слова. А когда его нет рядом (и она уже была готова сказать ему это в лицо), тусклый мир становится ещё более тусклым, и выход остается только один.       — Пиздец, я уверовал просто, — Даня, должно быть, был галлюцинацией, потому что просто невозможно, чтобы спустя столько времени (сколько она понятия не имела, потому что давно перестала ориентироваться) он все-таки нашёл ее. Она просто думала о нем, вот он и появился. — Лер, она здесь.       Лиза разлепила глаза, потому что они в итоге сами собой закрылись, и почувствовала, что он уже в который раз приводит ее тело в нормальное положение. Ее порядком начало раздражать, что она вечно лежит где-то, а Даня поднимает ее. Держит за плечи с небрежностью, потому что вновь взбешен очередной операцией «давайте спасём нашу бедную Лизу». И она вновь убирает его руки, хотя в какой-то степени и не против, чтобы они там были.       — Все нормально? — подходя ближе, спросила Лера, обеспокоенно оглядывая Лизу. — Как хорошо, что мы тебя нашли.       Даня теперь только смотрел на неё, при этом вновь выглядел, как строгий отец, дочка которого залетела от какого-то одноклассника.       Нормальное зрение, к слову, возвращалось, да и в целом состояние становилось лучше. Девушка знала, что это ненадолго и что скоро ее снова ждут мучения, боль и сухие слезы.       — Как вы меня нашли? — спросила Лиза, радуясь, что может использовать больше одного слова в предложении.       — Ты забыла телефон, — ответила Лера, — а он как раз подключён к твоим часам, так что это было не особо сложно.       — За исключением того, что ты постоянно ездила с одной станции на другую, а потом вообще забрела в какие-то ебеня, — проворчал Даня, косясь на группу подростков, которые уже доставали телефоны. — Бля, думаете вас не видно? — крикнул он, и дети тут же разбежались.       Он вновь повернулся к Лизе и как-то сочувственно взглянул на нее, взял за руку, и они втроём пошли к выходу. Сели в такси, а потом она очнулась уже у себя дома на кровати.

***

      Пустые стены давили на нее, а тени от предметов подкрадывались все ближе, и даже мягкое одеяло не могло ее спасти. Свет был выключен, а шторы задвинуты, но Лиза все равно отчетливо видела всё происходящее перед глазами. В комнате царил будто бы лёгкий туман. На тумбочке стояла вода, так что она быстро вытащила руку из-под одеяла и хотела попить, но разлила все содержимое на себя и постель, а стакан покатился по полу.       Лиза попыталась встать с кровати, но слабость была сильнее. Она только перекатилась на другой бок и, не рассчитав, медленно (уже в который раз за сегодня) повалилась на пол, запуталась в простыне, как в смирительной рубашке. Часто дыша, она попыталась освободиться, но без посторонней помощи тут было не обойтись.       Ее трясло, а тени почему-то подбирались ближе, пока она искала способ это прекратить. Моргала глазами, пыталась успокоить дыхание, старалась выбраться из тёмных мягких пут. Первый раз она чувствовала себя настолько беспомощной. До сих пор она ещё хоть как-то могла владеть своим телом, а теперь ее руки и ноги почти связаны, а движения отрывистые, не приносящие толка.       Ей стало очень неприятно от того, что она никак не может избавиться от своего заточения. А ещё навалилась грусть, мозг требовал сна, но как можно заснуть с такими мыслями? Ей просто захотелось плакать навзрыд то ли от своего ужасного положения, то ли от того, что ей было жутко страшно. Тревога, должно быть, была вызвана остаточным действием и скорым отходняком.       И в какой-то момент Лиза вспомнила, что обладает голосом. Тишина сначала казалась нормой и не давала вспомнить о таком простом решении.       — Даня! — крикнула она и с удивлением обнаружила, что ее связки в отличном состоянии, а голос громкий и пронизывающий. Конечно, первым делом она вспомнила Даню и позвала именно его, потому что последнее время только он мог ей помочь.       Дверь открылась, и включился свет. Сонно взглянув на Лизу, парень подошёл поближе и уставился на нее, видимо до конца не понимая, почему это она лежит на полу. Наверняка перед ним была странная картина: как будто хомяк собрал все свои бумажки и опилки в одну кучу, но немного просчитал.       — Помоги мне, — сказала девушка, которой уже надоело так лежать.       Даня потер глаза, отвернулся, потом посмотрел на нее снова и довольно улыбнулся. Весёлые искорки плясали в его глазах, пока он садился с ней рядом на пол.       — Ну и хули разлеглась?       — Захотелось, — прошипела Лиза, а ее тело совсем онемело при виде его.       «Как же нелепо ты выглядишь», — говорил его взгляд, и если обычно девушке было плевать на ее внешний вид, то сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Даня все же помог ей, и через пять минут она уже сидела на кровати рядом с ним и не хотела поднимать глаза.       — Почему остался? — только спросила она, начиная трястись всем телом. Слабость ещё ощущалась, появилась боль в грудной клетке и ногах. Такая, что хотелось кричать. Почему-то в этот раз судороги были гораздо болезненнее.       — Диван просто очень удобный. А ещё у кого-то здесь проблемы.       — Ой, иди в пизду, — лучшая защита — ненападение.       — Шутка про «только в твою» тут уместна? — видимо, он отлично выспался, да и ко всему прочему прекрасно себя чувствовал. — Краснеешь?       — Ещё чего, — она дернула головой, но не потому что хотела показать отрицание.       — Ещё немного мозгового насилия, — Даня поправил волосы, и Лиза наконец посмотрела на него. — Зачем?       Это был вопрос, но он звучал скорее как упрек. Ей очень надоело, что в итоге все их диалоги приводят к этому.       — Так хочется. Мне скучно и одиноко, — и он был уж точно не тем человеком, с которым она хотела делиться этим. Но ей приходилось.       — Скучно. И одиноко. Классные причины для саморазрушения.       — Как ты бросил? — сохранять самообладание становилось все труднее, хоть она и старалась не подавать виду, слабость брала вверх.       — Просто не выходил из дома. Открыл ютуб, — он хмыкнул, понимая, что все-таки эта платформа играет огромную роль в его жизни.       Лизе ютуб не особо помогал, а из дома она и так не выходила.       — Мне такое не подойдёт. Нужно что-то сильнее… — она схватилась за его руку и сжала ее. Боль в теле росла с каждой секундой. — Блядь, — выдохнула она и зажмурилась.       Даня вздохнул и посмотрел ей в глаза. На минуту задумался, будто принимал какое-то важное решение. Какое-то время разглядывал ее, а потом прямо как в самых сладких и сопливых фильмах произнёс:       — Сильнее только любовь.       Лиза распахнула глаза и забыла, как дышать. А потом были только провалы в памяти и его уговоры поехать в больницу.