Начать жизнь заново

      Это была одна из самых тяжелых операций в ее жизни. Сейчас, лежа на своей койке в комнате, которую уже освободила дочь, Эбби пыталась успокоиться. Кларк вместе с Мэди заняли соседнюю комнату, и теперь женщина лежала в одиночестве с закрытыми глазами, стараясь забыть ужас этого дня.       Его сердце останавливалось четыре раза и каждый раз она будто умирала вместе с ним. Каждый раз, когда он переставал дышать, она задыхалась от острой боли в груди и жуткого страха, что он не вернется. Но она смогла его вытащить.       Эбби чувствовала, как слезы стекают на подушку, но не стала их стирать, она имела на них право. Хотя бы потому, что у нее просто ни на что не осталось сил, и сейчас она захотела просто побыть слабой.       — Эбби, — в комнату осторожно зашла Октавия, села на кровать. — Как ты? Как Кейн?       — Я в норме, — Эбби села, резким жестом стирая влажные дорожки и встречаясь со взглядом девушки. — Маркус, вроде бы, тоже. По крайней мере он жив, дышит и возможно, все будет хорошо.       — Я же говорила, что ты его вытащишь, — Октавия улыбнулась, и Эбби вдруг подумала, что эта не только улыбка поддержки, но и улыбка облегчения. А, быть может, женщине просто хотелось, чтобы отношения Маркуса и Октавии магическим образом наладились. И желательно в секунду. Но также Эбигейл понимала, что этого не бывать.       — Там сейчас Кларк, она тоже переживала за Маркуса. Если хочешь, можешь посидеть в мед блоке.       — Последнее время мы с Кларк не ладим, что не удивительно, — девушка криво усмехнулась. — Да и Кейн не будет рад меня видеть, когда очнется.       — Но ты его дочь, Октавия. Пусть он пока об этом не знает, но ведь нельзя держать это от него в тайне всю жизнь, — девушка явно не хотела говорить об этом дальше, но в этот раз Эбигейл не планировала идти на поводу Октавии. — Нет, мы поговорим об этом, Октавия. Он заслуживает знать о существовании дочери. Разве ты не хочешь, чтобы тебя любили просто потому, что ты существуешь? Порой мы многое не можем простить чужому человеку, но родному прощается все. Позволь ему полюбить тебя только за то, что ты его дочь. Позволь себе быть любимой.       — Он ненавидит меня!       — Нельзя любить того, кого не понимаешь. Он переживал за Октавию, с которой спасал Линкольна, с которой остался защищать Роана. Он верил в тебя, когда ты участвовала в своем Конклаве, он был уверен, что ты победишь, — Эбби протянула руки, ощущая холод пальцев девушки. — И сейчас я вижу в тебе ту девочку, которая полюбила Линкольна, которая верила в счастливое будущее. И пусть с тех пор прошло много времени, ты сумела не сойти с ума в бункере, сумела вспомнить, кто ты есть на самом деле. Ты сильная, Октавия, так оставайся сильной.       — А может я устала быть сильной? — девушка вскочила на ноги, вырывая свои руки. — Тебе самой не надоело быть матерью всем? Ты можешь переживать за всех, можешь лезть в наши жизни, но ты никогда не станешь нам матерью. Ты даже Рейвен не смогла заменить мать! Да и не пыталась, правда? Она тянулась к тебе, она верила в тебя, но ты ни разу не попыталась стать ей матерью. Не попыталась помочь единственному человеку, который действительно нуждался в матери, нуждался в любви! Так что не лечи меня, доктор, лучше разберись с собой.       Эбби знала, что эти упреки — правда, но все же не ожидала услышать их от Октавии. Женщина не могла не знать, что Рейвен нуждается в материнской любви, но боялась подпустить девочку слишком близко, потому что никогда не смогла бы любить Рейвен также, как любит Кларк. Но сейчас острые слова полоснули по сердцу, цепляя давно запекшиеся раны, которые моментально начали кровоточить.       — А я и не говорила, что идеальна. Но я стараюсь сделать все, что в моих силах. Но Рейвен — не моя дочь, к сожалению, и я никогда не смогу любить ее так, как люблю Кларк, потому что это невозможно. И давай не будем переводить стрелки на меня. Прошу, попробуй наладить с Маркусом отношения, ведь для этого совсем не обязательно говорить ему, что ты его дочь сразу. Просто поговори с ним, когда будешь готова.       — Я разберусь, Эбби, не стоит учить меня, как жить, — девушка двинулась к двери, а Эбигейл подумала, что сделала все еще хуже, чем было. Но теперь, когда хлопнула дверь, и женщина осталась одна, Эбби не почувствовала облегчения от одиночества, что стало удивительно, ведь последние дня два-три она только его и жаждала.       За последние дни женщина часто думала об Октавии, пыталась понять ее, принять. Эбигейл знала, как только Маркус очнется, он снова попытается сделать все возможное, чтобы избавиться от девушки. Вот только Эбигейл совсем не хотела потерять Октавию, хоть и не могла объяснить себе эту заботу. Возможно, причина кроется в том, что девушка помогла им с Кейном не умереть на Земле, сделала все, чтобы вытащить их и доставить к кораблю.       Эбби вновь легла на кровать, закрывая глаза и мечтая уснуть, но сон не шел. В голове роились мысли, а из груди не уходила тревога. Женщина понимала, что должна поспать, что ей нужен отдых, но все равно поднялась, накинула на плечи чью-то куртку и вышла из комнаты. Дорога до мед отсека стала настолько привычной, что Эбби могла бы пройти ее с закрытыми глазами.       Кларк сидела рядом с Маркусом, который все еще спал, и что-то рисовала. Женщина непроизвольно улыбнулась, глядя на склоненную голову дочери. Хоть что-то не меняется.       — Кларк, — девушка обернулась, с удивлением замечая мать. — Иди к Мэди, я посижу здесь.       — Мам, тебе нужен отдых, а не нахождение здесь круглые сутки.       — Я отдохну здесь, правда, — Эбби подошла к Маркусу, внимательно осмотрела его и привычным жестом погладила по щеке. — Не могу спать в комнате, лучше здесь. Да и в случае чего буду рядом.       — Хорошо, — Кларк поднялась, уступая место матери. — Если что, зови, рация у тебя есть. Кстати, Октавия решила, будет ли говорить что-то Маркусу или хочет сохранить все в тайне?       — Не знаю, мне кажется, она сама не понимает, чего хочет. Я переживаю за нее, но, если она не решится сама, я сделаю это за нее. Маркус имеет право знать о дочери.       Кларк кивнула и быстро вышла, оставляя мать вместе с Кейном. Девушка сама не поняла, почему отношения Маркуса и Эбби не оказались для нее неожиданными. Может быть потому, что она видела заботу Кейна об Эбби, а может потому, что они и не пытались сделать из своих чувств тайну.       Было странно, но Кларк скучала по Маркусу, несмотря на то, что они никогда не были особо близки. Девушка помнила, как мама переживала за него, как Кейн обнимал Кларк перед тем, как отправить к Эбби в лабораторию АЛИ, и было видно, что он сам очень хочет поскорее увидеть Эбигейл.       И потом, обнимая Маркуса после шестилетней разлуки, Кларк поняла, что это и есть их с Мэди семья, и за эту семью она готова была биться до последнего. А когда мама на корабле, когда они только взлетели, билась за жизнь Кейна и теряла его, она поняла, что полюбила Маркуса и совсем не хочет его потерять.       Эбби сама не заметила, как заснула. Рука привычно накрыла руку Маркуса, правда теперь его рука лежала вдоль тела, а не у нее на талии, и все равно его тепло подействовало лучше снотворного.       Маркуса разбудило тепло. Ему не нужно было открывать глаза, чтобы знать — Эбби рядом. Он улыбнулся, чувствуя, как его переполняет радость. Он, она и, вполне возможно, безопасность. По крайней мере, они оба живы.       Он открыл глаза, улыбаясь. Эбби лежала на одной руке, второй держала его. Она казалась такой спокойной, такой родной. Ему так хотелось прижать ее к себе, поцеловать. Хотелось, чтобы она лежала рядом, как лежала все шесть лет, чтобы была рядом и больше никогда он не смог потерять ее.       К его руке крепилась капельница, но сейчас Маркусу было все равно на свое здоровье. Он осмотрел место, понимая, что они на корабле, но больше не понимая ничего. Последнее, что он помнил — это испуганное лицо Эбби и его слова, адресованные ей. И за эти слова ему придется ответить, потому что Эбби точно захочет поговорить.       Ее мучил кошмар. Он заметил, как Эбби начала вздрагивать, как спокойствие на лице сменилось тревогой. И вмешался, бережно, но ощутимо касаясь плеча любимой, чтобы ее разбудить.       Эбби вздрогнула и открыла глаза. Маркус улыбнулся, встречая растерянный взгляд Эбби. А затем широко отвечая на ее уставшую, но счастливую улыбку.       — Маркус.       — Ты снова меня спасла.       Она улыбнулась, чувствуя, как по щекам вновь полились слезы, но теперь они не были с привкусом горя. Казалось, из них даже ушла вся соль. Маркус потянулся было к ней, но женщина сама прижалась к нему, вдыхая его запах, в котором, правда, было больше лекарств. Мужчина поцеловал ее волосы, гладил по спине, позволяя Эбби успокоиться, привыкнуть к тому, что ему ничего не угрожает.       — Все хорошо, милая, теперь все будет хорошо.       — Я бы не была так уверена, — она подняла голову, глядя на него влажными глазами, но уже успев успокоиться. — У нас, по-моему, не бывает все хорошо.       — Расскажешь, куда мы опять вляпались? Долго я был в полумертвом состоянии? — Маркус лег, когда Эбби положила руку ему на плечо, заставляя принять горизонтальное положение. — Может, ляжешь со мной?       — Думаю, ты полежишь и без меня, — она улыбнулась, ощущая, как сон наступает огромной лавиной и предложение Маркуса казалось очень соблазнительным. — Ладно, но недолго. А то заснем и свалимся.       — Не свалимся, — он подвинулся, позволяя Эбби привычно лечь рядом и не смог сдержать счастливую улыбку. Пускай хоть весь мир катится к чертям, он ни за что не позволил бы этому миру разрушить хрупкое спокойствие и умиротворение, которое они сейчас ощущают. — Я скучал по тебе все то время, что мы с Дийозой прятались от Макрири. Жаль, сказать сразу не успел. И я люблю тебя…       Мужчина улыбнулся, понимая, что Эбби заснула, привычно прижавшись к нему. Он нежно поцеловал ее в щеку, она улыбнулась во сне и повернулась к нему лицом, на бок. Маркус прикрыл глаза, устраиваясь так, чтобы не навалиться на Эбби, но и не отодвинуться от нее, ощущать ее. И не заметил, как сам заснул, любуясь любимой.       Рейвен хотела поговорить с Эбби, но замерла в дверях, с нежностью глядя на спящих мужчину и женщину. Эбби доверчиво прильнула к Маркусу, а тот так нежно обнимал ее, словно она может в любой момент рассыпаться, и он ее потеряет.       Девушка не могла не вспомнить Финна. Он был первым, кто полюбил ее, первым, кто готов был отдать за нее свою жизнь, кто заботился и оберегал ее, пусть и влюбился потом в Кларк. И сейчас, глядя на спящую чету, она вновь ощутила тупую боль внутри, в груди, даже несмотря на прошедшие годы после смерти Финна.       Она осторожно вышла, стараясь никого не разбудить. Корабль спал, кроме Джордана, который сидел на капитанском мостике, рассматривая какую-то фотографию и Рейвен замерла, совсем не зная, что делать. Они практически не общались с парнем, несмотря на то, что девушка была подругой Монти и Харпер и считала их своей семьей.       — Ты словно избегаешь меня, — Джордан не поворачивался, но когда он заговорил, Рейвен непроизвольно вздрогнула от неожиданности.       — С чего ты взял?       — Ты всех избегаешь, даже Эбби, хотя мама с папой говорили, что ты ее любишь, — он, наконец, обернулся. — Почему?       — Думаешь, если твои родители были мне семьей, я начну с тобой откровенничать? — Рейв уверенно подошла к Джордану и села напротив него.       — Нет, не думаю. Но ты должна подпустить к себе кого-то. Одной сложно.       — Я всегда была одна… — начала было девушка, но парень ее перебил.       — Разве? На Ковчеге с тобой был Финн, потом Эбби, потом друзья. Ты не была по-настоящему одна, — парень улыбнулся, но совсем не радостно.       — Будто ты знаешь, что такое быть одному, — привычно огрызнулась Рейвен, но без злобы.       — Не знаю и знать не хочу.       Он не был похож ни на кого из них. Ребенок счастливых родителей, ребенок, не знавший смертей, не видевший их. Он был похож на Харпер, он даже улыбался, как она. И от этого было еще хуже: как поверить в смерть своих друзей, которых еще неделю назад видел живыми и здоровыми?       — Какими они были родителями?       — Меня уже об этом спросили и Кларк, и Беллами, — он улыбнулся, а Рейвен почувствовала, как подступают слезы. — Они любили меня, я любил их. Они рассказывали мне о вас, учили меня. Я не знаю, что еще сказать       — Эбби тоже хорошая мать, — зачем-то сказала Рейвен и неожиданно ощутила, как Джордан взял ее руки в свои.       — Ты хотела бы, чтобы она была твоей мамой? — Рейвен покачала головой, улыбаясь.       — Нет, у меня была мама, и я любила ее. Конечно, Эбби хорошая мать, намного лучше, чем была у меня, но она любит Кларк сильнее, чем кого-либо. Я люблю Эбби, но она никогда не заменит мне мать, а я не стану ей настолько же родной, как Кларк. Ладно, — она встала, вырывая руки. — Пойдем спать. Надеюсь, завтра мне будет лучше, чем сегодня.       — Папа говорил, завтра всегда нужно быть лучше, чем сегодня, — Рейв замерла на мгновение, слеза все же скатилась по щеке, но девушка ее моментально стерла.       — Монти прав. Так нам на Земле говорил Маркус, когда мы не знали, что делать, когда отчаивались. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи.