Начать жизнь заново

      Кларк не была рада видеть Эхо. Она даже не сразу поняла, что это банальная ревность, что ей просто не нравится видеть, как Беллами целует азгедку, как она обнимает его. Чтобы девушка не думала, как бы себя не убеждала, избавиться от мысли, что Эхо — враг, никак не получалось. Хотя Мэди ей доверяла.       — Дыру в ней не прожги.       Кларк вздрогнула, когда рядом неожиданно возникла Октавия. Девушка не раз видела, как мать о чем-то говорила с О, но та зачастую просто огрызалась, предпочитая самой решать, что делать. Кларк не обсуждала ничего с матерью или Маркусом, но предполагала, что Эбби просит О рассказать обо всем Кейну. Однако, навещали Маркуса только Эбби, Джексон, Миллер и Кларк. Мэди не заходила, хотя признавалась, что Кейн ей понравился.       — Ты о чем?       — Об Эхо. Она мне тоже не нравится.       — Беллами любит ее.       — Я всегда была уверена, что он любит тебя.       Кларк резко обернулась, однако Октавия даже не подумала смутиться. Она была уверена в своих словах, будто они были прописной истиной и смотрела на подругу с легкой усмешкой, в которой читалось превосходство. Октавия словно удивлялась, как Кларк могла не заметить любви ее брата, такой явной и открытой?       — Мы лучшие друзья, Октавия, не больше. И никогда не были кем-то большим.       — Так может стоит начать?       — Не стоит. Давай не будем об этом, хорошо? Ты сама не хочешь поговорить с Беллами или Маркусом?       — Если бы хотела — поговорила бы. Не лезь в это, Кларк, я разберусь сама.       Девушка промолчала. Спорить с Октавией не хотелось, она все равно никогда никого не слушала и, раз уж ее не удалось убедить Эбби, Кларк с этой задачей точно не справится. Да и вообще Октавия — не маленькая девочка, которую скинули на Кларк, а взрослая женщина, которая сама способна со всем разобраться.       — Как там Мэди?       — Нормально, она подружилась с Джорданом. Он ей рассказывает о корабле и, кажется, ей это интересно, — Кларк усмехнулась, искренне не понимая, что в строении корабля интересного. — Думаю, они с Рейвен подружатся.       — Она будет хорошим лидером, — Октавия посмотрела на подругу. — Но ты не хочешь этого, так?       — А какая мать хочет возложить бремя ответственности на своего ребенка?       — Разве она ребенок?       — А разве нет? — Кларк встретилась взглядом с Октавией. — Ей всего 12 лет и, несмотря на то, что она не жила в тепличных условиях, она ребенок. Мой ребенок. Знаешь, я начала понимать маму.       — Эбби хорошая, — отозвалась девушка. — Конечно, она упрямая, но хорошая. Тебе повезло, что она жива.       — Да, повезло.       Кларк впервые в жизни задумалась об этом. Она всегда воспринимала Эбби, как что-то постоянное, словно мать всегда будет с ней. Конечно, она знала, что матери часто грозила опасность, но Эбби всегда была рядом, всегда оставалась в живых. И только сейчас Кларк поняла, что только у нее есть мать из всех присутствующих.       Октавия не стала продолжать тему, уверенной походкой направляясь к брату и Эхо. Кларк непроизвольно усмехнулась, уходя с капитанского мостика и позволяя Октавии растерзать ненавистную азгедку, которую, почему-то, любит Беллами и которая не нравится ни Кларк, ни Октавии. И, если с мнением Кларк Белл может не считаться, то «нет» Октавии — весомый аргумент.       Дочь Кларк нашла в комнате Дийозы, которой там, почему-то не было. Они вместе с Джорданом что-то обсуждали, пока Мерфи, сидевший неподалеку, рассматривал блокнот Дийозы.       — А где хозяйка комнаты?       — С Эбби, — отозвалась Мэди, прерывая негромкий разговор с другом и обращая внимание на мать. — Точнее, в мед отсеке, на осмотре. Ты не говорила, что твоя мать очень упрямая женщина.       — О чем ты?       — Эбби пришла сюда, очень недовольная и устроила Дийозе разнос, — отозвался вместо девочки Джордан. — Должен признать — это было эффектно.       Кларк вышла, совершенно не зная, куда идти. В мед отсеке она точно будет лишней, Беллами с Эхо, Рейвен с Шо. Мешать друзьям не хотелось, но Кларк не привыкла просто лежать на кровати и смотреть в потолок, а значит ей нужно было чем-то себя занять. Однако, заметив впереди Маркуса, девушка шокировано замерла.       — Маркус! Что ты здесь делаешь? Разве мама не сказала лежать?       — Кларк? — мужчина явно не хотел попасться на глаза Кларк и сейчас понятия не имел, что делать. — А что ты здесь делаешь?       — Я? — девушка усмехнулась, подходя вплотную к мужчине. — Хороший вопрос, ведь это мне прописан постельный режим и никаких нагрузок. Зачем ты здесь? Только честно.       — Я хотел поговорить об Октавии, — Кларк кивнула, готовая выслушать Кейна. — Мы не затрагивали с Эбби эту тему, но я вижу, что она изменила отношение к ней. Неужели ей все простят?       — Маркус, — Кларк выдохнула, готовясь к тяжелому разговору и молясь всем богам, чтобы сейчас рядом была мама, потому что девушка не хотела бы обсуждать Октавию без нее. — Мне кажется, нам не стоит обсуждать это без мамы. Но, если ты действительно хочешь знать мое мнение, то я не против Октавии, как и мама. Мне даже кажется, что они как-то сблизились за то время, пока ты был в коме.       — Она — монстр.       — Нет. Она не монстр. Потому что если она — монстр, то и я тоже.       — Ты не знаешь, что было в бункере, — начал было мужчина, но девушка решительно его прервала.       — Мама мне все рассказала. Я знаю про Темный год, знаю, через что вам пришлось пройти и какую роль в этом сыграла Октавия. А еще я знаю про то, что сделала мама. Так в чем ты обвиняешь Октавию?       — В убийствах, — Кларк смотрела на Маркуса и вдруг поняла, как хочет чтобы кто-то говорил о ней с такой же любовью и защищал с такой же верностью, как это делает Кейн. — Да, Эбби сказала Октавии, что нет другого выбора, но стреляла не Эбби.       — Но я все равно виновна не меньше Октавии.       Маркус обернулся. Эбигейл стояла рядом с Октавией, но ни одна из них не казалась удивленной или взволнованной. Кларк замерла в нерешительности, совершенно не ожидая увидеть мать вместе с О, особенно во время этого разговора, краеугольным камнем которого и была девушка.       — Это не так.       Эбби опустила глаза, но тут же встретилась с взглядом со своим мужчиной. Кларк очень не хотелось оставаться здесь, хотелось, чтобы они разбирались без нее, но все равно не двинулась с места. Как и Октавия, которая, будто ребенок, отошла чуть за спину Эбби, Кларк выбрала прикрытием спину Маркуса, предпочитая взрослым разбираться самим.       — Это так. Октавия спасала своих людей и делала все правильно, — Маркус открыл было рот, но Эбби подошла к нему и поднесла палец ко рту. — Мы убивали, все убивали и никто из нас не имеет право судить. Я не хочу тебе напоминать, но ты, возможно, забыл — мы отняли 300 жизней на Ковчеге, я отняла 380 жизней чтобы только открыть дверь. Я была той, кто подтолкнул Октавию в Темный год. — Она может думать своей головой!       — Она была ребенком!       — Эбби…- начала было Октавия, делая шаг вперед, но прервать женщину не удалось.       — Мы возложили на нее бремя власти, с которым не справились сами. Мы виноваты во всем, что случилось! Мы, и никто иной, — Маркус прикрыл глаза, а затем посмотрел мимо Эбби на Октавию, хотя, при этом, касаясь руки женщины и сжимая ее, чувствуя ответное пожатие.       — Видимо, Эбби права, — Октавия замерла, не отрываясь глядя на Маркуса, и впервые за долгое время действительно представила его своим отцом. — Я действительно не святой. Кларк сказала, что ты спасла нас с Эбби на Земле. Почему?       — Потому что вы — мои люди, моя семья, если хочешь. Несмотря на то, что ты ненавидишь меня, считаешь меня монстром, первое время ты был со мной. А потом со мной была Эбби. Недолго, но вы были со мной в тяжелые минуты. Я могла кинуть тебя на Арену из ярости, из желания выяснить правду, но оставить умирать я не могла. Не проси объяснить, не смогу.       — Спасибо. Спасибо за жизнь, — Маркус обнял Эбби, но при этом не отводил глаз от Октавии. — Я не знаю, что будет с нами дальше, но Эбби права: я не имею права судить, потому что на мне не меньше трупов. Но я не доверяю тебе, Октавия, все еще не доверяю.       Октавия хотела сказать ему правду, но поняла, что просто не может. Что не готова назвать его отцом, вообще сообщить эту новость сейчас, когда их отношения вдруг перестали граничить со жгучей ненавистью и желанием уничтожить друг друга. А еще осознала, что возложит эту ношу на Эбби, потому что сама не справится.       — У нас проблемы! — Рейвен ворвалась в коридор, и ужас на ее лице говорил красноречивее слов.       — В корабле пробоина. Если через три дня мы не разберемся с ней, все умрем.       — Где-то я это уже слышала, — едва слышно прошептала Эбби, но никто, кроме Маркуса, ее не услышал.