Проблема

Спустя некоторое время — 2 часа 43 минуты 40 секунд — Лана вернулась. Напряжение отпустило её, на губах играла лёгкая уверенная улыбка. Она выхватила у Харкнесса бутылку с водой, всё ещё на четверть полную, и стала жадно пить. На вопрос о Буче она только ухмыльнулась, и Харкнессу не понравилась эта ухмылка. Поблагодарив Харкнесса за то, что он отстоял часть её смены, Лана тут же проворчала, чтобы он шёл отдыхать. Здравомыслящая, как всегда, но более скрытная, чем обычно. Знала бы она, что он не «отдыхал» сутками. Он немного задержался с ней, так как появился Тоби; его поза была почти враждебной, хотя сам он казался спокойным. Они обменялись взглядами, и Тоби потопал на рынок. Тоби, конечно, тот ещё говнюк. Но если уж выбирать между барбером и рохлей-Тоби, то, по мнению Харкнесса, именно Тоби не стал бы играть с Ланой. Его чувства были настоящими, хоть он и не мог в них разобраться. Не то чтобы Харкнесс это понимал, просто… воспоминания, имплантированные в его голову, проясняли некоторые человеческие заморочки. Он знал, что Лана может о себе позаботиться, и всё равно поневоле волновался, как бы она не пострадала. Пока она глотала с такой жадностью, будто не видела воду несколько дней, он незаметно осмотрел её шею, нет ли следов. Ничего явного. Вот только на предплечье появилась свежая красная отметина. Она что, изменяет Тоби? — Фу, нет, Харк. Мы сейчас не вместе, — ответила она и протянула ему пустую бутылку, давая понять, что с вопросами закончено. Он не стал спорить — в таком оживлённом настроении ей всё равно было не до него — и поднялся по лестнице в надстройку. В любом случае, надо было сменить броню, раз загребущие ручонки мелкого преступника стянули его пряжку. Ещё надо принять душ. Побриться. Может, немного отдохнуть. Ему не требовался сон. Но когда он слишком много дежурил без отдыха, то больше напоминал машину, чем человека. Под хор приветствий он прошёл через всю комнату к своей кровати. Она была занята. Неизвестный прятал лицо под грудой брони и громко храпел; он даже не снял ботинки. Эта картина не удивила Харкнесса. С тех пор, как несколько месяцев назад в дополнение к пяти имевшимся охранникам было завербовано ещё двое, им приходилось иногда делиться кроватями. Когда заработал очиститель воды, охранники часто охраняли Мемориал и следили за безопасностью при доставке свежей воды. Поработать вызвались новые охранники. Так что Харкнесс по возможности оставлял свою кровать свободной. Для любого, кому она нужна. Харкнесс взял бритву и полотенце и направился к общей ванной. Там он застукал механика за весьма нестандартными махинациями с трубами. — Чувак, то есть, Шеф Харкнесс… сэр. Серьёзно. Это всего лишь винт. Трубы от него не взорвутся, — объяснил Тед Стрэйер, пытаясь убедить его в том, что от винта сантехника может улучшиться. — Ты под кайфом? — Харкнесс пристально изучил его лицо. Сложно сказать, под кайфом ли парень, если не знаешь, что именно ищешь. Тед и без того почти всегда выглядел обдолбанным. Стрэйер уставился на него и замешкался, почёсывая затылок; он пытался осознать вопрос, и у него явно не получалось. — Винтом всех проблем не решить. — Но, чувак… У меня самого-то трубы горят. — Харкнесс не совсем понял, что это значит, и решил, что ему это и не надо. — Возьми нормальный «Абраксо» у Сигрейва. — О-о-у-у-у, чувак. Пиздец ты кайфолом. — Слушай. Меньше винта в трубах — тебе же больше достанется. — Тед снова медленно почесал затылок, и Харкнесс увидел проблеск понимания в его глазах. Тед заулыбался. — Круто, чувак. — Чёлка парня — на дюйм короче, чем обычно — упала ему на глаза, когда он поднимал щётку и ведро с пола. Коротко кивнув, Тед вышел из ванной. Харкнесс предположил, что он отправился за упомянутым чистящим средством. Конечно, после этого Тед зайдёт ещё и к Кантелли. Для человека, подсевшего на химию, парень был довольно уравновешенным. В определённой степени. Он был достаточно умён, чтобы не опуститься до уровня Поли. Глядя на себя в зеркало, Харкнесс напряг лицо, чтобы побриться. Стоит ему начать бриться, как лезвие непременно врежется в кожу. На одном и том же месте. Каждый раз. Как будто он запрограммирован «случайно» резаться. Прямо здесь, на левой стороне подбородка. Всякий раз, когда бритва приближается к этому месту, его пальцы дёргаются и лезвие врезается в кожу под углом. Чёртов Зиммер. Он осуждающе уставился на свои пальцы и продолжил бриться, не обращая внимания на красную синтетическую кровь, стекающую по подбородку. К тому времени, как он закончил принимать душ, красная жидкость прекратила течь, но рана всё ещё оставалась. Он проигнорировал её. Формально сегодня он не был на службе. Но по факту он на ней всегда, ибо он капитан охраны. К тому же, проблема обещала навестить его вечером. Харкнессу нужны были ответы, и ему не нравилось, как барбер расхаживал с его заместительницей. Учил её ухмыляться. Чёрт. Ему это совсем не нравилось. Он не доверял этому мальчишке из Убежища. Харкнесс отпустил дежурного охранника и сам занял пост. — Эй, Шеф, — таким образом поприветствовал его барбер через 3 часа, 13 минут, 5 секунд, держа руки в карманах и подойдя к нему в привычной развязной манере. — Как поживает твоя проводка? — произнёс он. Это было громко и бестактно. Хорошо, что некому бродить по мосту в такой поздний час. Кроме него, конечно. — Ты же скучал по мне? Нет. Слово «скучать» подразумевало, что он чувствовал острую нехватку барбера. Он не чувствовал. Нехватку ухмылки — тоже. Она всё ещё была на лице барбера. Неизменно. Харкнесс заметил, что его бывшая пряжка всё ещё у этого парня, а затем ответил ему. — Ты спишь с Ланой? — резко спросил он, и этот вопрос был подобен приставленному к голове пистолету. Но Буч даже не дрогнул, он шагнул к перилам и облокотился на них рядом с капитаном охраны, менее чем в двух метрах от него, сразу ворвавшись в его личное пространство. Буч поднял воротник куртки, тем самым закрыв шею, так что Харкнесс не мог разглядеть, есть ли на ней отметины. — А ты трахаешься с тостером? — прозвучал не имеющий никакого отношения к вопросу ответ. Растерянность Харкнесса, должно быть, отразилась на его лице, потому что барбер прыснул. Причём тут вообще тостер? Он не знал, но ему не нравилось, что Буч смотрит на него так, будто он и в самом деле трахается с тостером. Харкнесс заметил блуждавший по нему взгляд. — Знаешь. Не стоит ничего совать в розетки. Харкнессу пришлось вернуть разговор к Лане. — Что у тебя с ней? — Барбер пожал плечами. — Это простой вопрос, — надавил Харкнесс. — Зато ответ непростой, — Буч достал нож и снова начал крутить его между пальцами. Их обоих на мгновение отвлёк блеск металла под лучом света. — Видишь ли, мы вроде как договорились кое о чем, так что я не могу просто взять и рассказать тебе всё. — Он перестал вертеть нож и устремил взгляд на Харкнесса. — А если бы на её месте был ты, жестянка? — ухмылка растянулась, с левой стороны губы искривились чуть сильнее, чем с правой. — Ты же не хочешь, чтобы я раскрыл твои секреты… Что ж… Сжав перила, Харкнесс посмотрел в небо. R22 G38 B34. Ему не нравилось, куда идёт этот разговор. — Нам нужно поговорить, — сказал он. — Обязательно. Только не жди, что я буду слушать или что-то в этом роде, — Буч продолжил вращать свой нож. — Можешь оставаться на этом корабле — я тебя не вышвырну… если скажешь мне, что у тебя с Ланой, — начал Харкнесс. — И до тех пор, пока хранишь мою сущность в секрете, — добавил он лишённым эмоций голосом. — Бля, да ты прикалываешься! — взорвался Буч так неожиданно, что Харкнесс резко обернулся к нему. — Какой из тебя после этого капитан охраны? — Голос звучал равнодушно, но на лице, кажется, отразились эмоции. Харкнесс ничего не понимал. Он уставился на барбера, а барбер уставился на него; вид у барбера был задумчивый. Затем эти губы медленно искривились в своей обычной ухмылке. — Нет. — В каком смысле «нет»? — Не пойдет, жестянка. — Блядь, — выругался Харкнесс. Подлый ублюдок. — Тогда как насчёт такого? Никаких арестов. Никаких выбрасываний за борт. Никаких допросов. Никаких проблем с моими охранниками. — Точно. Звучит достаточно убедительно. Вот как надо вести дела с мелкими преступниками. Но Буч покачал головой, всё ещё покручивая нож. Было очевидно, что он получает удовольствие от происходящего. Харкнесс в недоумении уставился на Буча. Его руки жёстче вцепились в перила. — И вся выпивка, какую только захочешь… — Мне её и так на халяву дают. Блядь. Харкнесс наблюдал за вращением выкидного ножа, за тем, как его пряжка, прикрепленная к рукоятке, танцует с лезвием. Он не знал почему, но при виде этого зрелища внутри у него что-то сжалось, в голове загудело. …Отлично. — Всё, что угодно, — прорычал он. — Возись с моими волосами, делай всё, что хочешь — мне всё равно, — сказал он покорно. — Просто ответь на несколько вопросов о Лане. И молчи о том, кто я. — Один вопрос, — Буч решил поторговаться. — И я могу выбирать. — Пять. — Не выйдет. Один. — Три вопроса. Кручение прекратилось, и Буч снова смотрел на него, прищурившись, только в этот раз взгляд был тяжелее. Напряжённый. Такой, будто он, наконец, сфокусировался на одном из его проводов и теперь рассматривает его. Но никакие провода на лице Харкнесса не торчали, и он не знал, на что пялится Буч. Это тревожило. Шли минуты. Буч поднял лицо к небу, вздрогнул и оттолкнулся от перил. Он потянулся к воротнику. Длинные пальцы ухватились за собачку и потянули её вниз, расстегивая молнию куртки. Харкнесс замер. — Что ты, чёрт возьми, делаешь? — выпалил он. — Разговариваю, — ответил Буч так невозмутимо, будто этот ответ имел какой-то смысл в контексте его раздевания перед Харкнессом, будто не происходило ничего необычного. Стянув куртку с плеч, он окинул взглядом форму Харкнесса. Он указал на броню. — Снимай, Шеф. Чёрт, во что же он влез?