Проблема

Что ж… Это было… грубо. Разумеется, он ожидал чего-то другого. Что Буч станет вымогать деньги или потребует свою неприкосновенность на корабле, или даже бутылку виски каждый вечер. Что-то менее безрассудное. Менее неконтролируемое. Более цивильное. И уж точно не что-то подобное. Не надо было снимать броню. Это было бессмысленно. Голова сбоку болела, и нос тоже — возможно, сломан. Болело всё тело. Харкнесс почувствовал, как горят его мышцы, когда прислонился к стене, чтобы успокоиться, перевести дух и убедиться, что система всё ещё в рабочем состоянии. 30,3% повреждено, все системы в действии. Нормально. Ничего такого, с чем он не справился бы. Приятно было знать, что его тело всё ещё функционирует, несмотря на множество полученных ударов. Много же времени прошло с тех пор, как его последний раз вот так били. Потому что лишь совсем недавно эта проблема проскользнула на корабль. Теперь, закончив развлекаться, проблема решила улечься на пол и делала нечто непонятное. Смеялась. Вот что. Этот идиот ржал, даже лёжа на полу, обессилев и жалуясь на боль в спине. Он это заслужил. Сам же первый ударил. Харкнесс послушно снял броню, и, как только она коснулась пола, барбер бросился на него, будто пытаясь сорвать его лицо руками. Харкнесс, конечно, дал отпор. Он прежде уже дрался с Бучем. И даже на этом же самом месте. Единственной разницей в этот раз было то, что теперь он не мог выкинуть этого отброса за борт. Харкнесс задрал майку, проверяя, нет ли ушибов. Всего один тёмный синяк на груди, но и тот уже исчезал. Никаких других отметин Харкнесс не увидел. Натянув майку обратно, он посмотрел на лежавшего спиной на полу барбера. В чём был смысл всего этого? Серьёзно. Какова цель? Реванш? Когда Буч потребовал снять броню, Харкнесс даже предположить не мог, что за этим последует. Харкнесс снял её, да. Ради прихоти барбера. И ему очень хотелось знать, как вообще Лана могла думать, что рядом с Бучем находиться безопасно. Этот парень был настоящей проблемой. Буч перестал смеяться и зашёлся в жёстком кашле. Этот кашель звучал… болезненно. Проблема он или нет, Харкнесс должен был убедиться в том, что барбер жив и хотя бы относительно здоров. Он всё ещё глава городской охраны. Харкнесс нехотя оттолкнулся от стены и подошел к лежащему барберу. Лицо барбера было чистым — ни синяков, ни крови. Его обычно идеально уложенные волосы были растрёпаны. Нижняя губа слегка распухла, но Харкнесс тут был не при чём, по лицу он не бил. Должно быть, это Буч сам расшибся. Не считая губы, он выглядел невредимым, но под комбинезоном наверняка был весь в синяках. Когда Харкнесс легонько пнул его в голень, Буч снова начал хихикать, а потом одарил шерифа зубастой ухмылкой. — Ты чё такой наэлектризованный? — прохрипел он. Харкнесс не ответил. Ему не нравилось, каким довольным выглядел Буч в тот момент, хотя ему явно было больно. И всё же, как ни тяжело признавать, при виде этой ухмылки Харкнесс вздохнул поспокойнее, ведь в самый разгар драки он не сдерживался. В последний раз, когда Харкнесс бил кого-то так сильно, его удар вырубил другого андроида. Андроиды сделаны из металла. Барберы сделаны из кожи, костей, мяса. Он нанёс парню серьёзный удар, совсем не сдерживая силу. Но барбер принял этот удар и ответил почти сразу. Даже не дождавшись, когда боль утихнет. Он дрался отчаянно. Делал захваты, дёргал и толкался. Дрался всеми конечностями и сыпал ругательствами. Выворачивался из его хватки. Уклонялся так быстро, что Харкнесс не успевал его поймать. Он не оставался на месте дольше секунды, носился вокруг, будто напоказ. Он крутился так часто, что в итоге и сам Харкнесс обернулся посмотреть, нет ли у них зрителей. Нет. На мосту были только они двое. Секундная заминка стоила ему пропущенного удара прямо в живот. Он споткнулся от пронзившей всё тело боли. Очень сильной. Неожиданно сильной. Барбер прошипел что-то неразборчивое, и Харкнесс схватил его и швырнул в стену. Гораздо жёстче, чем следовало. Какой же из тебя капитан охраны? Теперь Харкнесс и сам не знал. Какой капитан охраны станет бить ни в чём не повинного гражданского? С другой стороны, не такой уж этот парень и неповинный. Харкнесс протянул руку, желая убедиться, что барбер всё ещё может стоять. Было бы не очень хорошо, если бы капитан охраны покалечил горожанина, которого он должен защищать. Так надо. Склонные к насилию барберы тоже нуждаются в защите. Буч схватился за ладонь. Его хватка была очень тёплой, и эта теплота на миг ошеломила Харкнесса. Буч отпустил руку и облокотился на перила; тепло исчезло. — Ты победил, Шеф. Он… победил? Он даже не знал, что они соревновались. — У тебя есть три вопроса. Харкнесс уставился на него. Так вот из-за чего они дрались? — Значит, вот так ты решаешь проблемы? Буч пожал плечами. Он смахнул грязь с комбинезона и вытер руки о бёдра. Он снял куртку с ограждения и тоже отряхнул, счищая невидимую ржавчину. — Я Туннельная Змея. И это должно его как-то оправдывать? Что вообще такое «туннельная змея»? Этот вопрос мог подождать. Разум Харкнесса отложил «туннельную змею» на потом. Куда важнее было узнать, что у барбера за дела с Ланой. Раз уж он, видимо, победил, то можно спрашивать. — Ты встречаешься с Ланой? — Не-а, — никакой паузы. Он смотрел, как Буч надевает куртку, легко просовывая рукав под устройство на предплечье. Это устройство было крепким, Харкнесс выяснил это на личном опыте, когда получил удар сбоку по голове. От удара его череп задрожал, а система поспешила подтвердить, что голова всё ещё соединена с телом. — Это один вопрос. — Значит, ты её используешь? Второй вопрос. — Не-а, — сказал Буч, бегло взглянув на него. — Это она использует меня. — Должно быть, на лице Харкнесса что-то отразилось, потому что барбер засмеялся. Самодомовольная ухмылка вернулась к нему. — Да не наёбываю я тебя, чувак. Харкнесс хотел было спросить, для чего же она использует Буча, но понял, что этот вопрос должен быть адресован не ему, а Лане. — И ты охотно позволяешь ей использовать себя? — Что? А ты бы не стал? Что за вопрос? Лана была его заместительницей, замечательным человеком, и он защищал бы её всеми силами. Позволил бы он ей использовать себя? Честно говоря, он не мог ответить на этот вопрос. Он никогда не посещал его голову. Никто никогда не хотел использовать его. Ладно, это неправда. Зиммер использовал его. Эгоистичная сволочь. Нет. Никто не хотел использовать его так, как подразумевал Буч, говоря о Лане. Ну ладно, это тоже неправда, ведь он отчётливо помнит, как его использовали таким образом несколько раз. — В смысле, ну реально. Какой дебил бы от неё отказался? У барбера был веский аргумент. — Какой-нибудь нерешительный болван, — ответил Харкнесс. — Ты сам это сказал, Шеф, — их взгляды встретились, и стало ясно, что оба они думают об одном и том же нерешительном болване. Тоби. Ну хоть в этом они сошлись. — Разобьёшь ей сердце — чертовски дорого заплатишь, — с угрозой сказал Харкнесс. — Понял? — Само собой, Шеф, — он потянулся и поморщился. — Ты закончил? А то мне надо ещё кое-что сделать… Точно. Они же заключили сделку. Буч застегнул куртку.  — Вечером. «У Руля». Кто-то украдёт у Снаряда бутылку виски, — Буч взглянул на него. — Будет драка. Это не могло хорошо закончиться. — Я там буду, — сразу сказал Харкнесс, запоминая место и время. Это серьёзно. Он должен будет предотвратить эту драку. Быть уверенным, что никого не убьют. — Кто украдёт пойло Снаряда? — Эй, чувак, — начал Буч. — А я думал, андроиды должны быть как-то поумнее. Харкнесс уставился в ответ, и по мере того, как на лице барбера расплывалась ухмылочка, до него плавно дошло.