Проблема

Харкнесс смотрел, как светлеет небо. R194 G200 B187. Утро. Лана снова донимала его, ведь он так и не вернулся в надстройку. Она следовала за ним, пока он обходил комнату охраны, суетясь о нём и неожиданно отсутствующей в нём привычной «безупречности». Ему не нравилось, когда это слово употребляли по отношению к нему, но это же Лана, и по тону её голоса он понимал, что она волнуется. Она беспокоилась о нём слишком часто, и совсем из-за пустяков. Харкнесс запустил руку в свои растрёпанные волосы, глядя на себя в зеркало, которое она ему протянула. Прости, Лана. Тут ничем не поможешь. Вчера ночью проблема избила его. И, возможно, собирается позже сделать это снова. Пронырливый засранец изменил его распорядок. Они дошли до его койки. Всё ещё занятой. В ней храпел кто-то с очень светлыми волосами и такими же светлыми и густыми усами. Один из новых охранников — Генри. Бывший член Братства Стали, 28 лет. Он был одним из тех, кого Братство послало охранять очиститель, но вместо этого решил остаться в Ривет-Сити. Он обнимал во сне винтовку. Члены Братства отличаются редкой любовью к стали. На пути к рынку Лана всё ещё преследовала его. Ему совсем не требовалось слушать её, чтобы знать, что она говорит. Она так часто твердила одно и то же, что он уже выучил наизусть. Дождавшись, когда она сделает свой стандартный заказ у Гэри, он пошёл в атаку. — Что у тебя за дела с барбером? — отличное выбрал время. Лана аж замерла с ложкой у рта и уставилась на него. Лишь на миг. Три секунды. Затем она проглотила суп.  — С Бучиком? Он милашка. За словом в карман не лезет. — Точно, Лана. Как и Тед Стрэйер. — Он умеет общаться с людьми. Нет. Барбер общается с помощью кулаков. — Мы говорим об одном и том же барбере? Она удивлённо улыбнулась. — О том, что с упругой попкой? Ага, — …Точно. — Вера знает не понаслышке. — Чёрт, нет. Он не хотел это слышать. Лана говорила всё это с широченной улыбкой и, возможно, пыталась заставить Харкнесса почувствовать неловкость. У неё получалось. — Вера в этом очень хорошо разбирается. А ещё она считает, что твоя задница… — Ладно. Притормози. Ты используешь его для… Почему ты… с ним? Она наклонила голову и улыбнулась. — У меня фетиш на кожаные куртки. — Что? — Шучу. — Она пихнула его локтем, смеясь. — А вот у тебя он точно есть, а? — Что за… С чего она это взяла? — Нет, серьёзно. Бучик в самом деле милый, Харк. Очень надёжный, готовый защитить. Иногда немного на тебя похож. Но ты не похож на него. Это само собой. Она одарила Харкнесса улыбкой и взъерошила его волосы. — У меня нет фетиша на кожаные куртки. Она рассмеялась. Большую часть дня он следил за Снарядом и Шрапнелью в их магазине. Отношения у бывшего рейдера с бывшим работорговцем были весьма динамичными. Когда Шрапнель приходил в ярость, Снаряд был спокоен; когда Снаряд был раздражён, Шрапнель — доволен. Гармоничные отношения. Близкие. Они общались на своём собственном тайном языке, разговаривая при помощи различных манёвров. Резкий взгляд. Приподнимание брови. Общая сигарета. Обмен дружескими оскорблениями. Они не пили на работе. Удивительная выдержка. Рядом с ними не было никакой выпивки. Как и Буча. Может, он, наконец, решил лечь спать. Детишки из убежищ вообще спят? Точно не этот. Было девять часов вечера, 2135, когда Харкнессу сообщили, что он уже опоздал на вечеринку. Эти новости настигли его в лице очень озадаченного Теда Стрэйера, который спросил, обязательно ли ему дожидаться окончания бойцовского матча, чтобы пойти чинить раковину в примыкающем к бару помещении. Чёрт. Начать попозже эти сволочи никак не могли. Харкнесс сбежал вниз по лестнице и прервал их занятие. — Бля… — таким было приветствие Сестры, чьи руки сомкнулись на шее Буча, в то время как Шрапнель стоял на четвереньках, отхаркивая на пол кровь. Откуда-то слева появился Снаряд и сразу начал всё отрицать, хотя Харкнесс ещё даже ничего не сказал. — Харк, приятель. Мы не хотим проблем. – Поздняк. Проблема уже тут. — Кто-то украл мой виски. — Думаю, что это мелкая шваль из Убежища, — Сестра плюнул Бучу в лицо. Харкнесс видел, как плевок пролетел и шлепнулся на покрытую грязью и потом щеку. — Этот уёбок и моё пиво свистнул. Буч оттолкнул его. — Ты нарываешься, приятель, — прошипел в ответ Буч, стерев плевок с лица и поморщившись. — Заткнись, мудак, — невнятно проговорил Шрапнель, указывая пустой бутылкой на Сестру. — Я знаю, это ты, — заявил он, поднявшись с пола и толкнув Сестру головой, будто какой-то болотник без панциря. Бутылка выпала из его руки и укатилась, забытая. Даже будучи настолько пьяным, он ухитрился повалить всех; они грохнулись на пол спутанным клубком конечностей. Что ж, значит, пьяный Шрапнель превращается в болотника. Буч упал к ногам Харкнесса на ступеньки, пока Шрапнель придавливал Сестру к полу, а Снаряд стонал, ударившись об пол. Было очевидно, что все тут в определённой мере пьяны. Шрапнель в этом плане зашёл дальше всех. Он изливал невнятный поток вульгарностей, его лицо покраснело, а глаза налились кровью. Сестра выглядел кровожадно, даже при том, что он едва держался на ногах, его руки сжались в кулаки. Снаряд… казался просто грустным. Он был не так разозлён, как Шрапнель или Сестра, но смотрел с негодованием. Возможно, он уже просто привык к тому, что кто-то постоянно крадёт его выпивку. Лежащий у ног Харкнесса Буч уставился на него, ухмыляясь. Он выглядел совершенно довольным ситуацией. Харкнесс не мог понять, почему. С губ пронырливого засранца уже стекала кровь. Второй раз за день он протягивал руку барберу. И снова тёплые пальцы обхватили его ладонь, и Буч подтянулся. Это напомнило ему кое о чём. Успел ли барбер восстановиться после того, как его избил Харкнесс? Какие ушибы Буч скрывал под слоями одежды? Вовсе он не беспокоился. Ладно, беспокоился. Идиот заслужил это. Заслужил. Но Харкнесс не хотел, чтобы парень вдруг откинулся из-за внутреннего кровотечения. Он рассматривал куртку и комбинезон под ней, пока не осознал, что пойман с поличным. Буч улыбнулся Харкнессу так, будто у них была какая-то общая тайна. И что же ему теперь делать? Нет. Он знал, что он начальник охраны, а значит, технически, должен следить за порядком на корабле. Но чего ожидал от него барбер? Поддержки? Поэтому он попросил Харкнесса прийти сюда? Чтобы быть уверенным, что никто его не убьёт? Чёрта с два он ввяжется ещё хоть в одну драку с тем же самым пронырливым засранцем по крайней мере в ближайшие 24 часа. — Ничего не коротит, Шеф? — он сказал это громко, ясно и бестактно, в присутствии других людей. Харкнесс повернулся к остальным, всё ещё наблюдавшим за ним. Хорошо, что они не подумали ничего такого. Просто проблема создаёт проблему. Буч тихо посмеялся над его реакцией. Маленький мерзавец из Убежища. Харкнесс посмотрел на упомянутого мерзавца. — Есть идеи, Харк? — Снаряд вздохнул. — Я не хочу проторчать здесь всю ночь. — Я за то, чтобы всю дурь из пацана выбить, — предложил Сестра, сверкая глазами и подёргивая пальцами. — Я за то, чтоб распотрошить тебя, сестрёнка, — произнес Шрапнель, с некоторым трудом поднимаясь с пола. Столько необузданной энергии в таком закрытом пространстве, как Ривет-Сити, не могло сулить ничего хорошего. — Эй, Шеф, — начал Буч, высунув язык и потрогав им рассечённую губу. — Хочешь связаться с Туннельной Змеёй? К черту всё это. — Продолжайте, мужики, — скомандовал Харкнесс. Он толкнул Буча. На лице барбера застыла ухмылка. Присев на ступеньку, Харкнесс снова обратился к ним: — Победитель освобождается от уборки этого бардака. Сестре не нужно было говорить дважды. Он уже бросался на Буча.