Проблема

Лана наверняка рассердится на него за то, что он позволил этому случиться. Но, вообще-то, зная Лану, можно предположить, что она, скорее, посчитает произошедшее забавным. А уж потом рассердится за то, что он это допустил. Никто не победил. Как он и рассчитывал. Харкнесс даже условия победы не успел огласить, как мужчины уже набросились друг на друга. Неужели в Ривет-Сити настолько скучно, что людей тянет участвовать в бессмысленных драках, таких, как эта? Нахрена это всё? Украденная бутылка виски. Точно. Что ж, это было забавно. С этим не поспоришь. Было интересно угадывать, кто упадёт первым. Это было легко. Шрапнель. Ведь Шрапнель много работал головой. И вовсе не в том смысле, что он продумывал каждое движение. Все приёмчики Шрапнели были известны Харкнессу с их прошлой стычки. Фактически, ему довелось драться уже с каждым из них. Шрапнели вечно не терпелось, он молотил руками, но в цель попадал. И он за всё хватался. Хватал волосы, одежду, а ещё любые предметы, которые можно было использовать в качестве оружия. Но когда он был пьян, как сейчас, вся сила уходила из рук в голову, и он бился ею во всё подряд. Стиль болотника. Спустя несколько безуспешных попыток кому-нибудь врезать он лёг на пол, почти рухнул, но его рот продолжать извергать ругательства в потолок. На него не обратили особого внимания, один только Снаряд разок поинтересовался, в порядке ли он. Ответ Харкнесс не разобрал, но в конце там было «мудак». Потом Снаряда опять затянуло в потасовку, и остаток ночи про Шрапнель он не вспоминал. В отличие от Шрапнели, Снаряд терпеливый. В хорошей форме. Стойкий. Сильный. Когда его толкали, он едва двигался с места. В основном защищался. Блокировал удары и пинки. В основном он просто раскидывал противников с дороги. Пьяный или, скорее, слегка навеселе, он явно изменился. Бестолковый. Пофигистичный. Но он всё-таки ухитрился сбить Буча с ног обычным ударом локтем в спину. И это было впечатляюще. Он не ожидал такого хода. Как и Сестра. Сестра наклонил голову, предлагая Снаряду попробовать до него добраться; его лицо исказилось безумным оскалом. Сестра выглядел так, будто готов был драться до смерти. И когда он смыкал руки на Буче или ком-то ещё, просто наблюдать было нелегко. Потому что он любил немного поиграться, а потом переломать человеку рёбра. Игрой это, конечно, не назовёшь. И не то чтобы он прежде ломал ему рёбра. Но Сестра просто был жестоким человеком. И вера его была жестокой. Сестра отступал от Снаряда, пока не увидел, что его «маленькая шваль из Убежища» упала и не приходит в себя даже от пинка. Затем, после того, как Сестра прочитал что-то вроде короткой молитвы, оставшиеся двое бились до тех пор, пока кто-то из них не прекратил. Харкнесс не знал, кто остановился первым. Не важно. В любом случае, никто не победил. И уж точно не барбер. Парень лежал на спине, глаза закрыты, дыхание тихое; полная противоположность того ловкого засранца, который носился вокруг и уклонялся от ударов ещё несколько минут назад. Складной нож барбера остался на прежнем месте, нетронутый; пряжка Харкнесса так и свисала с него. Харкнесс не мог не отметить, что Буч дрался изо всех сил. Будто это было самым захватывающим, что он когда-либо делал. Будто он рос, сражаясь. И было видно, что он испытывает некое удовольствие от этого. Ухмылка ни разу не соскользнула с его лица. Чокнутые они там все в своём Убежище, что ли? Разве Убежища не должны быть самыми безопасными местами на Пустошах? Видимо, нет. Если в Убежище был Буч, значит, скорее всего, Убежище было не особо безопасным. И то, что он здесь, означает, что теперь и Ривет-Сити не особо безопасен. И ещё это значит, что Буч стал его проблемой. Дерьмо. Некоторое время спустя — 2 часа, 43 минуты и 17 секунд — проблема зашевелилась. Барбер застонал, прокашлялся и застонал ещё раз после того, как поднес руки к лицу, чтобы рассмотреть их. Видимо, ему не понравилось то, что он увидел, потому как он вытер ладони о бедра. После этого он потёр лицо и поморщился от боли, обнаружив синяк на брови. Он выругался. Он моргнул несколько раз — пять, — потом осмотрел окрестности, и его взгляд упал на Харкнесса, всё ещё сидящего на ступеньках. Буч уставился на него. Харкнесс уставился в ответ. Выражение удовольствия от драки исчезло, теперь на лице барбера читалось замешательство. Каким-то образом сумев сосредоточиться на Харкнессе, Буч подполз к нему в удивительно грациозной манере, плавно скользя всем телом. Взгляд ни разу не отрывался. Он был прикован к какой-то части его лица; Харкнесс не мог сказать, какой, и Буч даже не думал его отводить. Приблизившись достаточно, барбер прислонился спиной к ступеньке, на которой сидел Харкнесс, и нахмурился. На таком расстоянии Харкнесс видел, что ему очень крепко досталось. Синяк на брови был тёмно-лиловым. Губы были рассечены в двух местах, с них текла кровь. И это вдобавок к ушибам, которые скрывались под одеждой. Барбер был в очень плохой форме. — Ты, — начал Буч, глаза сузились, когда он устремил взгляд на Харкнесса, — мудак. — Точно. Содержательно. Барбер заслужил всю ту боль, которую сейчас чувствует. — Почему ты не можешь просто избить их, и все дела? — Так я, получается, должен был сражаться с ними ради тебя. Так? — Буч раздражённо закивал головой. Ни за что. Особенно после того, как на него напали лишь затем, чтобы поторговаться. Ну уж нет. — Какой же из тебя капитан охраны? — упрекнул Буч. — Разве ты не должен сохранять мир или типа того? Харнесс изучил представшую перед ним картину. — Сейчас тут мирно. — Учитывая, что всем, кто склонен к причинению боли, в настоящее время нездоровится, на лестничной площадке действительно стало довольно мирно. — Чёрт, — негромко сказал Буч. — Ты и правда андроид… — Послушай, парень. Закрой свой рот и не упоминай об этом. — Он впился взглядом в мелкого преступника. Постоянные упоминания того, что он андроид, начинали испытывать его терпение. — Да? А не то что? — Буч ухмыльнулся. — Въебёшь мне, типа? — он мрачно рассмеялся. Мальчишка, похоже, забыл, что он из них двоих ранен куда сильнее. Харкнессу захотелось вышвырнуть его с корабля. Надеть наручники и выкинуть за борт. Буч смотрел на него, этот пристальный взгляд всё ещё был прикован к нему. Напряжённый. Злой. Харкнессу это не нравилось. А потом — Харкнесс не понял почему — Буч расслабился. Харкнесс буквально увидел, как плечи Буча покинуло напряжение, и он лёг головой на ступеньку, не сводя с Харкнесса глаз. Он обнажил шею так плавно, так ранимо, что Харкнессу стало не по себе. Он же проблема. Проблемы не могут быть ранимыми. Даже вечно приклеенная улыбка немного потеряла свою раздражающую резкость. Когда он снова заговорил, его тон был спокойным, почти убедительным, несмотря на то, что сами слова были грубыми. — Ты, конечно, искусственный. Но почему ты при этом должен быть таким козлом? Харкнесс не знал, что сказать. Хотя вопрос был скорее риторическим. И всё же Харкнесс не мог подобрать логичную реакцию. Он просто ходячий абсурд. И то, что Харкнесс почувствовал прилив вины — это тоже абсурд. Да, барбер своё заслужил. Но, может быть, Харкнесс перегнул палку. Какой же из тебя капитан охраны? Буч всё ещё следил за ним, но взгляд чуть смягчился. Харкнесс отметил, в какой неудобной позе он отдыхает. По виду, барбер безусловно испытывает определённый дискомфорт. Мягко говоря. Помимо тех ушибов, что были на виду, он не мог точно назвать другие ранения. Сбившееся дыхание, вероятно, говорит о повреждённых ребрах. Неуклюжая поза — о возможных травмах плеча и голеностопного сустава… Ничего не поделать. Проблема или нет, Харкнесс всё ещё капитан охраны. А значит… ему не насрать. Он полез во внутренний карман брони, чтобы предложить барберу стимулятор. Каждый служащий обязан иметь при себе медикаменты одного и более видов на случай чрезвычайной ситуации. Буч некоторое время пялился на стимулятор, прежде чем взять; его пальцы коснулись ладони Харкнесса. Он закатал левый рукав, с легостью выдернув ткань из-под устройства на руке, и обнажил предплечье. Как настоящий профессионал в самолечении, барбер вонзил иглу прямо в плоть без единого колебания. Он едва вздрогнул. — Убежище тоже было таким? — неожиданно для себя спросил Харкнесс. — Ещё похлеще. Там были отморозки, которые реально умели бить, — ответ прозвучал бесцеремонно. Харкнесс записал его в голове на потом, если вдруг когда-нибудь понадобится такая информация. Долгое время стояла тишина, 15 минут и 34 секунды, прежде чем Буч поднялся и потянулся. Он захромал к куче бутылок в углу лестничной клетки. Он с легкостью поднял одну бутылку из груды и похромал обратно к Харкнессу. Харкнесс знал, что в этой бутылке. Виски Снаряда: найден. Он просто не мог понять, зачем барберу надо было красть эту бутылку спиртного. Разве не он сам же и говорил, что получает выпивку бесплатно? Полный абсурд. Буч поднял бутылку над лицом и стал жадно пить, не касаясь губами горлышка. Он вздрагивал, когда глотал. Харкнесс не мог сказать точно, что было причиной — вкус или боль от попадания алкоголя на порезы. По вспышке боли на лице он предположил, что всё же последнее. — Бля, — прошипел Буч. — На вкус как моча. — Это всё прояснило. Буч фыркнул, глядя на бутылку. Несмотря на это, он всё-таки ухитрился хлебнуть ещё пару раз, кривясь с каждым глотком. — Ты не пьёшь, да, Шеф? — спросил он и, не дожидаясь ответа, подполз к бессознательному телу Шрапнели, чтобы осторожно разместить бутылку скотча рядом с ним. Он сдвинул руку Шрапнели, смыкая его пальцы на бутылке. Подлый ублюдок. Если Снаряд увидит это, он решит, что это Шрапнель всё время воровал его скотч. Вообще-то, это было умно. Харкнесс сомневался, что Снаряд станет бросаться на Шрапнель. — Барбер… — Буч, Шеф. Заруби ты уже себе на носу. — Дай доктору Престону осмотреть твои раны. — Ни за что. У Престона скользкие ручонки. — Доделав свою пакость, Буч вытер руки о штаны и посмотрел на Харкнесса. — Знаешь. Он интересуется тобой. Что? — Так говорится в его записях. — Ты взломал его терминал? Дерьмо. — Бля, чел, он какой-то стрёмный. Ты б сам почитал, что там за пиздец. — Буч усмехнулся. — Что? Ты не думал, что я способен завести жестянку с проводами? — ухмылка растянулась. — Лучше бы тебе следить за своей задницей, Шеф.