Проблема

— Какая-то проблема, шериф Харкнесс? — поприветствовал его Престон, как только он зашёл в клинику Ривет-Сити. Добрый доктор был каким-то чересчур энергичным уже с раннего утра. Бдительным. Бодрым. Прошло уже 2 месяца 5 часов 13 минут 40 секунд с его последнего медосмотра. Престон кивнул в знак приветствия, приглашая его в маленькую, ярко освещенную комнату, сильно пропахшую лекарствами. Харкнесс не смог определить, какие химикаты витают в воздухе, но он отметил, что поселенец — Ричардсон, 30 лет, наёмник, — всё ещё лежит на каталке. Как долго он уже без сознания? Предположительно 3 месяца 29 дней. Престон смотрел на Харкнесса, застёгивая халат и надевая на шею стетоскоп. Весь в работе. Остановившись перед доктором, Харкнесс сосредоточился на своей задаче: выяснить, чем так интересовался Престон. Харкнесс подозревал, что барбер может просто играться с ним. Вероятность этого не так уж мала, учитывая, что барбер тот ещё пронырливый ублюдок. Но как раз из-за того, что он пронырливый ублюдок, вероятность того, что он действительно пробирался в терминал доктора и видел секретную информацию, столь же высока. К тому же, что-то было не так со взглядом, которым Престон смотрит на него. Любопытный. И немного… скользкий. Не то чтобы Харкнесса волновали все, кто им интересуется. Просто он хотел знать наверняка, известно ли доктору о его искусственной стороне. Если так, ему нужно убедиться в том, что этот факт не всплывёт. — Побили немного, — ответил он. Престон наклонил голову, глядя на него в упор сквозь отполированные линзы, и записал что-то на планшете, который держал в руках. Что бы он там ни написал, выглядело это как череда тарабарщины, которую Престон, похоже, понимал. Харкнесс — нет. Жестом пригласив его сесть на стол для осмотра, Престон принялся печатать что-то на терминале. Он уже был включен, так что Харкнесс не мог подсмотреть пароль, но он чётко видел на мониторе отчёт об осмотрах. Харкнесс, мужчина, возраст: 35, глава охраны. И он не знал, что могло пробудить в Престоне любопытство. Ибо, если верить отчёту, Харкнесс обладает «идеальным здоровьем». …Неужели подлый ублюдок просто обманом заставил его пройти медосмотр? Чёрт. Престон перед ним наконец-то отвернулся от терминала, с той счастливой улыбочкой «Престона, Доброго Доктора», проскальзывающей каждый раз, когда он получает возможность использовать свои медицинские навыки. Он приказал Харкнессу снять броню и майку. Харкнесс подчинился, послушно расстёгивая доспех и стягивая футболку. Раз уж пришёл сюда, то почему бы не проявить любезность к доктору. Синяк на груди, подаренный барбером, насмехался над ним. Может, ему и в самом деле стоит провериться, раз уж он способен так легко верить барберам, живущим лишь для того, чтоб создавать проблемы. — Проблема? — сказал Престон, глядя на эту отметину и начиная свою работу. Проницательно. — Да. Но ничего, что я не смог бы уладить. Именно. В последний раз, когда Харкнесс видел мальчишку, тот сидел напротив него на ступеньках перед баром «У руля». Атмосфера была на удивление расслабляющая, несмотря на то, что рядом валялись побитые мужики. Барберу тоже немного досталось, но жить будет. Немного устал, но оставался в сознании. Немного побитый, но всё ещё насвистывал эту чертову действующую на мозги песенку, пока они ждали, когда остальные проснутся. 1 час 16 минут 7 секунд заедающей в голове мелодии. То, что он вообще всё ещё может свистеть с такими расквашенными губами, поражало. То, что Шрапнель, Снаряд и Сестра могут спать в таком шуме, впечатляло не меньше. Сестра очнулся первым и громко застонал, схватившись за затылок. Потом, менее чем через 15 минут, он поднялся и пошёл к лестнице с таким видом, будто идёт вешаться. Проходя мимо Харкнесса и Буча, он буркнул обоим что-то, что, вероятно, должно было расцениваться как приветствие. Снаряд проснулся следующим, его глаза распахнулись так резко, будто внутри нажали кнопку. Харкнесс не мог не признать, что даже он сам не смог бы просто резко «проснуться» вот так. Снаряда можно было запросто спутать с какой-нибудь машиной. Он пялился в потолок некоторое время, 10 минут и 18 секунд, прежде чем громко позвал Шрапнель, пытаясь перекричать свист. Никакого ответа от его друга. Увидев бутылку в руке Шрапнели, Снаряд ограничился тем, что похлопал друга по щеке, чтобы разбудить. Всего три раза. Удивительно нежно. Первыми словами Шрапнели после пробуждения была череда ругательств. Затем Снаряд пообещал Харкнессу привести всё в порядок. Харкнесс не хотел оставлять барбера на ступеньках без присмотра, но, решив, что ущерб здесь и так уже нанесён, всё-таки поднялся. Буч посмотрел на него, прекратив свистеть, но губы всё ещё были вытянуты в трубочку. Он тоже встал. Посмеиваясь, Буч похромал в сторону бара и вошёл туда, оглянувшись, чтобы посмотреть, собирается ли Харкнесс последовать за ним. Осознав, что нет, он сказал «Увидимся, Шеф», как будто они планировали снова встретиться. Что означало, что Буч, вероятно, собирается позже создать ещё больше проблем. Да. Ничего, что он не смог бы уладить. — Открой рот, — велел Престон, и он послушался. Он гадал, что видит Престон, вот так заглядывая в его горло. Что вообще видят люди, осматривая его? Кучу проводов? По всей видимости, ничего необычного, ибо Престон сказал Харкнессу закрыть рот и посветил ему в глаза. Всё, что знал Харкнесс, так это то, что здесь ему не о чем беспокоиться. Доктор ничего не заподозрил, и тем более вряд ли заподозрит, что он андроид. Харкнесс сделал резкий вдох, когда стетоскоп коснулся его кожи. Холодный. Как лёд. Весь процесс был похож на обычную настройку, которую он проводил каждый раз, возвращаясь с миссии в Содружестве. Расчёты доктора, изучающий взгляд. Руки в перчатках. Спокойные, умелые движения, проверяющие сердцебиение. Нет. Это не имеет ничего общего с настройкой. В те времена, когда он ещё был рабом, у него не было пульса. И не только, Престон врач. Зиммер же был извращенцем, поехавшим на доминировании над синтами. Скатертью дорога, ублюдок. Его очевидное наслаждение от наблюдения за десинхронизацией синтов во время полевых исследований было явно сильнее профессионального. Это было отвратительно. Как и все остальные сволочи в Содружестве. Было что-то извращённое в том, как они создавали андроидов. Что-то извращённое в том, как мерзкий ублюдок рассказывал ему, что Харкнесс, наименование А3-21, отличается от других синтов. Потеря остальных была допустимой. Устаревшие модели. Легко воссоздаваемые. Но А3-21 был… особенным. Умным. Незаменимым. Самым продвинутым синтетическим гуманоидом, что Зиммер когда-либо создавал. На его воссоздание ушли бы годы. Дерьмо. Не надо было пускать его на это чёртово судно. — Похоже, ты совершенно здоров, — сказал ему Престон, заметив, что синяк на его груди почти исчез. Спасибо, док. Он это и так знал. Слова «Все системы в действии» ярко мерцали под веками. — Ни зависимостей, ни облучения. Ты в отличном состоянии. — Спасибо, Престон. — Харкнесс натянул футболку и надел броню. Бессмысленное обследование отняло 12 минут и 34 секунды его времени. Кто знает, каких проблем успеет наворотить барбер, пока Харкнесс тут торчит? Ладно, по идее, сейчас барбер был физически на это неспособен, потому что, как предполагалось, отдыхал. Но всё-таки Харкнессу пришлось потратить своё время на полный бред. — Нет проблем. — Расчётливый, спокойный взгляд снова скользнул по нему. Престон отпустил его и отошёл к своему столу. И, что бы он там ни увидел, это заставило его окликнуть Харкнесса. — Не знаю, слышал ли ты об этом. Но ходил тут недавно один розыгрыш… — Розыгрыш? Он не ожидал, что Престон воспроизведёт ему голозапись. Он не ожидал услышать то, что слышит. Это была мольба о помощи от сбежавшего андроида. Андроиду нужен был врач, которому он мог бы доверять, чтобы изменить личность. Соль в том, что тем андроидом был он сам. Был. До того, как получил необходимую помощь. До того, как стал Харкнессом. Сейчас мольба была «устаревшей». Ему уже не нужна эта помощь. Но от самого звучания этой записи в нём зашевелилось что-то неприятное. Как будто он всё ещё был рабом. Как будто он всё ещё не был по-настоящему свободен. Когда запись кончилась, Престон крепко втиснул голодиск ему в руку. — Я был бы не прочь встретиться с ним, но андроид так и не пришел, — сказал Престон. Харкнесс коротко кивнул. Что он мог сказать? Выйдя из клиники, он ощущал в кармане тяжесть голодиска, врезающегося в бедро с каждым шагом. Харкнесс чувствовал себя несколько рассинхронизированным. Он чувствовал, будто ему сейчас нужно быть… рядом с Бучем. Харкнесс должен был сказать ему что-то. Что? Он не знал. Только что он выяснил, что Буч был прав, Престон интересовался им, тем андроидом, которым он был. А на всём судне барбер был единственным, кто знал, кем на самом деле являлся Харкнесс. И почему-то сейчас это было… критически важным. Он направился к бару. Зайдя на рынок, чтобы пройти через него к лестницам, он заметил, что Снаряда и Шрапнели нет на месте. Возможно, до сих пор убираются. Сигрейва Холмса в его магазине тоже не было. Возможно, снова клеился к Вере. Беннон болтал с Синди Кантелли. Проходя через кухню Гэри, шериф увидел обедающих Джеймса, Тэмми и Анджелу. Он остановился, увидев там же и барбера. Буч не заметил Харкнесса, он болтал с Гэри, раскручивая свой нож между пальцами. Он был спокоен. Расслаблен. Он стёр кровь с лица, но синяк на брови всё ещё оставался. По тому, как он стоит, было ясно, что он всё ещё испытывает дискомфорт от некоторых ранений; он тяжело опирался о прилавок. Почему он не в баре? Разве пронырливый ублюдок не должен сейчас отдыхать? Прежде чем Харкнесс успел подойти к Бучу, дверь, ведущая на среднюю палубу, открылась и захлопнулась. Тоби вошёл на рынок, внимательно оглядывая площадь. Остановив взгляд на кухне, он стремительно направился прямо к ней. Он дошёл до места назначения. А потом он ударил Буча.