Проблема

— Еда. Сейчас же. — Лана, наверно, единственная, кто умеет угрожать завтраком. Силой своего взгляда она потащила Харкнесса на рыночную площадь. На Харкнесса этот взгляд не действует, он пошёл только потому, что забавно было видеть Лану такой. Озадаченной. Неуверенной. Обычно она не была такой, когда боролась с ним. Но сейчас она, похоже, даже не была уверена в том, нужно ли вообще бороться. Была. Она наколола на вилку макароны и поднесла ко рту. Лана указала на Харкнесса острыми зубчиками ржавой вилки; её взгляд был таким же острым. Этот жест и надутые из-за пережёвываемой пищи щёки делали сцену ещё более устрашающей. Проглотив еду, она предъявила свои обвинения: — Вы с Бучиком что-то замышляете. О да. Как много — три, — ошибок в этом утверждении. Во-первых, не существует никаких «Харкнесса и Буча» в какой бы то ни было коллективной форме. Во-вторых, он ничего не замышляет. Барбер — вероятно. Но не Харкнесс. В-третьих, такого не позволяет здравый смысл. Если бы Лана задумалась чуть глубже, она бы осознала, что, если бы они действительно что-то замышляли, это бы означало, что Буч планирует огрести от Тоби. А это вряд ли. Буч не похож на полнейшего идиота, не важно, с каким удовольствием он бросается в драки. К тому же, Харкнесс не позволил бы никому из охранников прибегнуть к насилию. Несколько лицемерно с его стороны, учитывая, что он сам побил всё того же барбера пару ночей назад. Но никого нельзя избивать несколько раз за двадцать четыре часа, неважно, насколько он того заслуживает. И, ну… Огрести от кого-то вроде Тоби — это значит не только физические травмы, но и позорище. Лана за столом напротив жевала лапшу, всё ещё с подозрительным видом. — Нет, — просто ответил он. Лана недоверчиво приподняла бровь. — Но ты взвалил на меня обязанности Тоби, — заскулила она, но это больше напоминало рычание. — И ты эти самые обязанности не выполнила. — Нет. Его заместитель не встала на дежурство вместо Тоби, как он приказал. Харкнесс встретил другого охранника, в пару с которым обычно назначали Тоби, Гранта Питерса, 19 лет, тот делал обход в одиночестве. Так что, вообще-то, она не имеет права допрашивать Харкнесса, ибо она сама вчера пропадала где-то добрую половину дня. Была неизвестно где в течение примерно десяти часов. — Ой, ну же, Харк. Корабль безопасен, тут не может быть никаких проблем. — Он усмехнулся. Нет, Лана. Это не так. Лана одарила его пристальным взглядом и положила очередную вилку лапши в рот. Удивительно, как у неё получается заставлять подобные действия выглядеть угрожающе. Закончив набивать рот, она, наконец, объяснила, почему Тоби напал на Буча. Эта беседа с Ланой была личного характера, разумеется. Не для всех. Ничего общего с кораблём, дежурствами и правилами. Лана говорила с ним как с человеком, которому доверяет. История была незамысловатой. По всей видимости, Тоби подслушал, как Вера говорила о навыках барбера; она не уточняла, каких именно, а он и не хотел знать. Лана добавила, что Вера «просто поддразнивала» этого запутавшегося ублюдка. Ага. Запутавшийся или нет, но ублюдок избил Буча из-за этого «поддразнивания». Слабый удар — это всё равно какой-никакой удар. И Тоби, и Лана обсуждали свои отношения вместо того, чтобы дежурить. — Тоби спросил, стала ли я счастливее, спросил, лучший ли из Бучика любовник. — Мда. Что из всего внешнего вида Харкнесса побудило Лану рассказать ему это? Она могла бы поделиться с ним чем угодно, и он бы выслушал. Но Харкнесс не был запрограммирован на то, чтобы разбираться с подобными вещами. Он совсем не хотел всё это знать. Она пристально смотрела на Харкнесса, ожидая от него реакции, но он едва поёжился. Не то чтобы андроиды умели ёжиться. — Он сказал, что будет драться за меня. — Барбер его в клочья разорвёт. — Медленная, довольная, торжествующая улыбка растянулась на её лице. — Так вы с Бучиком всё-таки что-то замышляете… — Нет. — Он ощутил голодиск в своем кармане. — Ничего мы не замышляем. — И слово «мы» здесь относится только к Харкнессу. Даже после этого разговора он не представлял, что делает Лана с барбером или с Тоби. И не очень-то хотел это знать. Он лишь надеялся, ради блага самого Тоби, что тот никогда не попытается снова напасть на Буча. Ибо Харкнесс, возможно, не станет останавливать Буча в следующий раз. Он винил в этом ту бутылку Ядер-Колы. На пути к отелю Веры он встретил в коридоре Сестру. Сестра тянулся к лампочке над своей головой, собираясь поменять её, но даже не удосужился выключить свет, из-за чего искры с шипением посыпались на него, как только он открутил испорченную колбу. Опрометчиво. Опасно. Харкнесс кивнул в знак приветствия, останавливаясь рядом со стремянкой, чтобы передать ему новую лампочку, лежавшую в коробке на нижней ступеньке лестницы. Сестра буркнул что-то, что он расценил как «спасибо», и вкрутил её в пустой патрон, свет озарил его лицо почти моментально, как только произошёл контакт. Он зажмурился. Харкнесс продолжил путь. В отеле он обнаружил Сигрейва, тот как обычно пытался добиться расположения Веры, говоря что-то вроде «Я знаю, я мужчина не утончённый, но я всё-таки мужчина». Как и Тед. Вера, как обычно, вежливо отклоняла его ухаживания. Ещё он обнаружил барбера, неожиданно бодрствующего. Не на рынке. Не в баре. А здесь. В приёмной отеля Веры на верхней палубе, его пальцы были запущены в волосы Веры. Буч держал в руке ножницы, обрезая Верины локоны с левой стороны головы. Барбер по-настоящему трудился, и это зрелище вынудило Харкнесса остановиться на пороге. Потому что обычно проблема брала острые предметы только для того, чтобы кого-нибудь ими порезать. Он постоял там некоторое время, 8 секунд, и уже собирался уйти и вернуться позже, как Вера заметила его и медленно, чарующе произнесла его имя, в такой манере она озвучивала любые имена. Ей нравилось раскатывать «р», произнося «Харкнесс», из её уст слово звучало, как мягкое урчание. — Ты как всегда прекрасно выглядишь, Вера, — сделал он комплимент. Потому что это было правдой. Потому что она этого ожидала. Потому что как только он ступил в приёмную, Сигрейв вцепился в него ревнивым взглядом. Харкнесс ощущал, как этот взгляд скользил по его коже. Пытался пробурить его насквозь Он видел, как это раздражало Сигрейва, но что он мог сделать? Не то чтобы он мог как-то излечить ревность Сигрейва. Или хотел этого. Барбер взглянул на него, короткая, таинственная ухмылка замерла на его губах, прежде чем он снова переключил своё внимание на Веру. Ухмылка оставалась на его лице, пока он работал. Вера лучезарно улыбалась Харкнессу. Ворковала с ним. Пригласила его выпить с ней. Это было сделано для прикрытия, конечно. Могло показаться, что она флиртует с ним, и внешне так оно и было, но если отбросить милую улыбку, то приглашение на чай на самом деле было приглашением посплетничать. Несмотря на приветствие и подзывающие жесты Веры, он остановился ровно у входа в приемную, наблюдая за этой сценой. Он здесь по одной лишь причине. И по той же самой причине он приходит сюда ежемесячно на протяжении последних пяти месяцев. — Что нам делать с вещами Зиммера, Харкнесс? — спросила Вера. Он не знал. У него не было ответа на этот вопрос с того дня, как он зашёл в научную лабораторию и обнаружил там две кучки пепла. Одна была Зиммером. Другая — Армитиджем. Кучка расплавившихся проводов, схем и какой-то дряни — вот что осталось от Зиммера. Дезинтегрированные проверенной плазменной винтовкой из рук мальчика из Убежища. Он осмотрел кучки, пустые, и затем сказал Янг убрать их. Это была такая безмятежная картина, пепел, плывущий по воде; он почти забыл о том, что пепел принадлежит больному ублюдку. Скатертью, блядь, дорога. — Кто такой Зиммер? — спросил Сигрейв, его тон прозвучал безразлично, но Харкнесс видел, что Буч определенно был заинтересован. Барбер замер, прервав стрижку, и повернулся, чтобы посмотреть на него. Странно, что Буч не узнал это имя, учитывая, что он знает, кем является Харкнесс на самом деле. Похоже, другой парень из Убежища не упоминал при нём Зиммера. Это интересно. Сколько же вообще Буч знает обо всём этом? Несколько секунд он обдумывал вопрос, он видел, что Буч смотрит на него, скользя глазами от брони к лицу. Харкнесс понял, что напряжён, и немного расслабился. Очевидно ли со стороны, что эта тема взволновала его? Честно говоря, он хотел бы осмотреть вещи старого мудака. Чтобы проверить, нет ли там его собственных следов. Следов А3-21. Зиммер был хитрым уёбком. Умным. И трусливым. Ему нужны были телохранители. Нужна была уверенность в том, что кто-нибудь всегда будет знать, где его найти. Кто-нибудь, включая его старого андроида, А3-21. Харкнесса не покидало неприятное чувство, что этот трус мог разместить одно из своих ужасных изобретений прямо в этой комнате. Чтобы именно Харкнесс их и нашёл. Он не знал, что это за устройство. Оно может его стереть? Перезагрузить? Он видел, как в Институте тестировали некое устройство, нечто, что могло повредить его схемы и куда хуже навредить человеку. Что будет, если человек попадёт в ловушку Зиммера? — Никто точно не знает, детка, — ответила Сигрейву Вера вместо Харкнесса. — Мистер Зиммер сказал, что ищет своё потерянное имущество. Андроида. — Буч бросил вопросительный взгляд на Харкнесса. Он поймал этот взгляд. Пристальный, открытый, замерший на какой-то части его лица. Затем взгляд переметнулся куда-то на его торс и оставался там до следующего щелчка ножницами. Харкнесс расценил это выражение лица как любопытство. Он не знал, что творится в голове Буча, но догадывался. И в этой догадке не было ничего хорошего. — Дай мне ключ, Вера, — сказал Харкнесс. Она кивнула. Мистер Бекингем передал ему ключ от двери Зиммера. Из рук одной машины в руки другой. Он видел, как Буч наблюдал за передачей перед тем, как вернуться к работе, лицо парня приобрело решительное выражение. Он пробежался пальцами по волнам светлых волос Веры. Отрезал прядь. Срезанный локон опустился на пол. Буч расчесал волосы. Срезал другую прядь. Пропустил пальцы сквозь её волосы. Расчесал. Срезал. Разделил пряди. Расчесал. Срезал. Регулярно повторяющийся процесс. Точный, как часы. Харкнесс был не совсем уверен, как долго он стоял там и наблюдал за работой Буча, 19 минут 15 секунд, пока барбер не решил, что всё закончил, и Вера заплатила ему крышки «за то, что ты такой милый». Харкнесс вынужден был признать, что Буч проделал хорошую работу. У него настоящий талант. Вера улыбнулась ему. Сигрейв нахмурился. Как только Буч прошёл мимо него, выходя из приёмной отеля, Харкнесс последовал за змеёй на его спине. — Чё? Ты снова собрался меня сопровождать? — спросил барбер. Руки Буча автоматически вынырнули из карманов, и теперь Харкнесс мог видеть их. Косо посмотрев на него, Буч пошёл рядом. — Я нихера не сделал. Пока нет. — Ты хочешь проникнуть в комнату. — Он знал это с того момента, как любопытный взгляд Буча пал на него. Буч замедлил шаг. Он разомкнул губы, чтобы заговорить, вероятно, начать отрицать. Харкнесс прервал его. — Не смей. — Чё за хуйня? — Буч остановился и повернулся к нему лицом. Харкнесс тоже встал, ожидая, когда барбер продолжит говорить. Но барбер молчал. — Ты не знаешь, что там. — Разумеется. Но я выясню. — Дерьмо. Зачем он это делает? В чём цель? Буч ухмыльнулся. Нахальной ухмылкой. Но Харкнесс не отступал. — Зиммер был больным ублюдком. — Буч удерживал взгляд. — Так что не ходи туда, — надавил он. Они не сводили друг с друга напряжённых взглядов и не двигались с места, не желая уступать друг другу. — Я не один из твоих охранников, Шеф. — Конечно. Буч не хотел слушать. Нахальную усмешку сменила другая, упрямая. — Держись подальше от комнаты, — снова предупредил он. И видя, что решительное выражение на лице барбера не изменилось, твёрдо добавил: — Буч. Вот теперь барбер дрогнул. Усмешка исчезла, он вскинул бровь, глядя на Харкнесса. В течение этой минуты он менялся в лице. Меньше дерзости. Какая-то эмоция промелькнула на его лице и пропала. Это… интриговало. — Отлично. — Буч сдался. Он сделал шаг назад, засовывая руки в карманы. Снова смотря на Харкнесса, он добавил: — Но чем мне заняться сегодня ночью? — Ну и что это, чёрт возьми, должно означать? Прежде чем он успел посоветовать Бучу отдохнуть от всего этого создавания проблем, Буч снова выпрямился, сверкнув глазами. — Ты же будешь на мосту, да? Дерьмо. — Ты хочешь прийти на мост? — недоверчиво спросил Харкнесс. — Ну да, Шеф, — ответил Буч. Его ухмылка смягчилась. Слегка потеплела. Стала более игривой. Более расслабленной. — Если хочешь, чтоб я пришёл. — Непонятно, зачем Буч делал это, но больше Харкнесс спрашивать не стал. Теряться в догадках по поводу Буча уже стало привычкой.