Проблема

Он вернул Вере ключи от номера после того, как провёл там бессмысленные 28 минут 10 секунд, слушая, как свистит Буч — можно подумать, это было что-то новое, а не старый мозгопромывательный мотив. Так нет же. Они обнаружили в вестибюле Сигрейва, занятого своим привычным утренним флиртом. Несмотря на властное присутствие Сигрейва, Вера пригласила Харкнесса на завтрак так, будто приглашает его в постель. Сигрейв бросил на него предостерегающий взгляд. Буч фыркнул, сделал комплимент Вере и прошёл вперед Харкнесса, оставляя Сигрейва пялиться ему в спину. Харкнесс отклонил приглашение Веры, заметив, что она уже даже не отреагировала на это, и снова последовал за змеёй. — Я не собираюсь делать никакой херни. — Буч взглянул на него. — Тебе не нужно меня провожать, — сказал он, но на его лице была лёгкая ухмылка. Его руки всё ещё были в карманах. — Конечно. — Буч снова посмотрел на него. Ухмылка стала шире, когда Харкнесс вышел вперёд и зашагал рядом с ним. Они задевали друг друга локтями при ходьбе. Буч не попросил плату за свои услуги. Когда Харкнесс предложил заплатить, Буч сунул Харкнессу в руки его скомканную футболку — оказывается, она была запихнута в ящик стола — и отдал голодиски. Он отметил, что среди этих вещей не было письма, которое Зиммер написал Гробовщику. Видимо, Буч ещё не решил расстаться с ним. А Харкнессу не хотелось спрашивать об этом в тот момент. Барбер, возможно, всё ещё хотел выучить наизусть код, или что он там собирался с ним делать. Не похоже, что он встретил кого-то, кто попытался бы надеть на Харкнесса ошейник. Или других андроидов, работающих на Зиммера. Его разум любезно напомнил ему, что он сам был одним из тех андроидов. И всё же, он не мог этого отрицать, он оценил жест Буча, каким бы бессмысленным тот ни был. Как бритьё. Ведь борода попросту вернётся завтра. Он почувствовал укол тепла на затылке, когда осознал, что снова трогает свой подбородок. Пятый раз за час. Чувствуя, какой он гладкий. И тёплый. Будто непрерывный жар пульсирует прямо под слоями кожи. Это чувство оставалось с ним, пока они шли по коридорам. Вниз по лестнице. В бар «У руля». Когда они дошли до бара, дверь была открыта, но Бонни нигде не было. Но, как бы то ни было, ему не дали уйти. Буч потянул его за футболку в бар: «Всего глоток, Шеф. Харкнесс был не прочь выпить, вдруг осознав, что в горле пересохло. Но было очевидно, что заведение ещё не открылось. В баре темно, холодильник закрыт на огромный ржавый замок. Чертыхнувшись, Буч повертел его в руках и сдался. Он взял закрытую бутылку очищенной воды со стойки и бросил ему. Почему Буч просто не взломал замок? И, куда важнее, почему Харкнесс больше не обеспокоен этим проявлением мелкого воровства? Его так очаровала бутылка ядер-колы? Или бритьё? Они прислонились к стене, разделяя бутылку на двоих и слушая, как корабль пробуждается от сна. — Шеф, — Буч слегка ткнул его бутылкой. — Ты серьёзно не собираешься арестовывать Сестру? — Чёртов барбер не может просто оставить эту тему. — Нет, — он взял предложенный напиток. — И ты тоже больше не будешь к нему лезть. — Буч выругался. Харкнесс сделал маленький глоток и вернул ему бутылку. — К тому же, никто за мной пока не пришёл. — Во всяком случае, кроме Зиммера. — Что? Так ты собираешься просто… сидеть и ждать? — это прозвучало так, будто у него есть другие варианты, кроме как «сидеть и ждать». Что он может сделать? Выслеживать всех работорговцев, охотящихся за ним? Это было бы самоубийством. Андроидским самоубийством. Чёрт. — Что-то типа того. — Он смотрел, как Буч склонил бутылку над раскрытым ртом, вода текла, не касаясь его губ. Смотрел, как движется кадык при каждом глотке. Буч опустошил бутылку. — Знаешь, Джонни был прав, — наконец сказал Буч. Его голос на миг стал мягким. Он выглядел… задумчивым. — Джонни? — Ага. Ты знаешь… Джонни. Другой мудила в комбинезоне Убежища. — Точно. Он помнил этого парня. Но это и был «Джонни»? Все называли его как угодно ещё: Мессией, Бичом Божьим, Святым и другими креативными вариантами. Он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь звал его «Джонни». Буч смотрел на него, как на кретина. Честно говоря, он и сам чувствовал себя слегка кретином из-за того, что не знал, что Джонни это Джонни. Особенно после того, что парень сделал для него. Он смотрел, как Буч осторожно ставит уже пустую бутылку к другим пустым бутылкам на полу. — Насчёт чего… Джонни был прав? — Буч повернулся к нему, взгляд помрачнел от какой-то эмоции. Затем он слегка улыбнулся, это было не совсем ухмылкой. — Насчёт тебя, — ответил он. Таким тоном, будто на самом деле произнёс нечто совсем другое. Харкнесс почувствовал в затылке всё тот же укол тепла. Он смотрел, как Буч смотрит на него, ухмылка теперь исчезла. Во взгляде выросло напряжение. Харкнесс знал, что ему следует спросить, что это, чёрт возьми, должно значить. Но не стал. И не пошевелился. А когда Буч потянулся к нему, то Харкнесс не стал отстраняться, и большой палец слегка коснулся отметины на его подбородке. Это тепло сохранялось дольше: оно осталось с ним, даже когда Буч убрал руку. — Шеф, мне больше нравится, когда у тебя щетина. — …Ага. К тому времени, как он встретился с Ланой, было чуть больше полудня, 14 минут 54 секунды. Он всё ещё чувствовал тепло — прямо под кожей. Она говорила с Верой и Сигрейвом о погоде и о корабельном распорядке. Она помахала Харкнессу. Сигрейв раздраженно вздохнул. Лана хихикнула, словно делилась с Верой секретом. Возможно, так оно и было. По-видимому, в Ривет-Сити прибыл караван Чокнутого Вольфганга, что означало, что Сигрейв наконец может поторговать. Единственной причиной присутствия здесь Веры, которую Харкнесс мог предположить, было то, что у неё что-то типа грёбаного свидания с Сигрейвом. Группа прошла по мосту туда, где остановился караван. Чокнутый Вольфганг поприветствовал их своим фирменным полоумным оскалом, объясняя, что пропадал на три месяца потому, что выслеживал в небе корабль пришельцев. Даже после этого отсутствия он выглядел точно так же. И пахло от него точно так же. Немытым телом. Он выкатил свой товар, всякую всячину, которая казалась сломанными частями всякого хлама. В сущности, это и был хлам. Человеческий. Не инопланетный. Ценный хлам. То, из чего, по утверждению Сигрейва, можно сделать мощное оружие и боеприпасы. На этот раз у каравана Вольфганга было два охранника. Один из них кивнул ему из-под шлема. Другой усмехнулся ему с некоторой фамильярностью, сигаретный дым вырывался из щелей между зубами. — Привет, Шеф Харк. Твои провода в порядке? Это был Джонни. Другой мудила в комбинезоне Убежища.