Проблема

— Без тебя я никуда не пойду. — Ага. — Серьёзно, Шеф. — Ага. Харкнесс вошёл в клинику Ривет-Сити, призрак зашёл вслед за ним. Не приди они сюда, беспечный идиот в конце концов снова истёк бы кровью, совсем как вчера, когда он снова начал стричь. Он стриг тёмные волосы Тринни, а Харкнесс тем временем наблюдал, как Снаряд и Шрапнель играют в бильярд. И игра даже шла нормально — до тех пор, пока Снаряд не шепнул Шрапнелю что-то, что заставило бывшего рейдера заткнуться и застыть. После этого они оба стали целиться так непродуманно, что игра еле продвигалась. Краем глаза Харкнесс видел чёрно-синий силуэт, кромсающий волосы, будто ничего не изменилось. Методично. Почти беззвучно. Бонни говорила с ним, но Харкнесс не стал прислушиваться к их разговору, тот был слишком тихим. И это значило, что барбер всё ещё изнурён. Когда Харкнесс ушёл, барбер ушёл вместе с ним. Шериф понятия не имел, кто из них кого ждал, а кто за кем следовал. И как только они добрались до комнаты, барбер одарил его усталой улыбкой, плюхнулся на койку и уснул. От этого зрелища Харкнесс застыл у двери и так и не сдвинулся с места. Вряд ли швы могли разойтись от того, что он делал стрижку, но сейчас, когда куртка была расстёгнута, стало видно, что бинты под ней пропитались кровью. — Да ладно, три дня — это херня. Я могу и дольше продержаться. — Добрый доктор кивал и внимательно слушал, взгляд ясный и бдительный. Сложно сказать, устроили ли Престона эти объяснения. Несомненно, история была правдой. Она была слишком абсурдной, чтоб быть чем-либо ещё. — Ты и так уже продержался, — ровно сказал Престон. — Ты почти не ел и, с твоих слов, не сделал ни одного привала за три дня. Ещё чуть дольше, и ты бы, вероятно, умер. — Кто, чёрт возьми, научил его так выживать? Джонни Святой. Нетрудно догадаться. Возможно, этой склонности к безрассудству учились все детишки из Убежища. Какого хера Убежища вообще считались безопасным укрытием? — Да, да. Но у меня закончились патроны, ясно? — Это объясняло пустой десятимиллиметровый пистолет, но никак не целые дни без отдыха. — И поэтому ты решил бежать всю дорогу до Ривет-Сити. — Говорю ж. Не было патронов. — Престон наградил его неодобрительным взглядом. Очень терпеливый, добрый доктор снял бинты, обнажая рану от свинцовой трубы. Он надавил двумя пальцами на потемневший край раны, заставив барбера сморщиться от боли. — И… ай… Туннельные Змеи… скользят, знаешь ли — я в любом случае не бегаю, — тихо и запинаясь сказал он, пока Престон втирал в порез какой-то химикат. — Я их битой отделал, — прошипел барбер, закусив нижнюю губу. Было сложно представить пронырливого засранца в драке с битой в руках вместо ножа. Харкнесс скользнул кончиками пальцев по кожаному мешочку в кармане. Он смотрел, как растягиваются порезы на лице — каждый раз, когда рот открывается, чтобы выдать очередную порцию бреда. Как бледно-розовый, полузаживший порез на животе блестит от средства, которым Престон его натёр. Он обернулся, глядя на длинный коридор позади. Лана, которая шла от отеля Уизерли, помахала ему рукой. Звуки её шагов становились ближе. Харкнесс снова посмотрел на клинику, где Престон уже накладывал бинт. Взгляд голубых глаз промчался по телу Харкнесса и остановился на лице. Оценивая. Пристально наблюдая. Харкнесс отодвинулся от дверного проёма, где стоял всё это время. Барбер наконец перестал закусывать губу, и уголок его рта дрогнул в еле заметной ухмылке. Он снова шелохнулся, пытаясь сбросить напряжение с плеч, но не слишком преуспел. — Харк, — поприветствовала его со спины Лана. Она накрутила несколько прядей светлых волос на указательный палец, совсем как Вера, но скорее с отвращением, чем жеманно. — Как думаешь, он в состоянии работать? Хочу немного кончики подравнять. — Какого хрена она… — Так спроси у него. — Ну, учитывая, что ты его сторож… — она фыркнула, оборвав фразу, и ткнула его локтем в рёбра. Грубо. — Я не его сторож. — Она широко улыбнулась, будто он сказал что-то забавное. Вовсе нет. Престон отпустил их спустя ещё 7 минут 54 секунды. Лана потащила их в приёмную отеля Уизерли. Вера тут же согласилась с тем, что Лане нужно подстричься, и что так ей больше пойдет. Они подвинули кресло и достали ножницы. Затем Харкнессу вручили бутылку воды и усадили его на диван. Он сидел и слушал сплетни Веры, Ланы и Сигрейва, глядя, как барбер срезает длинные светлые волосы, превращая их в короткое каре. Длинные пальцы прочёсывали локоны. Искусно. Умело. — Для какой миссии, говоришь, тебе нужен наш начальник охраны? — спросила Лана. Неудивительно, что она была в курсе. Харкнесс сказал барберу, что для ухода ему нужно получить «разрешение». Очевидно, Лана была его собственным сторожем. Его бы не удивило, будь в курсе даже весь корабль. Можно было ожидать, что в таком замкнутом пространстве разговоры эхом отдадутся от его стен. — Да добро творить, вся херня. Мы пытаемся спасти город… — Что с ним? — Это дыра сраная. — Слабая ухмылка. — Там собрались одни уёбки. — На его лице промелькнула усмешка. Обворожительная. Хитрая и змеиная. Словно они делились неким секретом. Он понятия не имел, каким именно. Они говорили об этом прошлой ночью. Тогда ответы были аналогичными. И он всё ещё не собирался покидать корабль и за каким-то хреном бродить по Пустошам. Харкнесс даже и не собирался верить, что он якобы понадобился самому Святому, чтобы разобраться с уёбками в сраной дыре. Это звучало неправдоподобно. Ведь ему говорили, что Святой — это «сила природы» и «целая армия в одном человеке». Святому не нужен какой-то начальник охраны из Ривет-Сити. Но барбер больше ничего ему не рассказывал. Да он, в общем-то, и не спрашивал. В его системе, сосредоточившейся на посланнике Святого и его ухмылочках, было больше вопросов, чем ответов. Он провёл с вышеупомянутым посланником чуть больше 24 часов, но так и не задал ни одного правильного вопроса. Он не был до конца уверен в том, что хочет знать ответы. — Шеф. — Он повернулся на голос барбера. Руки барбера непрерывно прочёсывали волосы Ланы, но сам он в эту сторону даже не смотрел. Ухмылка на месте; нервная, игривая. Затем что-то в его взгляде сверкнуло. — Хочешь побриться? И его система тут же переключилась на воспоминания. Кадры замелькали перед глазами. Он не смог бы это прекратить, даже если бы попытался. Он почувствовал, как его рука сама собой сжала горлышко бутылки. Почувствовал прикосновение к лицу, жар, окутавший челюсть, подбородок, и щёки, скользящий, оседающий на лице, под кожей, хотя на самом деле ничего этого сейчас не было. Конечно, не было. — Харкнесс. Сестра шагнул в приемную, выдёргивая его из тумана неосязаемого тепла обратно в текущий момент. Вся поза Сестры выражала нетерпение, и он дёрнул головой, показывая, что хочет поговорить наедине. Снаружи. Харкнесс посмотрел на барбера. Ухмылка исчезла, жар во взгляде тоже исчез. Он с подозрением косился за дверь, руки продолжали работать над стрижкой Ланы. Снаружи было холоднее, и он задался вопросом, с чего вдруг он это вообще заметил. Было и темнее. Более пусто. Лестница Сестры была приставлена к противоположной стене. — Какие-то проблемы? — поприветствовал он Сестру. Бывший работорговец хладнокровно смотрел на него, держа руки в карманах. Взгляд был твёрдым, Сестра не отводил его. Этот взгляд приковывал.  — Слышал, ты уходишь отсюда, — сказал Сестра. Не медля, он вытащил из левого кармана голозапись. Протянул её Харкнессу. К ней была приклеена полоска пожелтевшей бумаги. Со словами «Вернуть синту». Дерьмо. Он уставился на Сестру, который так же уставился на него. Во взгляде не было никакой ненависти. Или отвращения. Он был почти дружелюбным. Почти. Также он отметил, что Сестра безоружен. Привычного боевого ножа не было на его ремне. Конечно, он мог бы… Нет. Сестра не стал бы отправлять его в страну работорговцев. В первую очередь потому, что таковой уже нет. Но когда Сестра клялся, что не искал андроида, Харкнесс верил ему. — Где ты это взял? — Отец Клиффорд. Но он не знает… про тебя. — Взгляд всё ещё не дрогнул. Глаза не моргнули. Сестра, должно быть, в прошлом очень успешно захватывал в рабство одним только взглядом. — Но ты знаешь. — Эта шваль из Убежища сказала, что убьёт меня, если я надену на тебя ошейник. — Дерьмо. Придурок барбер разболтал его тайну. — Я его не боюсь, но… — Сестра вглядывался в его лицо. — Благодаря этому я понял, кто ты такой. — Харкнесс сразу понял подтекст его слов. Сестра знал уже какое-то время. Но сделал выбор не выступать против Харкнесса. Он даже не выглядел ни капли запуганным, стоя перед Харкнессом. Невозмутимый. Открытый. Сестра, должно быть, узнал ещё до того, как барбер ушёл. — Спасибо, — наконец сказал он. За голодиск. За то, что не разоблачил его. Сестра хлопнул его по плечу — крепко, — затем поднял свою лестницу, приложенную к стене, и пошёл вниз по коридору. Харкнесс слушал удаляющийся стук тяжёлых шагов, поворачивая голодиск в руке. Он вытянул сигарету и зажал между зубами. Он пихнул голодиск в карман, в тот же, где и мешочек. Доставая коробок спичек, он заколебался: он слышал шаги Ланы, направляющиеся ко входу в приёмную. Он убрал спички. — Думаю, тебе стоит пойти с Бучем, — сказала она, чуть толкая его левой ногой. Он почувствовал, как что-то кольнуло в груди, но выбросил это из головы. А он и не подозревал, что весь корабль его ненавидит. Они все пытаются заставить его уйти. — Ты уже нашла мне замену, Лана? — Никто не хочет быть начальником охраны, Харк, — она фыркнула. — Тебе нужны причины для ухода? Я дам тебе причины. У тебя не было ни одного выходного с тех пор, как ты приступил к работе. Ты не спишь. Не ешь. — Сейчас он ел намного чаще. Сейчас он не спал всего лишь 6 месяцев и 8 дней. Но у Ланы не было доказательств; она лишь догадывалась. — Ты перетрудился. Тебе нужен отпуск. Отдохни день, неделю, месяц. Год, если хочешь. Обещаю, к твоему возвращению корабль всё ещё будет стоять. — Она улыбалась ему. Той самой улыбкой, которая означала, что Лана переживает за него, что ей далеко не плевать, и что лучше бы ему к ней прислушаться. — Ты защищал корабль от худшего на Пустошах: супермутанты, рейдеры, работорговцы, Анклав, но они ничто рядом с бритьём, да? — Что за херня? Он посмотрел на Лану с её новой стрижкой. Она вглядывалась в его лицо. — Ты… вздрогнул, когда он спросил. Ты никогда не вздрагивал, Харк. Верно. Тело помимо воли Харкнесса напряглось снова. Он попытался не обращать на это внимания. — Так ты говоришь, что из-за того, что я… вздрогнул, мне нужно уйти? — Я говорю, что ты не машина, Харк. — Он застыл. — Возьми отпуск. Он поджёг зажатую во рту сигарету. Выбросил спичку. Когда барбер оказался рядом с ним, дым размыл его очертания. Когда барбер начал насвистывать, Харкнесс закрыл глаза.