Проблема

Вся комната застыла в ожидании. Все замерли, потому что замер Святой. И впервые с того момента, как они выдвинулись в путь, Харкнесс понял, что они здесь не потому, что Святой доверяет Гробовщику. Они здесь потому, что Гробовщик доверяет Святому. Женщина в клетке, проклинавшая Гробовщика, теперь замолчала. Она слышала разговор. Все они слышали. Она ссутулилась — похоже, смирилась. Усмешка Святого дрогнула, глаза сощурились. Он взялся за зажигалку и открыл её, пытаясь поджечь свою и так уже закуренную сигарету. Его взгляд был прикован к огню, зачарован им. Святой был поглощён своими мыслями, пламя от зажигалки пылало рядом с самым его носом, усмешка застыла на лице. Святой смотрел сквозь огонь. Он смотрел на клетку, а рядом стоял Гробовщик. Святой смотрел на рыдающую женщину. Буч зашипел. Затем ещё раз. Его спина была напряжена. Он сгибал пальцы. Беспокойно. Буч ослабил хватку и сжал древко бейсбольной биты, вонзая ногти в змею на древесине. Это была попытка сохранять самообладание. Он сдерживал себя. Буч был явно расстроен. Он посмотрел на замок клетки. Но Святой даже не оглянулся. Святой полностью избегал зрительного контакта с Бучем. Намеренно. Игнорировал его. Буч напрягся ещё больше. Губы поджались немного сильнее. Он уставился на клетку и едва слышно выругался. Святой с громким щелчком закрыл зажигалку. Он всё ещё не подал ни единого знака о том, что хочет освободить этих пленников. Он с улыбкой слушал, как Гробовщик снова рассказывает о Парадиз-Фоллз. Уголки губ Святого приподнялись, он усмехался, как будто всё было в полном порядке. Будто по другую сторону решётки не было истекающих кровью людей. — При всём уважении, мистер Гробовщик, — начал Святой, — они выглядят совершенно непоправимыми. Тут никакая изолента не поможет. — Ох уж эти андроиды, — ласково сказал Гробовщик. — Не умеют они ловить так, чтобы не калечить. — Действительно. Вот почему Зенон гнался за Липучкой и Коротышкой. Он пытался поймать их. Притащить их сюда. Но зачем? — Доктор подлатает их, Святой. — Гробовщик выпрямился и расцепил сложенные за спиной руки. — Вот увидишь. — Гробовщик жестом пригласил всех на выход. Святой, наконец, метнул в сторону Буча обнадёживающий взгляд и вышел за дверь. Буч не двинулся с места. Он, казалось, не хотел. Взгляд всё ещё был устремлён за металлические прутья. Скользнул по замку. Видимо, Буч планировал его вскрыть. Его пальцы сжали бейсбольную биту, а на лице застыла решительность. Он хмурился, размышляя о чём-то. Это заставило Сержа занервничать, его механический взгляд сфокусировался сейчас исключительно на Буче. Он, не таясь, поднял ружьё, даже несмотря на то, что с его плеча свисал Зенон. Плохи дела. Харкнесс сделал шаг ближе. Буч перевёл взгляд с клетки на него. — Здесь им безопаснее, — прошептал он. Сейчас, когда по округе бегали все эти Дуболомы, а в здании находилось два больных ублюдка, восставших из мёртвых, серьёзно, клетка для этих людей была, возможно, самым безопасным местом. — Да? — Буч уставился на него. — Да. И мне не нравится, как он на тебя смотрит. — Харкнесс кивнул на Сержа, который напряжённо следил за ними. Буч выдохнул, будто издал смешок. Только выдохнул. Его дыхание пахло виски. Он ещё раз взглянул на клетку, Сержа и Харкнесса и вышел. Харкнесс пристально посмотрел на Сержа, который склонил голову. Снаружи Буч столкнулся с Харкнессом. — А знаешь, я всё ещё хочу тебя ударить, — сказал он, слабо усмехнувшись. — Всё, что пожелаешь, Буч. — Эти слова легко слетели с губ. Ещё два лестничных пролёта. Очередной мрачный коридор. Группа шла быстро, их шаги эхом отдавались в пустых коридорах. Впереди в воздухе стоял постоянный глухой гул. Похоже, это были звуки, издаваемые технической аппаратурой. Значит, они приближались к центру проблемы. Медленный стрёкот поворачивающихся шестерёнок. Непрерывное тиканье какого-то механизма. Харкнесс не мог определить, какое оборудование производило этот шум, потому что такие звуки были стандартными. Он уже слышал их прежде. Там, в Содружестве. Двойные двери, окрашенные в тёмный цвет. Гробовщик потянулся к дверным ручкам с таким же изяществом, с которым надевал шляпу. Пальто закружилось вокруг него, когда он открыл двери. В ту же секунду их лица обдало запахом металла. Резким. Болезненным. И слишком знакомым. Харкнесс не думал, что ему когда-нибудь снова придётся столкнуться с этим дерьмом, но это случилось, он оказался в полушаге от ада, из которого выбрался. Дерьмо. Оно действительно напоминало ад, который он оставил в Содружестве. Это было похоже на место, в котором он «жил» годами, прислуживая больному ублюдку-хозяину. Харкнесс осторожно шагнул за дверь. В ярко освещённую комнату. Что-то вроде лаборатории. Здесь не было окон. Источниками света являлись лампочки под потолком. Яркостью в 150 ватт, как в Содружестве, в отличие от обычных 60 ватт, более доступных на Пустошах. Со всех сторон был металл. Вдоль правой стены стояли два огромных компьютера. Мигали на Харкнесса своими лампочками. На чёрных приборных панелях мерцали янтарные и красные точки. Он не знал, что за херню они ему пищали. От этих машин исходил глухой гул. На полу лежали катушки с проводами. Чёрные, белые, зелёные, серые, словно побеги растений — обычная для Содружества флора. Святой прошёл мимо них так, будто они его совершенно не волновали. Гробовщик осторожно обошёл их лёгким шагом, почти уважительно, стараясь не задеть. Буч шёл, пинками раскидывая их с пути. Он держал правую руку на кобуре с пистолетом, снятом с предохранителя. Левая рука всё ещё сжимала биту. Его взгляд бегал туда-сюда, метался из стороны в сторону, отмечая всё вокруг. Харкнесс осознал, что прошёл через провода точно так же, как Серж: наступая на них, но перенося вес при каждом шаге. Гробовщик дал Сержу приказ, указав на закрытую двойную дверь у самой дальней стены. Серж распахнул двери и исчез в темноте. Когда он вернулся, одну секунду спустя, Зенона на его плече уже не было. Должно быть, он отнёс Дуболома в ту комнату. Серж стоял у дверей, уставившись в стену пустым взглядом, но, несомненно, он видел всё вокруг. Харкнесс ожидал увидеть тут других Дуболомов. Но здесь всё ещё был только Серж. То, что в здании отсутствовала охрана, вызывало тревогу. Это значило, что никакие возможные здесь угрозы они угрозами не считают. Довольно разумно. Если объект находится под присмотром пяти Дуболомов, то это так же надёжно, как полный корабль охранников. Но также это значило, что от винтовки Харкнесса здесь, вероятно, не будет никакого толка. В комнате был бардак. Не такой, как бардак в комнате Слепого или Буча, и не такой, как неразбериха в системе Харкнесса. Этот бардак был раздражающе знакомым. Это место. Оно источало запах Содружества. Зиммеровского дерьма. И на столе в центре комнаты находились первые следы этого ублюдка. Следы, которые Харкнесс искал ещё в Ривет-Сити, когда осматривал комнату. Он почувствовал, как внутри поднимается волна отвращения. По всем столам были разбросаны записи. Почти неразборчивый почерк Зиммера покрывал страницы книг и отдельные листы бумаги. Голодиски. Цифры. Вычисления. Чертежи. Наброски. Там было руководство, как сделать шину. Костыль. Бандаж. Там же находилась прямоугольная коробка с антенной, ручками и циферблатами наверху. Отключенный монитор. Пустая стеклянная бутылка. Скипидар. Мотки хирургической ленты. Неподключенные провода. Ядерная батарея. Три планшета. Сенсорные модули. Святой подобрал один из разбросанных листов бумаги. Он протянул его Харкнессу. На нём был набросок, изображавший мужчину. Анатомическая схема. Рядом с рисунком были напечатаны размеры и примечания. «Руки: 18,5. Бёдра: 27. Грудь: 54. Закрепил скобами. Заклёпки могут сработать лучше. Решение: спаять». — Никогда не видел ничего подобного, — сказал Харкнесс Святому, тот кивнул. Что за херню задумал ублюдок? Харкнесс догадывался, что Гробовщик хочет продать пленников, но… Зиммер. Что за хрень? Гробовщик расположился как дома, налил Святому напиток из бутылки. Красное вино. Святой принял стакан и чуть пригубил. Он ходил за Гробовщиком по комнате, в то время как тот объяснял, что им нужен Святой, потому что у них закончился материал для «экспериментов», и что Святой — куда более приятный собеседник, чем Доктор. От этой повседневной болтовни Харкнесс терял терпение. Буч посмотрел на него. Спустя 3 минуты 42 секунды бессмысленных разговоров Гробовщик направился в тёмную комнату за дверью. Святой последовал за ним. Когда загорелся свет, Святой остановился в дверном проёме. — Шефчик, — позвал Святой, не оборачиваясь. Харкнесс шагнул вперёд. Буч держался прямо позади него. Это была ещё одна лаборатория. Больше, чем предыдущая. Более тусклая и яркая одновременно. Ярче в центре комнаты и темнее у стен, где находились окна. Комната была чистой. Отдраенной до клинической чистоты. Это было ясно потому, что в ней отсутствовали видимые следы крови, хотя её запах здесь был очень сильным. На расстоянии от стен стояло ещё два компьютера. Они пищали всё ту же бессмыслицу. Зенон лежал на столе, лицом к потолку, руки были вытянуты по бокам. Но не это заставило Святого замереть. Там был человек. Машина. Гибрид. В цилиндрическом резервуаре с какой-то жидкостью, закован вокруг талии и запястий. У гибрида не было ног. …Нет. Были, вот только это были ноги машины, жилы проводов обвивали гладкие куски металла. На коленях металл был соединён какими-то скобами. Ржавыми и грубыми на фоне этих металлических форм. Там, где начинались бёдра, в плоть были грубо встроены куски металла, воткнуты в разрезанное мясо, будто ножи в подставке. Они казались припаянными, судя по тёмным выжженным линиям в тех местах, где металл сливался с кожей. Таким же образом в плоти исчезали провода, отверстия, из которых они выходили, были заклеены пожелтевшей хирургической лентой. Ещё больше ленты было намотано над коленями. Короткие полоски ленты покрывали его руки. Две длинных полосы проходили через левую сторону груди, где находится человеческое сердце. Под лентой были выпуклости, трубки, выходящие из области, соединённой с верхней частью резервуара. Остальная часть его торса была покрыта шрамами. В тех местах, где были сделаны надрезы скальпелем. Аккуратные. И экспериментальные. Они напоминали отметины на его собственном теле. Единственным местом, которое не затронул металл, было лицо гибрида. Очень человеческое лицо. Гибрид дышал через прозрачную маску, закрывавшую его нос и рот. Глядя на гибрида в резервуаре, Харкнесс бездумно стиснул винтовку. Что-то неприятное пробежало по спине. Казалось, будто здесь было ещё что-то, чего он пока не осознал. Недолго думая, Святой подошёл к гибриду. Он положил на резервуар ладонь в перчатке и успокаивающим движением медленно скользнул руками по стеклу. Серж как-то собственнически дёрнулся при этом действии. Но Гробовщик с улыбкой на лице спросил у Святого его мнение. При ответе поза Святого изменилась. Его глаза ожесточились. Взгляд стал холодным. Харкнесс будто смотрел на кого-то совсем другого. А затем Святой снова стал собой. Он усмехнулся. — Доктор — гений, — воскликнул Гробовщик. Он поправил своё красное пальто. — Но HP-17 ещё не закончен. — HP-17. Семнадцатая версия, видимо. Оглянувшись на Святого, Гробовщик, казалось, размышлял о чём-то. Где-то позади послышался громкий щелчок. Свет погас. Они утонули во тьме. Буч рядом с ним напрягся. Внезапно гибрид издал протяжный жалостный стон. Его глаза распахнулись, лицо искривилось в грубом человеческом страдальческом выражении. Ещё один стон. Третий стон оборвался на середине, и лицо приобрело безэмоцинальное выражение машины. Теперь не осталось ни следа от человека. Яркий голубой свет без предупреждения пронзил темноту. Он был почти непрозрачным, вспыхнув над ними. Лился на пол и оконные стёкла. Пронзил стекло резервуара с гибридом. Окрашивая его содержимое. Жидкость внутри преломляла свет. Меняла свой цвет. И Харкнесс осознал, что уже видел это раньше. Понимание пришло с шокирующей ясностью. Дерьмо.