Самая глупая девочка

После отправки сообщения мне начинают наперегонки звонить Саша и Даша. Но я обиделась, так что хуй вам всем, а не разговор, который может решить проблему. Выключаю телефон. Не беззвучный, не авиарежим, а именно выключаю с концами. Я планирую напиться и вести себя непотребно, общение с людьми сегодня противопоказано. Миранчук тормозит возле какого-то пафосного клуба и неаккуратно паркуется. Из машины он выйти не спешит, так что я просто сижу рядом и таращусь на пешеходов. - Слушай, может пойдем уже? Или у нас будет инсайд тусовка прямо тут?- Я не выдерживаю и перевожу на Антона взгляд. Он сидит, не шевелясь, и сжимает в руках руль до побелевших костяшек. - Ясно, подай голос, как отомрешь. - Отмер, - а выражение лица как будто «умер». - Что с лицом тогда? Он покачал головой и быстро вышел из машины. В клубе было громко и многолюдно. Виновник торжества исполнял новые и старые хиты, озвучивал в микрофон тосты за благополучие своих друзей, очаровательные модельки танцевали на своих тонких ножках. Мы с Антоном сидели, как приклеенные у бара, периодически отвлекаемые знакомыми на быстрые приветственные рукопожатия. - Мне текилу, у вас есть? - Спрашиваю у не слишком отягощенного работой бармена. Тот с полуулыбкой кивает в сторону импровизированной сцены, над которой синим неоном светится "t-killah". -Да-да, очень остроумно. Можно вы мне в стакан нальете? А лучше сразу отдайте бутылку. Парень пожимает плечами и ставит передо мной три стопки, одна из которых, опаляя горло, сразу оказывается во мне. Антон морщится, когда я целиком засовываю дольку лайма в рот. - Минеральной воды без газа. - О, ты сегодня трезвый? - Я за рулем, - Миранчук бледный сидит, как мертвец. Да и жизнерадостности у Антона, как у покойника. - Ты чего такой прибитый? - Опрокидываю ещё стопку. Напиваться до чертей и болтать с Антоном кажется правильнее, чем думать о том, что моя подруга занималась непонятно чем с моим... Вот, блять с кем? Саша не мой молодой человек, но и явно не друг. Как тут правильно сформулировать? Несостоявшийся ебырь? - Да так, навалилось просто, - Антон молчит и цедит со злобным видом минералку, а потом выдает: - А чем они там вообще занимались? - А чем могут заниматься два человека, когда один из них практически голый? - Я задумчиво гипнотизирую пустые стопки и пальцем собираю с них крупинки соли. - Ну они прям ебались? - Что? Нет, конечно. Она просто была в белье, ну и он тоже там был. В одежде, - замолкаю, но под пристальным взглядом Антона добавляю: - Они стояли и молчали. Антон округляет глаза. Он, кажется, собирается надавать мне люлей прямо своей бутылочкой минералки. - Блять, Даша. Ты серьезно? Мы уехали и распсиховались только потому, что они были в одной комнате, и твоя подруга была в белье? - А это не повод? Стоп, ладно, я понимаю "мы уехали", но что значит "мы распсиховались"? - Я повышаю голос и пытаюсь докричаться, но Антон уже направляется в сторону выхода. - Вернись, я с тобой недоговорила! - Миранчук только неверяще качает головой и идет на улицу. Ну и хрен бы с ним. Когда третья по счету стопка выпита, и третья же долька лайма обглодана, я бодрой походкой иду к танцполу. Ну, думаю, что бодрой, хотя выглядит это наверняка по-другому. Я обычно бухая в стены врезаюсь. С тоской в душе замечаю, что все танцуют по парочкам и каждая моделька пристроилась к своему мужику. А потом, с каким-то звериным бешенством, предвещающим скорую истерику и слезы в подушку, замечаю, что многие из этих девушек с любовью смотрят на своих мужчин. Это не похоть, не алкоголь в крови, не дурацкая благодарность за дорогие подарки. Такой взгляд ни с чем не перепутаешь. У меня самой был такой на давным-давно стертых из телефона фотографиях. В приступе отчаяния хватаю за руку первого попавшегося парня и, закинув его ладони на свою талию, начинаю танцевать. Плевать на все, только бы не думать об увиденном, только бы не болело так больше. Перед глазами слишком яркие цветные вспышки, так что я крепче прижимаюсь к случайному партнеру. И я-то это делаю, чтобы не растянуться посреди танцующей толпы, а вот парниша, кажется, придумал моим действиям другие мотивы. Слишком крупные, слишком горячие ладони ощущаются на себе совершенно неправильно. Так и хочется скинуть их и протереть салфеткой взмокшую кожу. Вместо этого я решаюсь упиваться собственным мазохизмом и, вцепившись в парня, намеренно рисую болезненные картины перед глазами. Например, почему Саша выбрал мою подругу? Ну, Дашка красивая, она не такая психованная, как я, с ней весело всегда. Наверное, это все даже правильно. Извращенно, больно, но правильно. Парень только крепче прижимает мои бедра к своим, так что я сквозь ткань чувствую стояк. Бля, ну до чего же противно. Желание вскрыться в ближайшей подворотне выкручивается до максимума. Моя пьяная грусть прекратилась в тот момент, когда точка опоры в виде того самого случайного парня, пошатнувшись, отпрянула назад. Я упала бы, если бы в меня не вцепилась мертвой хваткой чья-то ладонь, обещая оставить синяки на запястье. - Прости, брат, но девушку я заберу. Черт, это Саша. Я моментально трезвею, а ещё начинаю очень сильно злиться. Саша уводит меня куда-то, совершенно игнорируя гневные возгласы и требования отпустить. Попытки сопротивляться провалены с самого начала. Вы не подумайте, я не ушла в ноль после трех стопок текилы. В моей жизни бывали, в конце концов и более серьезные алко-испытания. Просто Саша настолько физически сильнее меня, что мне приходится покорно семенить следом, когда он куда-то тащит. А так я вполне спокойно могу стоять на своих двоих и даже идти, но только чуть шатаясь. Верчу головой, чтобы найти Антона, но его по-прежнему тут нет. Табличка на двери в виде перевернутого треугольника ярко отражает свет неоновых вывесок. Кажется, мы идем в мужской туалет. Саша заводит меня внутрь, едва не защемив дверью, и, быстро проверив, что ни в одной кабинке нет людей, затаскивает меня в одну из них. Кабинка, слава богу, полностью изолирована от окружающего мира, вдобавок, огромная, как конюшня. У нас в общаге ванная, блин, меньше. Пользуясь возможностью, пытаюсь дистанцироваться и отойти подальше, но Саша припечатывает меня спиной к черной кафельной стене и нависает, уперев руки по сторонам от моего лица. - Ну? - Он бешено сверкает глазами, что жутковато становится. - Что «ну»? Приехал объявить о том, что теперь бегаешь за моей подругой? - Язвлю. Вижу по этим чертовым серым глазам, темнеющим в тусклом освещении, что он на пределе, но все равно нарываюсь. - Благословляю! - Я с тобой поговорить приехал, - злящийся Головин это какой-то отдельный вид прекрасного. Я вообще люблю наблюдать за мужчинами в гневе, а тут картинка выше всяких похвал. - Что-то долго ты ехал. - Во-первых, мы попали в пробку. Во-вторых, Даше еще нужно было собраться. - Ой, ну ты хоть одеться помог? Он, кажется, сейчас закипит. Пальцы сжаты в кулаки, желваки гуляют под молочной кожей. И от этой невыносимости Сашиного гнева я жмурюсь и отворачиваюсь. Не хочется дразнить себя лишний раз и так беззастенчиво любоваться человеком, с которым нам все равно не по пути. Холодные пальцы смыкаются на моем подбородке, силой поворачивая голову. - На меня посмотри. Я открываю глаза и смотрю на Сашу. Он злится, но теперь к этому примешивается какая-то обеспокоенность. Головин склоняется к самому моему уху, так что не видно лица, и громко шепчет: - А теперь слушай меня, истеричка, блин, недоделанная. Я узнал у твоей подруги, в какой гостинице вы будете жить и какой шоколад ты любишь. Хотел приехать и сделать сюрприз. Кстати, шоколадки заберешь из ее номера потом. На ресепшене сказали, что во всей гостинице бронь только на одну Дарью. Назвали номер, я поднялся, было открыто и ясно, что кто-то в душе. Я зашел, потоптался у окна, подождал минут двадцать. Потом из душа вышла Даша. Пока мы, охерев от жизни, таращились друг на друга, появилась ты и застала всю эту немую сцену. Ну, это мы поняли после твоей смс-ки. - Ого, миленькую историю ты сочинил,- я действительно занимаюсь гребанным мазохизмом. Мне проще найти миллион и одно доказательство того, что Саша это всё придумал, чем поверить ему. - Блять, я перенес тренировки в клубе,- он говорит что-то еще, но проглатывает слова. Отстраняется, так что мы снова стоим друг напротив друга. - Что?- Я удивленно моргаю. - Я перенес тренировки в клубе, чтобы приехать сюда сегодня, а улететь только в среду, перед матчем. - Зачем?- Словарный запас ужимается до минимума, собственный голос звучит глухо. А я, кажется, осознаю беспочвенность и идиотизм своих обвинений в сторону Даши и Головина. - Вот не поверишь, тебя увидеть хотел. Саша опускает голову и делает полшага назад, ещё больше разрывая расстояние между нами. Если бы это был любой другой парень, то я бы предпочла остаться гордой и выйти из этой вонючей кабинки. Потому что парней на свете много, а я у мамы одна такая принцесса и бла-бла-бла. Но это был Саша, который обожает снегоходы и не выносит пляжи, смешно стебет мои любимые рок-группы и, черт возьми, переносит тренировки в топовом клубе, чтобы приехать ко мне. Броситься к нему со страстными поцелуями - глупо и пошловато, так что я просто встаю на носочки и, уткнувшись носом в шею, обнимаю. Если Саша сейчас отстранится и уйдет - я напьюсь текилы и ещё год не смогу нормально смотреть на парней. Головин не уходит. Вместо этого он тоже обнимает меня, давит подбородком на темечко. - Прости, пожалуйста, я такая идиотка. - Это точно, - выдыхает Саша, а потом резко сжимает мои запястья, потому что я уже готова была дать ему подзатыльник. - Блять, да кто все кабинки позанимал? Мне посрать надо,- голос незнакомый, но злой и нетерпеливый. Видимо, правда надо. Саша за руку выводит меня из кабинки под улюлюканье того самого бухого засранца. Серая дверь, отделяющая нас тонкой прослойкой от гремящей музыки, больно врезается в мой лоб. Младший Миранчук начинает приносить почти искренние извинения, но потом осознает, кому он въебал. Быстрый взгляд мне за спину, потом хитрый - прямо на меня - Перебесилась? - Ой, иди нах. Будь ты на мом месте, тоже бы выбесился. - Да я и так,- Антон как-то странно отводит глаза и смущается уже в который раз за вечер. Надо бы с ним потом поговорить, прояснить что к чему. Но Саша резво выталкивает меня наружу, так что я слышу летящее в спину " Поговори с Дашей", и злосчастная дверь снова закрывается. Подругу я нахожу у бара. Кто бы сомневался. Саша логично не вмешивается и отходит куда-то в сторону, позволяя мне извиниться тет-а-тет. - Мне тут бармен рассказал про девушку, которая грубо затребовала бутылку текилы. Ты что ль? - Даша сидит на стуле и даже без макияжа, про который в спешке было забыто, она потрясающе красивая. Ну то есть, они с Сашей действительно сразу поехали следом за нами, просто менее удачно выбрали маршрут. И все мои воспаленные и изматывающие мысли о том, чем же они занимались все это время, оказались херней на блюде. Чего и следовало ожидать. Спасибо судьбе, что в нашей дружбе выяснения отношений происходят быстро и рационально, так что разговор получился намного спокойнее, чем с Сашей и закончился двумя новыми стопками текилы. Потом, когда Головин и Миранчук решают присоединиться к нам, мы с Дашей выпрыгиваем на танцпол, придурашливо хихикаем, оставив их пить минералку без газа - оба ведь за рулем - и пялиться на нас. Если вы решите споить девушек, используйте текилу. После нее мы танцуем так, что все go-go телочки давятся от зависти, а стриптизерши бьются головами о свой шест. Тормоза выключаются к чертям, и все, что я могу - плавно покачивать бедрами с полуприкрытыми глазами. Требовательный взгляд Саши ощущается кожей, что подстегивает танцевать чуть более вызывающе, но при том совершенно не обращать на него внимания. В своих пьяных движениях я утанцовываю куда-то далеко от Даши. Песня сменяется на что-то медленное и ритмичное – идеальный вариант для нас. Уже инстинктивно оглядываюсь, чтобы найти подругу. Она танцует, но какое-то тело в белой рубашке кладет свои руки на её талию. Праведный порыв пойти и разобраться быстро исчезает, так как тело при ближайшем рассмотрении оказывается Антоном. В голове начинает плавно складываться картинка, проливающая свет на причины сегодняшних психов Миранчука. Среди всех запахов клуба - дорогого табака для кальяна, слишком крепкого алкоголя и новенькой мебели - вдруг резко усиливаются только Сашины - мята вперемешку с миндалем. Он обнимает меня со спины. И вот от его рук на талии я млею и таю. - Поехали отсюда,- жестко и требовательно. По такому тону всегда понимаешь, что отказать не получится. Вот и я по голосу осознаю, что он на какой-то невидимой грани. Совсем не та, между слепой яростью и отчаянием, на которой он балансировал во время предыдущего нашего разговора. Эта, сладкая и томительная, я сама сейчас медленно срываюсь за ее пределы и толкаю за собой Сашу. - А зачем?- Потому что нельзя не дразниться. - Мы сейчас либо едем ко мне, либо..- Саша разворачивает меня к себе лицом. Мне его лихорадочное возбуждение передается воздушно-капельно и еще немножечко тактильно, так что я едва не стекаю расплавленная, на танцпол. - Либо что? - Я еще не придумал, но тебе не понравится. - С чего ты вообще решил, что мы поедем к тебе? Между прочим, у меня комната в гостинице. А туда никого вписывать нельзя, - можно. Там двуспальная кровать, а на мне белье из одного комплекта именно потому, что в эту блядскую гостиницу можно привести с собой гостя. - Ясно. Саша понимает, что спорить с ебнутой да к тому же пьяненькой девушкой, ему не по силам. Нетерпеливо ведя меня под локоть к гардеробу, он забирает оттуда мою сумку и верхнюю одежду. Когда мы оказываемся в машине, четвертая стопка текилы догоняет мой мозг. Целую Сашину шею прямо над воротником, осторожно прикусываю кожу, а потом шепчу прямо в ухо: - Так подбросишь меня до гостиницы? Ответа нет, но по взгляду Головина понимаю - я ой как напросилась. Нахер нежности. Саша просто припечатал меня в стену прихожей, свалив к чертям серую тумбу. Звона упавшей связки ключей и мелочи я не услышала. В ушах стоял шум собственной разгоняемой адреналином крови, сквозь который слышались хриплые вздохи Саши и мои - рваные, как у загнанной жертвы. Он на пробу укусил меня в шею. Прямо рядом с сонной артерией, перечеркнувшей голубизной мою шею, бьющейся дико, выдавая мою слабость. Больно. Хочу ещё. После - жадно пью холодную воду. Ноги мелко дрожат, так что я держусь за тот самый стол на кухне. Текила уже успела выветриться, но пьяная улыбка все равно не сползает с лица. И казалось бы, в послеоргазменном состоянии режим выноса мозга вообще работать не должен, но у меня он все же включается. Я смотрю на Сашу, вышедшего из душа. Он похож на произведение искусства, нагло спизженное из Лувра, помещенное в этот мир в укор всем земным мужикам. Но суть не в этом. Я совершенно не понимаю, что между нами. Да, мы уже не в 7 классе, и не будет фразы "Давай встречаться", но я как минимум хочу знать, что он чувствует ко мне то же, что и я к нему. Терпеть не могу разговоры по душам с мужиками. С ними и так разговаривать тяжело, а в подобных ситуациях они словарный запас сокращают до угуканья. Но это все же лучше неизвестности и постоянного самоедства на предмет «любит-не любит». Все мысли благополучно улетучиваются, когда Саша подходит ко мне и, не говоря ни слова, подсаживает на многострадальный кухонный столик, а затем скидывает с себя полотенце. Подобным образом Головин отогнал от меня дурные мысли ещё два раза за ночь. Первое, что я вижу утром – Саша, смотрящий поверх моего плеча в окно, на отряхивающуюся ото сна Москву. Солнца нет, все серо и тускло. Я, как южная девочка, привыкшая едва ли не к круглогодичному солнцу, морщусь и отворачиваюсь. Мы пересекаемся взглядами лишь на секунду, но её хватает, чтобы придать мне храбрости спросить единственное важное сейчас: - Саш, что между нами? Он удивленно поднимает брови и как само собой разумеющееся произносит: - Мы вместе. Ещё вопросы? Никаких.